Так! Хватит! Заканчиваем! Нечего себя жалеть. Все образуется. Чужие люди станут знакомыми. Город – узнаваемым. И чувство одиночества когда-нибудь пройдёт. Да, так и будет.

Автобус медленно катил по городу. Глядя в окно, он смотрел на мимо проезжающие машины, на людей. Ничего особенного в этом городе нет. Точно такие же машины, точно такие же люди. Он привыкнет. Он простит. Он сможет.

Объявили нужную остановку. Взяв сумку с пола, он вышел. Его взору предстало двухэтажное оригинальное архитектурное сооружение с множеством окон ассиметричной формы и башен разной высоты. Окна для галереи – очень важный момент, ведь только естественный свет, проникающий со всех сторон, сможет осветить картины так, как их видел автор. Все-таки свет от ламп не создает нужное впечатление. А то, какой формы были окна, лишь добавляло интереса и манило посетить это место. По крайней мере так можно было сказать о нем. Расправив широко свои плечи и поправив сумку, он сделал шаг в новый мир.

Лестница, ведущая к главному входу, состояла из 23 ступеней. Большие двери с резными ручками были размером, вдвое превышающим человеческий рост. Он дёрнул ручку. Заперто. Дёрнул ещё раз. Действительно заперто. Нашёл табличку с временем работы. Галерея открывалась в 12-00. А на часах было только 9-30. Он выругался.

Идти никуда не хотелось. Было только одно желание. Закрыться в темном чулане, обнять колени, включить на телефоне свою любимую лирику, и в таком положении сидеть до окончания жизни. А не вот это все. Но делать было нечего. Он сел на последнюю ступень, облокотился на стоящую рядом колонну, а сумку положил в ноги. И сам не заметил, как заснул.

Он видел море. Легкие волны набегали на берег. Желтый песок обжигал кожу. Дорожка палящего солнца по воде бежала прямо в руки. Тепло и спокойно на душе. Он повернул голову. Рядом с ним лежала она. Та самая, из-за которой он здесь. Та самая, которой он доверял. Та самая, которую любил и был готов отдать за нее жизнь, но так и не смог доказать, что достоин её любви. А у самой воды бегала девочка, как две капли похожая на него. Его не рожденная дочь. Искала ракушки на берегу и радовалась, когда находила. Все было именно так, как должно было быть. Как он мечтал. Как они мечтали. До того, как… Любимая повернулась к нему и нежно потрепала по плечу:

– Молодой человек! – улыбка стерлась с его лица, и он озадаченно отвернулся от дочери. Почему она так к нему обращается? Продолжая трепать его за плечо, она повторила:

– Молодой человек! Проснитесь! – Он недоумевал. Что за чертовщина? Неужели она забыла, как его зовут? А ведь её устами его имя звучало так нежно. Вот бы ещё раз услышать. Он усмехнулся, – вам плохо? – не унималась она. Тяжело открывая глаза, он с трудом понимал, где он и что происходит. Словно кто-то извне пытался до него достучаться. Потерев заспанные глаза, он увидел девушку, склонившуюся над ним. Меж ее бровей залегла глубокая морщина, показывающая степень тревожности. Резко вскочив и лбом ударив девушку, он моментально вспомнил, где находится и для чего он здесь.

– Добрый день! – Она выпрямилась и потерла ушибленный подбородок. –Прошу прощения, я не хотел. – Он большим пальцем коснулся места удара, не желая ничего дурного, но она отстранилась, нахмурившись еще больше, а он, одернув руку, еще раз извинился. Возможно, его жест получился интимнее, чем он сам того ожидал.

– Ничего страшного, спасибо. Вы в галерею? – Девушка махнула рукой в сторону двери.

– Да, – он обернулся, хотя, итак, знал о чем речь. – Я приехал к мистеру Эвансу по рекомендации мистера Коллинса. – Она расправила плечи, лицо ее прояснилось.

– Вы – Эшли Бенкли? – Он неуверенно кивнул. Откуда эта девушка знала его? Она, видя его замешательство, поспешила представиться: – Я – Линда Эванс, руководитель отдела оформителей, – и протянула руку. Пожимать руку женщине странно, только если она – не ваш босс. Но, очевидно, что она им и была. Эш поспешил пожать ее руку. – Но, – она продолжала, – даже при наличии рекомендаций я все-таки хотела бы провести собеседование. Вы не против?

