Андреас редко покидал стены своего дома, предоставив Анне полный карт-бланш. Она была его доверенным лицом на выставках, при продаже работ на аукционах, при размещении картин в домах моды и даже на родительских собраниях детей в школе. Была больше, чем просто член его семьи. А сегодня она пересекла океан ради него.

От вокзала до галереи можно было дойти пешком. Анна скользящей походкой плыла по тротуару, упорно продолжая молчать. Она не спрашивала дорогу, словно знала, куда идти, и не оборачивалась, озадачивая Эша с каждым шагом все больше. Что было на уме у этой женщины? Почему она так торопилась? Что её тревожило?

У входа в галерею стояла Линда, в тревожном ожидании выхаживающая по крыльцу вперед-назад. Анна, заметив эту девушку с копной рыжих волос, безошибочно определила, кто перед ней. Она ускорила шаг и натянула на лицо улыбку, больше похожую на оскал. Эш плелся сзади, все своим видом показывая, что ничего хорошего их не ждет. Наконец Линда остановилась, увидев в бесчисленной веренице лиц знакомое. Она помахала Эшу и улыбнулась. И только потом взгляд ее зацепил Анну. Улыбка медленно сползла с ее губ, а глаза потемнели. Все будет немного сложнее, чем казалось сначала.

Анна поднялась по ступеням и протянула руку Линде:

– Добрый день, мисс Эванс. Нас ждут дела. Ведите. – Озадаченная Линда пожала руку, промямлила приветственное слово и указала рукой на дверь:

– Да, конечно, проходите. – Подошедший Эш только развел руками:

– Даже не спрашивай, – и пропустив вперед Линду, вошел вслед за ней.

Сначала Анна осмотрела часть зала на втором этаже, отведенную для картин Андреаса (она была в бешенстве, почему для ее гения не нашлось большей площади). И даже если смириться с ограниченным пространством, Анна не увидела ровным счетом ничего из того, о чем было оговорено изначально. Не было ни большой вывески под потолком, ни треног для небольших работ, ни размеченных полос на стенах для полотен побольше. Концепция, разработанная Анной с таким усердием и любовью, так и осталась концепцией на бумаге. Она даже не стала уточнять, молча метая молнии в Линду, что та, испугавшись, сделала пару шагов назад, прижавшись к Эшу. Он не стал стоять в стороне, и, пытаясь защитить начальницу, приблизился к Анне, закрыв собой Линду, объясняя заминку задержкой части картин в пути. Линда же, набравшись смелости, оправдывалась, что приняла решение не выставлять ничего, пока не дождется полной коллекции.

Анна недовольно развернулась на каблуках и потребовала показать ей всю документацию по выставке. Эш принес 2 стакана кофе для нее и Линды в их кабинет, пока Анна проверяла все договоры, билеты и бронирования, в том числе и по проживанию её руководителя. Слава Богу, здесь проблем не было. Немного остыв, Анна взглянула на часы. Половина шестого. А во рту за сегодня и маковой росинки не было. Она сверкнула глазами, подозвав к себе Эша:

– Эшли, не могли бы Вы заказать столик где-нибудь неподалеку. Готова съесть слона. – Эш усмехнулся и вышел из кабинета, оставив девушек наедине. Что-что, а в местных ресторанах он еще не ориентировался, в чем стыдно было признаться Анне. Пришлось загуглить. Поиск выдал несколько интересных вариантов, и, прощёлкав каждый, он остановился на «Амелии». Забронировав столик на троих, он взглянул на часы. С самого утра он только и делал, что бегал за этой надменной и самоуверенной девушкой (по факту – обычной ассистенткой, возомнившей себя Королевой), голодный и холодный, а теперь такой счастливый, предвкушающий вкусный ужин в ресторане, который оплатит галерея.

Собравшись возвращаться в кабинет, в дверях Эш столкнулся с Анной и Линдой, шедшими навстречу. И если лицо Анны светилось от счастья, то по Линде такого сказать было нельзя. Она была так расстроена, что готова была расплакаться. Эш ничего не понимал. Он отсутствовал не больше пятнадцати минут, что же такого могло произойти? Он пропустил Анну вперёд, а сам наклонился к Линде и тихо, чтобы услышала только она, спросил:

– Все хорошо? – она еле заметно кивнула, боясь взглянуть ему в глаза. «Вечер обещает быть долгим,» – подумал Эш.

