Он поднимается с камня, взгляд скользит по окрестностям. Солнце уже на полпути к зениту, пустыня залита жаром, оранжевое небо стыдливо загораживается редкими черными облаками. Экскременты птеродактиля высохли и не воняют, зато труп начал разлагаться и привлекать здоровенных, как воробьи, мух.

— В этой пустыне кто-нибудь живет? — мрачно спрашивает Данила.

— Только раки в соленых озерах, которых мы ловили прошлой ночью, — ответил Тигран. — Вроде бы еще есть ящеры, у которых кожный покров защищен густыми белыми перьями, могут жить в песках. Но они если и встречаются, то очень редко и только у пресноводных оазисов.

— Они ходят строем?

— Каким еще строем? Это ж дикие животные, — укоризненно говорит Тигран.

— Таким вот, друг за другом в колонну по одному, — кивнул Данила на восток пустыни.

Все оборачиваются. По пустыне неспешно движется колонна белых ящеров, похожих на генномодифицированных кур. Вытянутые вперед тела укрыты густыми перьями, шеи согнуты, отчего спереди образовались кожные наплывы. Головы невелики относительно тела, но имеют мощные загнутые клювы с несуразно большой верхней частью. Короткие мясистые хвосты, похожие на бобровые, тоже покрыты перьями. Интересно выглядят лапы. Они сгибаются во внутрь, как у птиц и похожи на птичьи. Три коротких пальца соединены перепонками и оканчиваются довольно внушительными когтями. Ящеры шагают неспешно, один за другим, глаза прикрыты непрозрачными перепонками, головы опущены. Но самое удивительное это то, что у каждого ящера на спине был закреплен груз и на некоторых сидели люди в просторных белых одеждах.

— Это местные бабуины? — спросил Данила.

— Кто!?

— То есть … тьфу, блин! … бедуины?

— А-а, нет. Это коробочники, — ответил Тигран.

— Хочешь сказать, что это коробейники?

— Да, правильно так. Это бродячие торговцы. Продают и покупают все, что пользуется спросом.

— Им можно доверять?

— То есть можно ли упасть на хвост и ехать с ними?

— Ну, не пешком же через пустыню топать! — скривился Данила. — От птеродактиля отбились случайно. А если стая?

— Ты, конечно, прав, — со вздохом ответил Тигран. — Но что мы можем предложить им?

— Вот это! — говорит Наронгсак и достает из заплечного мешка три небольших цилиндра в стальной оболочке.

— Мини реакторы! — ахнул Тигран. — Где ты их взял?

— Я же говорил вам, что надо собирать все ценное с трупов. А вы носами крутили, брезговали, брали то, что на земле лежало. А я шарил по карманам и по вещам.

— Но все-то не отдавай!

— Конечно, не отдам, — согласился Наронгсак. — Хватит и одного.

Караванщик, хмурый чернокожий мужик, замотанный в комплект застиранного постельного белья с ног до головы-только-полоска-для-глаз, молча выслушал Наронгсака. Выпуклые карие глаза быстро оббежали Данилу, Тиграна, немного задержались на девушке. Взвесил рукой реактор, в глазах промелькнула улыбка, понимающе кивнул. По его знаку к путникам подбегает невысокий парнишка, путаясь в балахоне. Голос из-под ткани звучит глухо и бесцветно:

— Он покажет куда сесть.

Каждому достался персональный ящер. Данила с робостью посмотрел на своего. Поджарая курица размером с легковой автомобиль равнодушно покосилась на человека одни глазом и дернула головой, будто отогнала муху. Это незамысловатое движение почему-то успокоило и Данила уверенно взбирается на плоскую спину, подталкиваемый сзади парнишкой. Устроившись поудобнее между тюками с любопытством оглядывается — его посадили первым, а как остальные? Наронгсак как всегда невозмутим и спокоен, будто всю жизнь на курах переростках катается. Тигран недовольно кривит лицо, судорожно сжимает ноги и даже бьет пятками, словно кавалерист на лошади, пальцы намертво вцепляются в веревки. Наташа тщательно скрывает страх, карабкается на ящера, как кошка на занавеску, успевая надавать по рукам не в меру шустрому мальчишке. Помимо самого караванщика и пацана есть еще люди. Шестеро человек сидят на других ящерах неподвижно, только ветер треплет складки на одежде. Лиц не видно, очертания тел скрыты под тканью, и не понятно мужчины это или женщины.

