– Спасибо, командир, – тихо сказал Йеспер.

Отряд проехал через городские ворота и взял путь на север, в монастырь Мортара – туда, где прятался Танго.

***

Путь был неблизким, но Фобос гнал Бонки по широкой дороге, забиравшейся всё выше и выше в горы, и это позволило бы законникам достичь места назначения не позднее исхода следующего дня.

Солнце уже клонилось к закату, озаряя небеса кровавым багрянцем. Острые очертания хребта Бирдена зловеще чернели на горизонте, окружённые высокими рультами, напоминавшими пики, с насаженными на них головами косматых чудовищ.

– Слышишь? – вдруг спросил Йеспер у Фобоса.

Командир, до этого мрачно сосредоточенный на том, как проникнуть в монастырь, отвлёкся.

– Что?

– Трупоеды воют. Сто лет не слышал.

– М-гм, – невнятно пробурчал Фобос и вновь вернулся к своим мыслям.

Вскоре солнце опустилось, и небо потемнело. Загорались первые звёзды.

Поднялись две луны – глаза Мортара, как их называли здесь, на Фронтире. Одна молочно-белого цвета с огромным лунным каньоном, пересекавшим её надвое, а другая – бледно-зелёная.

Луны зависли над горами, двигаясь в противоположные стороны и освещая своим неровным колдовским светом дорогу, ведущую к монастырю.

Спустя несколько часов на вершине горы на фоне одной из лун можно было разглядеть шпили монастыря и каменную стену, его окружавшую. Фобос взглянул на его островерхую колокольню и вздохнул. Как же далеко до него добираться!

– Может, отдохнём, Ф-фоб? – раздался голос Одноногого, – лошади устали.

– Рано. Нужно подняться выше в горы. Там, где все тропы схлестнутся в одну, мы сможем остановиться.

– Не хочешь дать ублюдку ни малейшего шанса улизнуть, командир? – спросил Йеспер, зевая, – верное решение.

Фобос бросил на него быстрый взгляд и пришпорил Бонки.

Через несколько часов, когда одна из лун скрылась за облаками и начал накрапывать противный дождь, законники заметили, что тропа осталась всего одна. Фобос приказал разыскать любое укромное место.

Несколько раз законники съезжали с тропы, но ничего не обнаруживали, кроме резких обрывов да зарослей колючего буша и кегеля.

Наконец, Одноногий присмотрел небольшую пещерку в стороне от дороги. Дождь уже лил вовсю.

Фронтмены спрятались прежде, чем небеса разверзлись, и на землю обрушился такой ливень, какого Фронтир не помнил уже давно. Раскаты грома эхом отражались от гор, а крупные капли дождя молотили по дороге.

Исследовав пещеру, законники обнаружили внутри старую стоянку фронтменов, которая не использовалась многие годы. Свод пещеры был настолько высоким, что внутрь удалось спрятать и лошадей.

– Прекрасное место, – сказал Йеспер, немного пошарив по пещере и отыскав небольшие запасы дров и сухой соломы, – парни, что были здесь до нас, позаботились о своём укрытии.

Стоянка и вправду была на редкость продуманной. Законники разожгли костёр и вскоре обнаружили, что весь дым вытягивается через небольшой ход в стене пещеры в десятке футов от пола. Так что ничто не могло их выдать.

Оставалось решить, кто будет следить за дорогой. Было решено тянуть жребий. Но, увидев, как приуныли Йеспер и Одноногий, не желавшие идти мокнуть под дождём, Фобос нацепил на себя ещё один плащ, забрал фляги со спиртным и отправился наружу.

Недалеко от тропы виднелась куча мусора и деревянных досок. За несколько минут промокнув до нитки, Фобос кое-как обустроил подобие навеса, уселся под ним и повесил плащи, пытаясь хоть немного их высушить. Было так холодно, что зуб на зуб не попадал.

Законник сделал несколько глотков из фляги Одноногого. Чёрт. Внутри была вода. Тогда он наполовину осушил флягу Йеспера, в которой была горькая бирденская травяная настойка. Это позволило ему хоть немного согреться.

Теперь дело оставалось за малым – следить за дорогой и придумать, как проникнуть в монастырь.