– Нет, без проблем. – Эш наклонился за сумкой.

– Хорошо, – она спустилась на пару ступеней, поправив лямку сумочки на плече, – тогда пройдёмся. Не люблю сидеть в душных помещениях. Или вы замёрзли? – Конечно, он замёрз, а еще устал. Он ведь только приехал! Но отказывать в просьбе при трудоустройстве на работу было бы странно. Он поднес руки ко рту и подул на них, пытаясь отогреть. Линда этого не видела, спускаясь, она не оборачивалась. И вяло улыбнувшись, он согласился:

– Да нет, все хорошо, – хотя его согласия никто и не спрашивал.

За галереей находился огромный парк с красивыми аллеями и лавочками. Раскидистые заснеженные деревья, почищенные дорожки, черными полосами, похожими на вены, разбегавшиеся в неизвестном направлении, и тишина, словно вы находитесь где-то за городом. Парк – место отдыха и расслабления в обычной жизни, сейчас отозвался в душе Эша неким беспокойством. Проходить собеседование – стресс для любого, а, когда ты к нему ещё и не готов, то вдвойне.

– Расскажите немного о себе, – наконец, прервала тишину Линда. Эш заметно оживился:

– Мне 25 лет. Я закончил Манчестерскую школу искусств. Выставлялся один раз в Манчестерской художественной галерее на неделе Современного искусства. Пишу в технике spray paint art, – он понимал, что перечисленные достижения вряд ли важны для оформителя. Но Линда остановилась и заинтересовано оглядела его. Эш был выше ее на голову, плотного телосложения и под облегающей курткой проглядывались внушительные мышцы. Неужели этот качок может быть художником?

– А фото работ есть? – Эш остановился и полез в сумку.

– Есть репродукции, я распечатал. Сейчас, – Линда терпеливо ждала, пока он рылся. Это же надо, полупустая сумка, а найти нужную вещь никак не удавалось. Вскоре он нащупал конверт на самом дне и, вытащив, передал его девушке. Она достала снимки и стала внимательно изучать:

– Конечно, я – не руководитель галереи, и не я принимаю решения по привлечению молодых мастеров, но мне очень нравится. Есть свой стиль. И есть смысл. Например, вот эта работа…

– Она называется «Жизнь прекрасна», – уточнил Эш.

– Да, и вот эта… – Линда достала две его любимые работы. Обе были посвящены Лауре. Он вообще часто писал её в своих картинах. Иногда она выступала в роли главной героини, иногда просто мелькала на заднем плане узнаваемым силуэтом, а иногда он использовал часть её тела. Как здесь, например. Кончики пальцев ее руки тянулись к Солнцу, освещаемые, с одной стороны, но не обжигаемые. Картина называлась «Свет жизни» и символизировала начало всего живого на Земле. Как прикосновение символизировало начало его любви к ней. – Они и, правда, излучают свет. И тема космоса на остальных работах… Она всегда актуальна. Мне было бы приятно поработать с Вами, как с автором. Надеюсь, нам это удастся. – Линда подмигнула Эшу. Вложила фотографии обратно в конверт и вернула ему, изучая его лицо. Большие карие глаза, длинный прямой нос, губы, с опущенными уголками, и волевой подбородок. Этот человек выглядел открытой книгой, но чем больше Линда вчитывалась, тем на большие тайны натыкалась. Она тряхнула головой, смахивая с себя пелену. – Так, а теперь вернемся к собеседованию. – Не дав ему время убрать конверт в сумку, она зашагала дальше. – Не очень понимаю, почему вы хотите пойти в команду оформителей, если сами являетесь таким хорошим художником. К тому же, если я все верно поняла, вы бросили родной город и приехали сюда. – Эш торопливо засеменил за ней. Эта девушка однозначно ему нравилась. Она задавала правильные вопросы. На которые он бы хотел промолчать.

– Да, все верно. – Он сделал глубокий вдох, готовясь на самую большую в его жизни ложь. – Захотелось перемен в жизни. Я люблю искусство и все, что с ним связано. Хочу не только писать сам, но и развиваться, смотря на чужие работы. А прикоснуться к шедеврам живописи – это мечта любого художника. – И вроде все по делу, и вроде почти правда. Но нет. Линда обернулась: