– Заедем в Гольват, – сказал он, – доложимся местным, что тут остались лошади.

– От-отличная идея, – хмуро кивнул Одноногий.

Стрелок был недоволен тем, что ему не довелось пострелять. Хотелось показать новичкам, кто тут самый меткий стрелок.

Йеспер ехал позади, дёргая верёвку и насвистывая какую-то мелодию. Киддл двигался чуть в стороне на своём кауром коне и молчал.

Ребёнок был только у одной женщины. Она спешно положила его в корзинку и, плача, отдала Фобосу. Тот бережно приторочил его к седлу Бонки и старался ехать как можно медленнее и аккуратнее. Детям нельзя расплачиваться за грехи своих родителей.

Некоторые мысли не давали ему покоя. Лигийцы – здесь? Почему?

Молчат, как рыбы. Ничего не говорят в своё оправдание. Не говорят даже, зачем они пришли на Фронтир и куда собирались пойти дальше.

Фобос подъехал к Йесперу.

– Думаешь, эти тоже собирались в Бетвуд? – спросил он.

– Я – могила, командир, – ответил ханготец, – ты сам запретил говорить на эту тему.

Фобос хотел что-то ответить, но лишь махнул рукой.

Солнце клонилось к закату, окрасив небо в нежный малиновый цвет. Но Фобосу было плевать на окружающую красоту. Предстояло найти место для ночлега.

Одноногий поведал о заброшенной тюрьме неподалёку, расположенной рядом с давно покинутой деревней.

– А ещё рядом должно быть старое кладбище аборигенов, чтоб совсем кровь в жилах застыла, – усмехнулся Фобос.

За несколько часов они нашли тюрьму, о которой говорил Одноногий. То было приземистое каменное строение, стоявшее на отшибе посёлка. В сумерках дома действительно выглядели пугающе, печально смотря на путников чёрными провалами окон. Фобос тут же вспомнил статую безглазого Рейда в храме Мортара. Отряд пересёк единственную улицу, вдоль которой ютились заброшенные дома, после чего свернули у ветряной мельницы и увидели старый, поросший кустарником, холм. Он больше походил на зернохранилище, но в сущности являлся старой, возможно, этельвельдских времён тюрьмой.

Законники выломали покосившуюся дверь.

– Больше похоже на погреб, – с сомнением сказал Йеспер.

Однако внутри обнаружились две небольших камеры друг напротив друга, да ещё и с чугунной решёткой, запиравшейся снаружи. Несколько тяжёлых амбарных замков были бережно оставлены предыдущими хозяевами прямо с ключами и висели на стене возле поста тюремного охранника. Фобос приказал развязать людей и запустил их вовнутрь.

– Надо их покормить, Фоб, – сказал Одноногий, разводя костёр.

– Самим бы сначала поесть, – буркнул Йеспер, извлекая запасы из сумок.

В тюрьме оказался большой котёл. Йеспер и Киддл сполоснули его в ручье и, порезав овощи, сварили жидкую похлёбку, в которой плавало несколько картофелин и морковок.

Также в тюремных запасах имелись и несколько гнутых жестяных мисок. Одноногий разливал получившуюся баланду и просовывал под решётку. При себе у пойманных имелись скромные запасы хлеба и мяса. Фобос не стал наглеть, а посему отдал всю еду заключённым, довольствуясь тем, что законники прихватили с собой.

Они молча ели солонину и запивали элем, разбавленным водой. Фобос искоса следил за Йеспером. Что-то его настораживало в поведении этого человека. Тот, впрочем, беззаботно уплетал ужин и о чём-то перешёптывался с Киддлом. Парень немного повеселел.

– Одноногий, – вдруг обратился Йеспер к стрелку, который мгновенно покраснел, – может, расскажешь, как потерял свою ногу?

– Это н-не самая ин… интересная история, – заикаясь, отмахнулся Одноногий.

Но Йеспер был настойчив. Фобос решил не вмешиваться.

Одноногий, вздохнув, поведал о том, как на него напал дикий медведь. Но это было так давно, что всех подробностей он и не помнит.

– Серьёзно? – спросил Йеспер, выковыривая мясо из зубов, – и как ты живым выбрался?

– Хорнет вытащил, – ответил стрелок.

– Хорнет? Я слышал это имя. Он у вас, вроде, за главного?

– За главного у нас Д-драйтер. Хорнет раньше был на месте Фоб… Фоб…

– На моём, – закончил за него Фобос.

