Кролик-Мозгун повзрослев превращается в Зайца-Мозгуна, от которого спаса нет (делает в моей душе пролом за проломом). Заяц-Мозгун постоянно вовлекает тебя во всякие сомнительные проекты (советник неискренний). Не спросив, включает в непонятные списки. Любит спросить отчет о проделанной работе, к которой не имеет никакого отношения (любит нравоучения). Заяц-Мзгун без стыда и совести если не просит, то требует денег. Подбивает взять сомнительный кредит под сомнительные проекты. Заяц-Мозгун ненавидит покой (враг отдохновения и «праздности»). Вечно суетится и мельтешит (это у него называется «погрязнуть в делах»). Мечтает вляпать вас в какую нибудь историю, что бы затем, засучив рукава, взяться за ваше спасение (спаситель весьма сомнительный). Заяц-Мозгун бесится, когда его не воспринимают всерьез. Намекает на свои доверительные отношения со спецслужбами (правда непонятно какими). У Зайца-Мозгуна бесстыдный взгляд. Любит гнать правду-матку и навешивать прилюдно ярлыки. Любит выпить водки. Я, конечно же, отхлестал бы прилюдно ремнем и Зайца-Мозгуна, но боюсь, что у него действительно весьма могущественные покровители. Так что с ним лучше не связываться. Профессия Кролика-Мозгуна очень востребована. Ведь каждому нормальному человеку должен быть приставлен свой персональный Мозгун. Я успокаиваю себя лишь мыслью о том, что Кролик-Мозгун дан тебе не столько в наказание, сколько для того, чтобы ты смог выработать в себе качества «Стоика».
СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ В РИМЕ. МИСТЕРИИ СОЛНЦА И ЛУНЫ
Гадание по китайской Книге Перемен: «Царь приближается к Нему. Не беспокойся. Надо Солнцу быть в середине своего пути. (Гексограмма Фын)».
В тот день, помнится, было солнечное затмение. Солнце тогда в очередной раз спаривалось с Луной. В эти дни наступает раздолье для всяких колдунов и ведьм. Говорят, что в эту пору им легче простого творить свое чародейство. Как правило, Солнце и Луна избегают друг друга. Лишь иногда нарушается обычный бег времени и стирается непреодолимая грань между разными мирами. Кажется странным – вроде ясный день и небо безоблачно, а как то неуютно. И хотя день остается днем, он несет на себе отпечаток ночи. Все словно происходит во сне.
В такие дни люди спешат поскорее укрыться дома подальше от греха. Вряд ли кого удастся даже палкой выгнать на улицу. Лишь отчаянные чудаки вопреки здравому смыслу выходят на променад. Поглядеть, что это там такое происходит на небесах. Как это случается воочию – спаривание божественных светил. Некоторые даже вооружаются самодельными телескопами, которые, по идее, должны помочь не пропустить малейших тонкостей этого таинства. Подобные чудаки большей частью поступают так по недомыслию, а, может быть, по потаенным позывам темной стороны своих грешных душ.
Видимо к таким людям отношусь и я. В эти дни у меня наступает необъяснимый подъем творческих сил и чувствую себя я в этом колдовском пространстве как рыба в воде. Тогда мне нравиться выходить на долгие прогулки, заветной целью которых является встреча родственных душ. Лучшего времени для этого не сыскать. Поверьте на слово. Ведь улицы в это время пустынны и каждый встречный предстает перед вами как прозрачное стеклышко. Вся прелесть подобных прогулок заключена в том, что заранее не знаешь, кого встретишь. Иногда сюрпризы бывают весьма неожиданными, поражающими воображение обывателя.
В тот день я направился к Латеранскому собору. Почему? Не знаю. Видимо все так уже было запланировано. Храм этот находится на отшибе Рима. Его построили на месте бывшей резиденции императора Константина. Тут долгое время находился престол римских первосвященников. Несмотря на то, что папы давно перебрались в Ватикан, Латеранский собор сохранил статус первопрестольного. Главной реликвией храма являются головы апостолов Петра и Павла, которые хранятся в алтаре собора. Я никогда толком не мог понять, почему головы отцов церкви отделены от их тел. Ведь останки св. Петра и св. Павла погребены совершенно в ином месте – соответственно в соборе св. Петра в Ватикане и в соборе св. Павла, что в полях.
