Почти одновременно два других наших батальона полностью очистили от противника Колаборок и тоже вышли на гребень. Это уже был большой успех. С высоты я хорошо видел группы вражеских солдат, бегущих к роще, что западнее села. Туда же устремились их бронетранспортеры и тягачи с пушками на прицепе. Но роща уже была занята стрелковой ротой старшего лейтенанта Александра Ивановича Санникова. Бойцы встретили фашистов дружным огнем, они в панике рассыпались по северо-западным скатам высоты, побежали вниз - прямо навстречу наступающим подразделениям 69-й стрелковой дивизии.
Комбаты один за другим докладывали бодрыми голосами о трофеях и пленных, об особо отличившихся гвардейцах.
До вечера противник, подтянув свежие силы, трижды переходил в атаку на Колаборок. Взаимодействуя с 11-м полком и частями 69-й дивизии, мы отразили все атаки и еще более улучшили свои позиции. Так закончился для нас этот напряженный боевой день 7 ноября 1943 года. 26-ю годовщину Великого Октября воины полка отметили большим боевым успехом. Теперь, вспоминая многодневные бои за Колаборок и господствующую высоту, а также предшествующие бои на острове Яцков, я нахожу в них общее прежде всего в том, что в обоих случаях перелом в нашу пользу был достигнут мощной и неожиданной для противника контратакой. Сложность тут заключалась в правильном выборе момента для контратаки, чтобы, несмотря на жесточайшую нужду в подкреплении своей обороны, не израсходовать необходимый для решительных действий резерв прежде времени. После захвата Колаборка на Новолиповском плацдарме наступило относительное затишье.
Так прошло 20 дней, а в ночь на 28 ноября 5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия сдала свой боевой участок 69-й гвардейской стрелковой дивизии и через понтонную переправу перешла с Новолиповского плацдарма на наш берег Днепра. Совершив марш к Кременчугу, в ночь на 1 декабря дивизия снова была готова к переправе на правый берег, на этот раз на Крюковский плацдарм. Боевая задача нашего соединения состояла в том, чтобы, переправившись, с ходу наступать на город Новогеоргиевск с юга, через крупные населенные пункты Табурище и Ревовку.
Те двое суток, которые даны были нам на подготовку, штаб полка постарался использовать наилучшим образом. На противоположном берегу на рекогносцировке местности побывал весь офицерский состав и часть сержантов. С ними до деталей были отработаны не только чисто боевые задачи, но и такой, например, вопрос, как вывод подразделений на исходные позиции. Делать это нам предстояло ночью, за три-четыре часа до начала наступления, поэтому командиры должны были отлично ориентироваться на местности, чтобы без задержек провести батальоны и роты прямо с понтонной переправы на передовую, в траншеи.
Подобный метод действий, когда новые части вводятся на тот или иной плацдарм за считанные часы до начала атаки, обеспечивал скрытность подготовки и часто давал хорошие результаты. Чтобы не раскрыть своих планов и усыпить бдительность противника, нам категорически запретили проводить разведывательные поиски. Правда, особой нужды в этом и не было, так как в предыдущих боях фашистская оборона была вскрыта довольно подробно. Она имела две линии сплошных траншей, густо прикрытых проволочными заграждениями и минными полями. Высоты в глубине обороны (на них стоял и Новогеоргиевск) позволяли контролировать огнем значительную часть Крюковского плацдарма.
Наступил вечер 30 ноября. Батальоны двинулись к переправе. Слегка морозило. Над темной рекой, над понтонным мостом, над молчаливыми колоннами идущих на противоположный берег людей загорелись далекие белые звезды. Тихо плескалась вода между понтонами, урчали моторы грузовиков. Глухие звуки переправы растворялись в туманной мгле.
Проводив на тот берег последний батальон, знакомой дорогой - через Кременчуг и Кривуши - я вернулся во Власовку, на совещание в штаб 4-й гвардейской армии. В хате, за дубовым столом, сидели члены Военного совета во главе с командармом генералом И. В. Галаниным. Знаменитый фронтовой светильник - сплющенная под широкий фитиль гильза "сорокапятки" - бросал скупой свет на расстеленную на столе карту. Углы хаты тонули в полумраке. Народу набилось много, человек 30-40: командиры дивизий и полков, офицеры штабов, артиллеристы, инженеры, связисты, танкисты.