По взмаху руки караванщика ящеры трогаются в путь. Данила смутно удивился понятливости тварей — неужели так просто управлять зверюгами, махнул рукой и все? Однако присмотревшись, увидел тонкий металлический ошейник у своего ящера с утолщением сверху. Видимо, это приемопередатчик, а командный модуль на руке караванщика. Что ж, по крайней мере, это вселяет уверенность, что ящер не выйдет из под контроля в неподходящий момент!

Путешествие на перьевых ящерах, равно как и на верблюдах, занятие длительное и невероятно скучное. Твари бредут по песку неспешно, полузакрыв глаза и будто с трудом переставляя ноги. Конечно, это впечатление обманчиво, на самом деле иначе по пустыне ходить нельзя. Жара убивает также верно, как холод или голод. Яростное солнце высасывает влагу из всего, даже из камней. Проходит несколько лет и казавшийся несокрушимым валун рассыпается в прах от перепада температур. Но жизнь есть везде, даже в космосе, который кажется мертвым только для людей. Существование в условиях пустыни имеет свои особенности. И под лучами палящего солнца можно выжить. Условие одно — не торчать долго на открытой местности. Поэтому обитатели пустыни невероятно быстры, когда выбираются из спасительной тени. Либо носят тень с собой. Ящеры, на которых путешествовали люди, обладали именно этим качеством — носить тень с собой. Вернее, на себе. Днем, на иссушающей жаре, ящеры сжимали кожные покровы, перья топорщились, получалось белоснежное покрывало, которое отражало солнечные лучи, а прослойка воздуха защищала от избыточного тепла. Ящеры были похожи на гигантских озлобленных кур, которые приготовились к драке, но все никак не начнут.

Данила жутко страдал от жары. Вода испарялась очень быстро, оставляя после себя солевые разводы на одежде и чем больше Данила пил, тем больше становились разводы, на глазах превращаясь из бледных островков в обширные континенты. Караванщик, видимо, заметил проблемы гостей. А может, и знал. Поэтому шустрый мальчишка по его безмолвному распоряжению принес всем белые холщовые накидки и кожаные фляги с водой. Напившись, как голодный комар крови, Данила скинул ставший ненавистным замшевый прикид и укутался по самую макушку в простыню. Или как там еще называется эта фигня… Ветер переменился, подул в спину, от взъерошившихся перьев ящеры вовсе стали казаться какими-то уродливыми цыплятами переростками.

На ночь караван останавливался возле источника пресной воды. Их было не так много в этой пустыне, поэтому дневной переход планировался с учетом расстояния. Если вода рядом, ящеры шли не торопясь. Если до воды далековато, погонщики гнали ящеров быстрее. Твари недовольно мычали, но приказы погонщиков исполняли. Видимо, компьютеры в ошейниках имели программу подчинения.

Монотонное путешествие через равнодушную пустыню утомляло больше, чем бег с препятствиями на длинную дистанцию. Нет, сначала неплохо! Сидишь себе на мягкой сидушке, обозреваешь окрестности с безопасной высоты. Ящер идет плавно, слегка покачиваясь — как в люльке. Незаметно подкрадывается дрема, глаза закрываются, душа уплывает в сферы … да-да, именно в сферы! Потому что видится всякая всячина, которая не налазит на голову и абсолютно необъяснима с точки зрения современной «науки» о снах. Снится черт знает что! Данила несколько раз просыпался в холодном поту — это на жаре! — и, выпучив глаза, оглядывался по сторонам, силясь понять, где он вообще находится.

Полуобморочное состояние прекращалось только к вечеру, когда ветер заметно холодел, а утомленный дневным переходом ящер начинал издавать резкий и неприятный запах, который бодрил и прогонял морок. Путешественники наскоро ужинали сушеными фруктами и копченым мясом и засыпали прямо на песке. А жителям пустыни все нипочем! Они продолжали сидеть у костра, бубнили под нос заунывные песни о родной земле — о родном песке! — и пили маленькими глотками отвар из местной дурман травы.