Йеспер уставился на законника, слегка ухмыляясь и вопросительно изогнув бровь.

– А, командир, так ты у нас из тех, кто метит всё выше и выше?

Фобосу захотелось врезать этому наглому ханготцу. Но он лишь ответил:

– Да.

– Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, – пожал плечами Йеспер и залпом допил своё пиво.

Фобос распорядился караулить конокрадов по очереди. Сначала он с Йеспером, потом Одноногий с Киддлом.

Во-первых, ему хотелось последить за ханготцем, во-вторых, он надеялся, что Киддл и Одноногий смогут хоть немного пообтереться. Фобос весь вечер следил за юношей, но тот не произнёс ни слова.

Впрочем, опасения не подтвердились. Йеспер бдительно следил за пойманными лигийцами, а когда те попросили пить, даже сходил к ручью и набрал воды. Возможно, Фобосу просто показалось, что он не тот, за кого выдаёт себя.

Но половина ночи уже прошла, и Одноногий, зевая, поднялся, чтобы сменить караул, и уже пристёгивал протез к ноге. Фобос лёг на ещё не остывшую землю, подложил походную сумку под голову и тут же провалился в сон.

***

Одноногий тряс его за плечо.

– Фобос, п-проснись! – кричал стрелок.

Фобос с трудом разлепил глаза. Голова трещала. Одноногий был возбуждён. В правой руке он сжимал «Бесси».

– Что случилось? – законник с трудом поднялся на ноги, мотая головой из стороны в сторону, чтобы прогнать остатки сна.

– Киддл, этот сучонок, – уже не заикаясь тараторил Одноногий, – ублюдок мелкий…

Он схватил Фобоса за руку и потащил к тюрьме. Изнутри доносились разъярённые проклятия лигийцев и надрывный женский плач. Корзинка с ребёнком стояла вне решётки. Женщина, его мать, рыдая, протягивала свои покрытые коркой грязи руки к младенцу. Какой-то мужчина пытался оттащить её назад.

Киддл сидел чуть в стороне, с тупым выражением лица и смотрел на Фобоса стеклянными рыбьими глазами. В руке его был окровавленный нож.

«О, нет», – испуганно подумал Фобос, стараясь не смотреть на окровавленную корзинку.

Он знал, что он там увидит.

«Нет-нет-нет».

И он не хотел это видеть.

В голове зашумело. Глаза застлала какая-то красная мгла. Всё смазалось. А голова заболела так, будто его огрели тяжёлой дубиной по затылку.

Последнее, что он запомнил, так это то, как за волосы выволакивал Киддла наружу. Тот совсем не сопротивлялся, будто впал в какое-то оцепенение.

Фобос рычал и бил его рукоятью «Насмешника» по лицу, рассекая лоб в кровь. Киддл что-то бормотал себе под нос.

Кто-то вцепился в обе руки законника, но Фобос оттолкнул его и взвёл курок «Насмешника». Красная пелена перед глазами превратилась в непроглядную темноту, чернее воронова крыла. А затем грянул выстрел.

Очнулся Фобос через несколько минут. Он действительно потерял сознание. Такого раньше не было. Йеспер стоял над остывающим трупом Киддла с аккуратной дыркой в груди. Одноногий приводил Фобоса в чувство, поливая его голову ледяной родниковой водой.

– Какого чёрта? – спросил Фобос, ни к кому не обращаясь.

– Это у тебя надо с-спросить, – хмуро заметил Одноногий, осторожно протягивая ему «Насмешника».

Фобос спрятал пистоль в портупею и посмотрел на Йеспера. Тот отвернулся.

– Меня опять… будто бы накрыло с головой, – тихо сказал Фобос, обратившись к Одноногому, – как тогда, с Танго.

Йеспер услышал всё это.

– А, так ты у нас ещё и с головой не дружишь? – разъярённо зашипел ханготец, резко двинув в сторону Фобоса.

Тот не шелохнулся. Одноногий встрял между ними.

– Уймитесь! – рявкнул стрелок, густо покраснев от неожиданной громкости своего голоса. Стая ворон, закаркав, поднялась с крыши тюрьмы, – это, чёрт тебя дери, твой командир. Не ты будешь с ним разбираться, а Драйтер.

Ханготец что-то пробубнил себе под нос. По движению губ Фобос прочёл «это ненадолго».

Как выяснилось, Киддл зарезал младенца.

– Но зачем? – ничего не понимая, спросил Фобос.