Открыл совещание Иван Васильевич Галанин. Командарм объяснил общую задачу: одновременно ударом с двух плацдармов - северного, Новолиповского, и южного, Крюковского, овладеть Новогеоргиевском и разгромить гитлеровскую группировку, все еще удерживающую правый берег Днепра между этими плацдармами. Особое внимание командарм уделил организации завтрашнего боя в первые его часы. Сложность для нашей дивизии, например, состояла в том, что она, не сменяя находящуюся на переднем крае 299-ю стрелковую дивизию, пойдет в наступление через ее боевые порядки.
Командарм, называя по фамилиям некоторых командиров дивизий и полков, задал им несколько вопросов. Среди других услышал я и знакомую фамилию Карпунин. В полутьме было плохо видно, но голос докладывавшего я узнал. Конечно, это он, Виктор Михайлович Карпунин, мой первый командир и учитель. Он был тогда начальником полковой школы, "превосходным методистом. Его приемы и методы воспитания и обучения младших командиров я крепко усвоил и потом применял в своей практике.
Время почти не наложило своей печати на внешность Виктора Михайловича Карпунина, ныне подполковника, командира полка. Он был отличным спортсменом и строевиком, таким, по-видимому, и остался. Подтянут, бодр, энергичен. Сжал меня в сильных объятиях, смотрит тепло в глаза, улыбается.
- Повзрослел, - говорит. - И в чинах меня догнал. Семь лет не виделись. Срок, а? Как твоя Александра Павловна?
Я рассказал, что жена с детьми в эвакуации. Оказалось, что и его супруга, Янина Станиславовна, тоже жила на востоке страны. Обменялись мы адресами, договорились встретиться после взятия Новогеоргиевска, да не пришлось. Лишь 15 лет спустя на большой военной игре, где я выполнял обязанности командира корпуса, моим посредником оказался старший преподаватель академии связи полковник Виктор Михайлович Карпунин. С той поры мы друг друга из вида не теряем.
После совещания в штабе армии я тотчас же вернулся в Кременчуг, переправился на Крюковский плацдарм и догнал полк. Батальоны уже вошли в боевые порядки 299-й стрелковой дивизии и готовились в ее траншеях к атаке. В первом эшелоне полка
2-й и 3-й батальоны.
Полку, как я уже говорил, предстояло наступать на Новогеоргиевск, на северо-запад, параллельно Днепру и тому самому острову Яцков, за который мы дрались в октябре. Местность в общем благоприятна для наступающих - нет ни крупных лесных массивов, ни болот, ни значительных водных рубежей. Лишь западнее села Табурище небольшая возвышенность да у Новогеоргиевска гряда высот и мелкая речка Цыбульник, впадающая в Днепр.
Наш план состоял в следующем: 2-й батальон капитана А. А. Новика (замполит был назначен комбатом после ранения И. В. Коновалова) наступает вдоль дороги на Табурище, Ревовку, Новогеоргиевск; 3-й батальон капитана В. П. Кулемина обходит Табурище слева и овладевает возвышенностью; 2-я рота автоматчиков старшего лейтенанта И. И. Ололенко, прикрывая правый фланг полка, продвигается по берегу Днепра до впадения в него Цыбульника. Выйдя к Новогеоргиевску, подразделения совместно атакуют этот мощный опорный пункт. Тогда же мы рассчитывали ввести в бой наш второй эшелон - 1-й батальон капитана М. И. Сиротина.
Обсуждая детали плана с командирами подразделений, я настоятельно потребовал от них избегать лобовых атак, искать и находить в каждой ситуации возможности для маневра, удара во фланг и тыл противника, тем более что он ныне стал весьма чувствителен к такого рода угрозам.
И вот наступил рассвет 1 декабря. С наблюдательного пункта мне открылся вид на слегка всхолмленную, изрезанную траншеями местность. Холодное красное солнце осветило бурые, почти без снега, поля, промерзшую ленту дороги, уходящей в Табурище, голые редкие рощицы...