Обычно в Латеране не так суетно. А тогда площадь и вовсе была пуста. Двери храма были открыты настежь, приглашая войти внутрь. Странно, но в соборе тоже никого не оказалось. В уединении я молча помолился. На душе стало торжественно светло. Беломраморные статуи апостолов, казалось, ожили и приняли меня в свой круг. Мы не спеша наслаждались общением. Уже не помню, сколько времени я пробыл в храме. Судя по всему, довольно долго. Привратник храма приготовился к закрытию обители. Он вежливо напомнил мне об этом.
При выходе на паперти церкви старая цыганка дожидалась своих клиентов. В будни она собирала дань с каждого входящего в храм за право пообщаться с богом. Сегодня, судя по всему, у нее выдался не очень прибыльный день. Ведь никого не было. Несмотря на это, цыганка словно цербер зорко охраняла врата храма. Исходя из этого, я сделал вывод, что она дожидалась иного улова. Не меня ли?
Встретившись с цыганкой глазами, я признал ее. Она приснилась мне накануне. Там, во сне, я целовал эту старую ведьму в засос. Она время от времени облизывала со смаком свой беззубый рот и требовала новых ласк. Целовал ее я не по принуждению, а из жалости. Все имеют право на человеческое тепло. Даже такие старые ведьмы, – думал тогда я. Теперь я невольно отвел взгляд. Но не тут то было. Старая карга, казалось, только и дожидалась меня. Она прекрасно запомнила мои поцелуи и сейчас не прочь была пообщаться вновь. К тому же, она видно приготовила мне какой то загадочный гостинец. Откровенно говоря, связываться с ней вновь особого желания не было. Мало ли что бывает во снах. Я уж было попытался сделать вид, что мы не знакомы и уйти прочь, но цыганка протянула мне открытку с репродукцией неведомой иконы и жалобно проскулила. – Per Favore, Signor.
В этот миг весь облик цыганки напоминал тибуртинскую сивиллу, которая насильно когда то впарила колдовские книги римскому царю Тарквинию. Тот тоже, помнится, не особенно хотел брать эти книги. Но ему тогда пришлось их взять. Я взял открытку у цыганки и молча выложил несусветную сумму, выпотрошив до основания свой кошелек. Однако цыганка засопротивлялась –Poi, Poi, – промолвила она. Странно. Чтобы цыганка и не взяла денег? Как бы мне это ее «потом» не влетело в копеечку, – подумал я.
Икона, по всей видимости, принадлежала какой-то христианской секте. То ли эфиопской, то ли копто-сирийской. Об этом свидетельствовали неведомые иероглифы, которыми была усыпана открытка. На ней была изображена сцена распятия Христа. По обе стороны от Спасителя можно было увидеть казненных с Христом разбойников. Вид у них был довольно необычен. Это были юные отроки, которым было не более тринадцати – четырнадцати лет. Обычно в это время юноши становятся полноправными членами общины. В это же время, как правило, начинается их великая жатва. Отроки были помечены астральной символикой, из которой следовало, что один из них являлся Солнцем, другой – Луной. Было непонятно, кем же тогда является Христос? Восточные иероглифы поясняли эзотерический смысл иконы. Передо мной оказалось изображение одной из герметических доктрин раннего христианства, которые редко когда всплывают наружу. Эзотерический аспект линчевания Христа имел астральный контекст и означал распятие Солнца и Луны. Я невольно примерил на себя роль того благоразумного разбойника, которому было позволено быть распятым вместе с Христом лишь для того, чтобы он мог познать Бога.
Надо же было такому случиться, что эта редкая икона предстала предо мной в день солнечного затмения, когда воочию можно увидеть символическую смерть небесных светил. В такие совпадения трудно поверить. Скорее всего, этот подарок был подготовлен Великим Стражем Рима. Так он приветствовал меня. Для этого он избрал свою служку, которой, судя по всему, являлась цыганка. Это он шепнул ей, кому и когда преподнести в дар эту репродукцию. Что бы я узнал его посланницу, он познакомил меня с нею в моем сне. Теперь казалось вполне логичным, что цыганка околачивалась в тот день у собора. Я не знал, была ли посвящена цыганка в таинства реликвий Латеранского собора. Но то был ее храм. Поцелуи цыганки, по всей видимости, означали таинство приобщения к мистериям храма, хранителем которых был Великий Страж Рима.
