– Вау! Сколько тут всего! – заорала Киля и нырнула поглубже в кучу.

На этом дедушкина рыбалка закончилась, потому что мы с Транти бросились вслед за Килей в самый центр мусорной вселенной.

В этот самый момент к дедушке сзади подкрался сундук и цапнул его за хвост!

– Уйййяяяя! – заорал крокодил, дёрнулся и … остался без хвоста.

– Отдай хвост! Бегемонт недоделанный! – возмущался дедушка, пытаясь открыть сундуку деревянную пасть. Верни сейчас же!!!!

Но сундук только хихикал, переваливаясь с боку на бок.

Мы тут же забыли про мусорные сокровища и бросились дедушке на помощь. Изо всех сил мы принялись тянуть на себя крышку сундука-обжоры. А уж тянуть-то мы умели! Киля с Транти однажды скакалку порвали, когда не могли поделить – так тянули в разные стороны! Но тут даже наши супертянучие способности не помогли – сундук ни в какую не хотел открывать «рот».

И тут Киля придумала!

– А давайте его пощекочем!

Щекотались мы ещё лучше, чем тянули. Сундук так расхохотался, что тут же открыл свою пасть. Дедушкин хвост представлял жалкое зрелище – он был похож на пожёванную клубничную жвачку.

– Мда. С таким хвостом только бобру ходить. Придётся ждать пока новый отрастёт, – вздохнул дедушка, сдёрнул с Транти шляпу и натянул на себя. Полупрозрачность не помогла – крокодил без хвоста – зрелище не для слабонервных!

Неожиданно откуда-то из дедушки раздалось громкое кваканье.

– Ква-ква! Ква-ква! Ква-ква!

Дедушка выудил из-под мышки круглые часы на цепочке. Он нажал на маленькую кнопку-пимпочку, и потёртая крышка откинулась. Из часов выпрыгнула лягушка и уселась на плечо крокодилу.

– Ква-ква! Ква-ква! Ква-ква!

– Три часа. Время обеда! – воскликнул дедушка, сдёрнул с себя шляпу, швырнул её обратно в кучу, сгрёб нас в охапку и побежал вниз по лестнице.

На ходу он приговаривал:

– Потерпите миленькие, потерпите, сейчас мы будем кушать.

Непонятно, кому он это говорил – нам, лягушке или часам, но главное – все сразу забыли про хвост!

В насупившейся кастрюле супа не было. Да и откуда ему взяться, когда все были заняты разбором хламушника. Лягушка в часах продолжала надрываться. От бесконечного кваканья она охрипла – теперь казалось, будто она хохочет: «Ха-ха! Ха-ха! Ха-ха!» На наше счастье, Бруклин обнаружил в паутине над плитой засохшую муху и скормил её лягушке. Квакушка замолчала и спряталась в часах.

– Надеюсь в этом доме найдётся что-нибудь повкуснее засохших мух? – хмыкнул крокодил.

Транти схватила табуретку, подтащила к буфету, встала на неё и открыла верхние дверцы.

– Милый буфет, дай нам обед! По-жа-луй-ста! – прошептала Транти, пошарила рукой в глубине и достала банку консервированной фасоли.

– Дай-ка я попробую! – обрадовался дедушка и сунул розовые лапы в буфет.

– Пусто?!

– Дедушка, так он не работает! Надо вежливо попросить!

– Милый буфет, дай нам обед! По-жа-луй-ста! – пропела Киля, и тут же у дедушки в лапах оказалась банка с ананасными колечками и жестяная коробка с крекерами.

– Неплохо, – хмыкнул крокодил. – Давай ещё!

– Теперь очередь Бачаты! Тебе больше не даст.

Меня шкаф одарил кульком сушёной земляники и надкусанным яблоком. Вечно он так! Всегда мои яблоки надкусывает! А от груш и вовсе одни огрызки отдаёт.

Килю пришлось подсадить на плечи к дедушке. С огромным трудом она вытянула из шкафа бидон молока, три яйца и пакет с мукой.

– Опять блинище печь! – вздохнула Транти. – И почему буфет не может сразу готовый положить.