На улице их уже ждало такси, заказанное Линдой. Эш открыл дамам заднюю дверцу, а сам сел спереди. Гнетущая тишина нарушалась только заводной латиноамериканской музыкой, льющейся из динамиков. И то, водитель тактично ее выключил, ощутив накал страстей в салоне. Хорошо, что ехать было не так далеко. В ресторане Анна разошлась еще больше, неожиданно превратившись из свирепой львицы в душу компании. Она почти не ела, зато веселилась, как могла. Много пила и шутила. А Линда, наоборот, весь вечер молчала, уткнувшись в тарелку, ковыряя остывшее ризотто с морепродуктами. Устав пропускать колкие смешки в свой адрес, она поднялась:

– Прошу меня простить, завтра будет тяжелый день. Я, пожалуй, пойду. – Эш вскочил, намереваясь проводить её хотя бы до выхода, а лучше до дома, но она жестом усадила его обратно. – Отдыхайте. Я найду дорогу. – Он растеряно смотрел на Линду. Неужели она хочет его бросить одного здесь с Анной?

– Ты уверена? Может тебя проводить? – она наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку (хотя такого себе не позволяла!), а сама на ухо ему прошептала:

– Развлеки ее, пожалуйста. – Эш слабо улыбнулся. Развлекать Королеву – невеселое занятие. Он откинулся на спинку стула, понимая, для чего Линда его об этом просит. Им нужно задобрить Анну, иначе работать с ней будет не так уж и легко. Только почему он должен отдуваться за всю галерею? Крайний что ли? Линда поблагодарила Анну и Эша за компанию и направилась в сторону выхода. Эш проводил взглядом ее ускользающую фигуру, почему-то ожидая, что она вернется, пока Анна его не увлекла новой шуткой.

Изрядно выпив (а по-другому веселье в компании незнакомой девушки он себе не представлял), Эш никак не мог понять, что послужило резкой смене настроения Линды. Он развернулся к Анне всем телом и, наклонив голову, губами касаясь мочки уха, с придыханием спросил:

– Что между вами произошло? – Анна отклонилась и, запрокинув голову назад, рассмеялась, грозя ему пальцем.

– Не бери в голову, рабочие моменты. – Эш, сощурив глаза, наблюдал за ней. Какая она – настоящая? Та, что была с утра, жесткая и сильная? Или та, что сейчас сидела напротив, соблазнительно облизывая губу? Она что, заигрывала с ним? Как же он ненавидел подобные игры! Но сегодня все было включено в счет.

Разговоры не кончались, а вино лилось рекой, и Эш отпустил тревоги, что мертвым грузом лежали на сердце. Раскрепостившись, он разрешил себе смеяться громче, чем обычно, задавать вопросы, что могли смущать, и веселиться как дитя. Столики вокруг быстро пустели. Время перевалило далеко за полночь, но Анна продолжала наполнять его бокал. А что он… Он давно не сидел так душевно в компании женщины. Последний раз был… И Эш сморщил лоб, стараясь вспомнить. Точно! В Манчестере. Поздним вечером, когда единственным освещением был лунный свет. Они сидели с Лаурой в парке. Джеймса еще не существовало, а Эш еще был единственным. По крайней мере он так думал. Но как показывает его горький опят, на чеку нужно быть постоянно. Эш горько усмехнулся и, подняв высоко бокал, произнес тост:

– За тех, кому мы не нужны, – и залпом осушил. Анна подсела ближе и положила руку ему на колено:

– И кто же тебя так обидел? – Эш мутным взглядом посмотрел на нее. Неужели ей, совершенно незнакомой девушке, может быть интересно, что у него на душе? Ее рука тем временем двигалась все выше. Вот оно что… Он криво ухмыльнулся. И весь этот цирк только ради этого? Выходит правда, что кроме животного инстинкта нами больше ничего не руководит? Он остановил ее руку, чувствуя свое прерывистое дыхание и накатывающее волнами возбуждение. Анна вопросительно подняла бровь: – Что-то не так? – Эш присвистнул. На ее лице не было и тени стеснения, лишь искреннее удивление. Хорошо. «Посмотрим, насколько далеко ты сможешь зайти.» Он облизал пересохшие губы, и поднес ко рту ее кисть. Нежно и осторожно, едва касаясь кожи, он медленно проводил губами по ее длинным пальцам. Она замерла, затаив дыхание, но руки не одернула. Глаза Эша сверкнули, когда он губами обхватил ее указательный палец, водя по нему языком в поисках изъянов, изучая кожу на вкус. Анна шумно выдохнула, вырвав руку, и подозвала официанта. Эш откинулся на спинку дивана, на его губах играла ироничная ухмылка.