— Молитесь! — приказала она окружавшим ее мужчинам. — Мне нужна любая, какую только можно оказать, помощь, молитесь же, чтобы свершилось чудо!

И мужчины стали на колени, опустив головы и сжав руки перед грудью.

Николас тоже встал на колени рядом с недвижным телом Кита, положил ладони обеих рук на мокрые волосы брата. Голова его была опущена, глаза плотно закрыты.

Дуглесс же продолжала начатое: вперед — назад, вперед — назад!

— Ну, пожалуйста, Кит! — молила она. — Пожалуйста, оживи! И когда она уже почти потеряла надежду. Кит вдруг кашлянул.

Николас поднял голову и поглядел на Дуглесс, которая все продолжала поднимать и опускать сведенные руки Кита, проводя ими по его спине.

Кит кашлянул еще раз, потом еще и наконец зашелся в приступе рвоты — из легких его полилась вода.

Скатившись с Кита, Дуглесс закрыла лицо руками и разразилась слезами.

Пока брат извергал из себя воду, Николас придерживал его за плечи. Один из рыцарей прикрыл своим плащом обнаженный торс Кита, а остальные мужчины стояли и смотрели на Дуглесс. Волосы у нее растрепались и рассыпались по плечам, платье было порвано, она где-то потеряла туфлю, на одном рукаве была кровь — кровь из руки Николаса, другой вообще отсутствовал.

Наконец Кит перестал кашлять и откинулся назад, прислонившись спиною к брату. Потом он изумленно поглядел на руку Николаса, крепко прижатую к его груди, — с руки на голую мокрую грудь Кита падали капли крови. Затем Кит посмотрел на своих шестерых спутников, которые уставились на женщину из рода Монтгомери — та, прикрыв лицо ладонями, тихо плакала.

— Ничего себе, отличный способ отмечать возвращение человека с того света! — нашел в себе силы пошутить Кит. — Мой братец поливает меня кровью, а хорошенькая женщина продолжает лить по мне слезы! Тут что, никто не рад тому, что я жив, а?!

Пропустив эту шутку мимо ушей, Николас все же обнял Кита покрепче. Дуглесс же, вытирая слезы, шмыгнула носом. Один из рыцарей подал ей носовой платок.

— Благодарю вас! — пробормотала она и громко высморкалась.

— Эта девушка спасла вам жизнь! — воскликнул один из рыцарей, и в голосе его был благоговейный страх. — Это — просто чудо! — добавил он.

— Ведовство! — пробормотал себе под нос другой рыцарь.

— Ну-ка, еще разок назови ее ведьмой, и тебе конец — даже произнести это слово не успеешь! — пригрозил Николас, глядя ему прямо в глаза.

Рыцари хорошо знали, что Николас как скажет, так и делает!

Дуглесс тоже посмотрела на него и поняла, что ненависть его к ней прошла и что теперь, наверное, он станет ее слушать. Высморкавшись еще разок, она хотела подняться с земли, но споткнулась, и тут же один из рыцарей помог ей встать. Все они глядели на нее так, как если бы она была то ли святой, то ли демоницей!

— Господи Боже мой! — воскликнула она. — Да кончайте же таращиться на меня! В моей стране это — самая заурядная вещь: воды у нас полно, и народ только и делает, что тонет! Право же, никакое это не чудо!

К собственному облегчению, она почувствовала, что мужчины поверили ей, главным образом потому, вероятно, что им очень уж хотелось поверить!

— Ну, хватит! Вместо того, чтобы толкаться тут без толку, занялись бы делом! — воскликнула она. — Бедняга Кит, должно быть, совсем закоченел! А у тебя, Николас, не рука, а какая-то кровавая масса! Вы двое, помогите-ка Киту, а вы посмотрите, нет ли каких-нибудь чистых тряпок, чтобы перевязать Николасу руку! И еще кому-то нужно пройти к лошадям — посмотреть, живы ли они после такой гонки! Ну, ступайте же! И побыстрее!

Во все времена за женщинами все же оставалось то преимущество, что маленькие мальчики, прятавшиеся где-то глубоко, в самых недрах душ взрослых мужчин, неизменно сохраняли в себе память о тех далеких днях, когда женщины были всесильны! Так что рыцари, сталкиваясь друг с другом, бегом кинулись исполнять ее распоряжения.

— Скажи-ка, брат, — радостно прокомментировал все это Кит, — не проницательного ли человека ты в данный момент поддерживаешь, а?! — Николас не отвечал и только продолжал крепко прижимать к себе брата, как если бы опасался, что стоит только отпустить его, и Кит тотчас же умрет вновь! — Не принесешь ли мои одежды? — тихо сказал Кит Николасу и замотал головой, когда к его одеждам, грудой наваленным на берегу, направилась Дуглесс.