А Киля уже радостно доставала с полок кухонную утварь: стеклянную миску с отбитыми краями, венчик и огромную чугунную сковородку. И как только Киля удерживала её в своих маленьких ручонках! Сковородка весила как сама Киля. Зато блины на ней получались огромными – одного блина хватало, чтобы накормить нас троих. И не надо полдня стоять у плиты. Испёк блин, нарезал на треугольники как пиццу и жуй с любыми начинками.

Была только одна загвоздка с этим блином-великаном – перевернуть его. Для этого у нас была приспособлена специальная верёвка с деревянными прищепками. Когда одна сторона блина подрумянивалась, мы прицепляли к блину прищепки. Потом я и Транти резко дергали верёвку с двух концов, а Киля в это время держала вентилятор. Получалось как с бельем на веревке. Ветер от вентилятора переворачивал блин, и мы плавно опускали его на сковородку. А когда блин дожаривался, прямо на сковороде нарезали на кусочки и накладывали каждый в свою тарелку.

Тарелки у нас, кстати, разные, не перепутаешь.

У Кили на посуде нарисована еда. Сестрёнка с ума сходит по готовке, поэтому даже на пустых тарелках у неё должно быть что-нибудь съедобное. У нашего маленького кулинара целый набор посуды с изображением разных блюд: супов, тортиков, салатов и даже всякой экзотики, типа жареных кузнечиков.

Тарелка Транти абсолютно белая. «Чистый холст», – говорит сестра. Транти у нас натура творческая – рисует, лепит и крестиком вышивает. Поэтому она даже на тарелке умудряется из еды шедевры живописи выкладывать.

А у меня тарелка-книга. Обожаю читать за едой и не только, вот папа и достал мне такую тарелку – она квадратная и на ней текст написан. Там специально истории короткие, чтобы можно было за один раз прочитать. «Проглотил» страничку, протёр тряпочкой – новая появилась.

– Слушайте, пузявки, а нельзя ли вашему буфету заказать ящик жвачки для сундука? —с набитым ртом пробубнил Бруклин. – Чтоб хвосты больше не откусывал! Ну или хотя бы мешок семечек.

– Ну не знаю, – протянула Транти. – Мне кажется, сундуки сокровищами питаются. Хотя можно и жвачку попробовать. Лишь бы он только пузыри не стал выдувать!

– Это сторожевой сундук! – возмутилась я. – Папа рассказывал, что он в какой-то книге1 охранял своего хозяина. Его нужно косточкой угостить – пусть грызёт в своё удовольствие!

– Значит завтра варим борщ! – поставила точку в разговоре Киля. – Эй, буфет, ты слышал? С тебя мясо на косточке!

Когда с обедом было покончено, мы так устали, что завалились спать прямо под синими мухоморами, в правом углу гостиной. Там мох особенно мягкий.

Вообще в нашем доме куча местечек, где можно упасть в объятья Морфея2. Киля, например, обожает спать на кухне, за буфетом. Там у неё подвешен гамак, а с потолка свисают гирлянды сушёных грибов, косички из чеснока, бусы из вяленых томатов и жгучих перцев, сеточки с луком. Транти каждое лето спит на чердаке. Бросает на пол кокосовый матрасик, открывает окна настежь (а окна на чердаке прямо в крыше) и глядит на звёзды, пока не уснёт под музыку цикад. Правда иногда может проснуться среди ночи оттого, что начался дождь. А однажды, когда на улице лило две недели, Транти поставила на чердаке палатку. Так и спала под шум дождя, благо, что моховой пол всю воду в себя впитывал.

На самом деле у каждой из нас есть своя кроватка-норка или пещерка, как говорит Киля. В моховых стенах сделаны углубления. Внутри очень уютно – тепло и мягко, а на потолке растут удивительные цветы. Цветы эти с виду совсем невзрачные, но с наступлением темноты они начинают излучать мягкий приятый свет. Правда, чтобы читать, этого света будет маловато, поэтому в моей «норке» всегда лежит фонарик.

Папа иногда засыпает прямо за рабочим столом, вместо подушки – бумаги с записями. Одна только мама не кочует по дому – спит в своей кровати с розовым балдахином как у принцессы. А на балдахине смешные овечки прыгают, нарисованные, конечно.

Но что-то я отвлеклась. Возвращаюсь в гостиную, под синие мухоморы!

Киля с Транти уснули сразу же, а дедушка всё ворочался с боку на бок – без хвоста сон не шёл.

– Дедушка, расскажи, как ты узнал о нас? – спросила я.