Интересно, сколько там послушников? Может, удастся всё провернуть без шума и пыли? Допустим, он и Йеспер смогут обзавестись одеждой монахов… Что дальше? Проникнуть внутрь и вывести Танго? А Клара, если она там? Девочка явно привлечёт внимание.

Или устроить пальбу? Всё сильнее Фобос склонялся к этому варианту.

Нет, он никогда не был богобоязненным, но знал, что вера в бога Смерти занимает особое место в списке воззрений фронтменов. Драйтер прав – сейчас не то время, чтобы принимать необдуманные решения.

– Сколько же дерьма расхлёбывать из-за тебя, Танго, – прошипел себе под нос Фобос, начищая «Насмешника» и заряжая его.

Казалось, что зная человека в течение долгого времени, прикрывая его спину в бою и позволяя ему прикрывать твою спину, ты догадываешься, что от него ждать. Более того, Фобос был в курсе и всех тёмных делишек Орвиса, как он думал.

Но такого он не ожидал. И до сих пор какая-то часть его разума упрямо твердила, что это ошибка. Что на Танго нет никакой вины.

Но законник усилием воли подавлял этой слабый шепоток внутреннего голоса. Его рука не должна дрогнуть в нужный момент, когда он зачитает приговор Орвису Танго.

И всё равно… Что-то не давало ему покоя. Некоторые факты не укладывались в общую картину.

Фобос пошёл с самого начала цепочки рассуждений, чтобы хоть как-то связать самые слабые звенья.

Во-первых, тетрадь с учётом долгов покойного ханготца. Законник не смог сказать, что именно с ней не так, но… Она лежала будто не на своём месте. Словно кто-то специально положил её так, чтобы искавший непременно обратил на неё внимание. Но тетрадь – это мелочи. Гораздо сильнее его тревожили слова Йеспера о том, что Тронтона убили.

Ведь даже Падсон, лекарь со стажем, подумал на сердечный приступ, когда увидел труп караульного. Вполне вероятно, что ханготец брякнул, не подумав, или ему что-то померещилось. Это не столь важно, но в совокупности с недоумением Падсона по поводу пропавших склянок с каппадо, всё же заставляло Фобоса сомневаться.

Мог ли это быть Йеспер? Вряд ли.

У ханготца не было никакого мотива. Да и улики красноречиво указывали на Танго. Фобос внушал себе мысль о том, что он просто не хочет верить в то, что в убийствах повинен его старый товарищ. Но факты оставались фактами. И думать тут было не о чем.

Через некоторое время Фобос взглянул на луны и, оценив их местоположение на ночном небе, понял, что пришла пора звать Одноногого, чтобы тот сменил его на посту. По дороге в пещеру он наткнулся на предмет, который никто не заметил по пути. Пуговица.

Точно такая же пуговица была пришита вместо глаза у потрёпанного игрушечного медведя Клары. Фобос поднял пуговицу и положил в карман. Затем со злостью посмотрел в сторону, где располагался монастырь и покачал головой, после чего пошёл в пещеру.

В котелке на костре бурлил горячий шоколад. Фобос вошёл в пещеру и увидел двоих фронтменов, мирно спящих у костра.

Внезапный импульс повелел ему покопаться в карманах Йеспера, чтобы узнать, не скрывает ли тот чего-то, касающегося преступления.

Но в ту же секунду Фобос подавил его, осознав, что это несусветная чушь. Слишком уж безмятежным сном спал ханготец. Преступники, совершившие тройное убийство, так спать не могут.

***

…Бесчисленное множество призрачных душ тянулось друг за другом единым потоком среди непроглядной темноты. Фобос с удивлением обнаружил себя в этом потоке и оглянулся по сторонам. Но люди, вернее, призраки и тени, окружавшие его, были незнакомы законнику.

Лица их представляли собой совершенно смазанный и нечёткий контур. Они брели, брели, проходили друг через друга, проходили через Фобоса, да и его самого неудержимо влекла вперёд некая потусторонняя сила.

Законник, щурясь, глядел перед собой, но не мог различить ничего впереди, кроме бесконечной цепи бледно-голубых эфирных оболочек, раньше бывших людьми, тянувшейся до самого горизонта необъятной пустоты. И он брёл вместе со всеми. Тишина господствовала над этим местом, абсолютная и всеобъемлющая тишина. Вскоре над горизонтом царства мёртвых появилось жуткое существо.