Медленно разжав объятия, Николас отпустил брата и сделал попытку встать, но ноги плохо держали его, ослабевшего из-за потери крови, из-за сумасшедшей скачки, от страха за жизнь Кита. Отойдя в сторонку, Дуглесс смотрела, как Николас медленно шагает к берегу, берет в охапку одежды Кита и возвращается с ними.

Кит принял у него из рук одежды со столь торжественным видом, как принимает король корону при помазании на царство, а потом, ухмыляясь, сказал:

— Да присядь же ты, братишка!

Николаса качнуло назад, и Дуглесс, подхватив его под мышки, отвела в сторону и усадила на траву, а затем и сама уселась рядом. Обернувшись к ней, Николас положил голову ей на колени.

— Ну вот, теперь-то мой брат более походит на Николаса, которого я знаю! — засмеялся Кит и поглядел в сторону поляны, на которой появились сопровождающие.

Глядя в глаза Николасу, Дуглесс перебирала его мокрые от пота темные кудри. Наконец-то, после долгого-долгого перерыва, к ней вернулся ее Николас! Человек, которого она любила и которого потеряла, теперь вновь был с ней!

— Ну что, опять тебе лук в глаза попал, да? — спросил ее Николас, и от этих его таких до боли знакомых слов на глаза Дуглесс и впрямь навернулись слезы.

— Это просто ветер! — пробормотала она. — Ветер, и ничего более! — И, улыбаясь ему, добавила:

— Дай-ка, я посмотрю твою руку: хочу поглядеть, что ты там с нею сделал!

Он послушно протянул к ней руку, и у нее даже в животе заныло. Вся повязка на руке Николаса пропиталась кровью и превратилась в корку, так же, как и рукав его сорочки поверх повязки.

— Сильно болит? — спросила она.

— Да ничего, надеюсь, руку я не потеряю. Пиявки…

— Вот еще, не хватало лишь пиявок! — воскликнула Дуглесс. — Ты же не можешь позволить себе еще потерю крови! — Тут она поглядела в сторону Кита и увидела, что тот уже одет и двое сопровождающих, поддерживая под руки своего пошатывающегося от слабости господина, ведут его к лошади.

— Давай, Николас, поднимайся! — воскликнула она. — Мы сейчас поедем домой и займемся твоей рукой!

— Не-а! — ответил он, — Я хочу, чтобы мы остались тут, вдвоем!

И взгляд его был таким нежным, таким исполненным желания, таким потаенно-эротичным и предвещал столько счастья, если только она согласится остаться!

— Нет, — проговорила она, помимо воли склоняясь над ним для поцелуя.

— Это женское «нет» так приятно слышать, — тихо отозвался Николас и потянулся рукой к ее волосам, ероша их. Однако губы их так и не сомкнулись!

— Нет, не надо! — твердо сказала Дуглесс. — Вставай! Да, Николас, я не шучу: давай, поднимайся! Ты не должен убаюкивать меня тут всякими нежными разговорами и позволять себе делать все, что заблагорассудится, иначе у тебя начнется гангрена! Нет, мы должны вернуться домой, промыть рану, и пусть Гонория хорошенько зашьет ее!

— Гонория? — удивленно переспросил он.

— Ну да, она у вас в доме шьет лучше, чем кто-либо другой!

— Что ж, рука у меня, и вправду, немного болит, — нахмурившись, проговорил он, а затем медленно и неохотно поднял голову с ее колен. Он стал уже вставать, но в тот момент, когда лицо его оказалось вровень с ее лицом, изловчился и быстро, ласково поцеловал ее в губы.

Медленно-медленно они тронулись в обратный путь, к дому Стэффордов, и Дуглесс по мере приближения к нему все старалась усесться в седле попрямее и хоть как-то привести в порядок одежду. Но ее платье было порвано, запачкано кровью и вымазано в грязи, так что починить его уже не представлялось возможным. Да еще и свою маленькую шапочку для волос, украшенную жемчужинками, она, видно, потеряла! А когда они подъехали еще ближе, Дуглесс вдруг вспомнила, как промчалась мимо леди Маргарет, даже не заговорив с нею, да еще прямо у нее под носом ногою распахнула ворота! И вот теперь она, Дуглесс, явится туда, и вид у нее будет совсем как у уличной девки, и на лошади она едет, раскинув обе ноги в мужском седле, и юбки у нее задраны чуть ли не до самых манжет!