Вылезши из своего душа-фонтана, Дуглесс насухо вытерлась и, оборачиваясь к Люси, спросила:

— Мы нынче утром собираемся поиграть в шарады. Может, И вы к нам присоединитесь?

— А что, лорд Кристофер тоже там будет? — тотчас поинтересовалась Люси.

— А… — понимающе протянула Дуглесс. — Да нет, я не думаю. Люси как-то враз сникла на своей скамье — будто из пляжного надувного мяча вдруг выпустили воздух.

— Нет, — сказала она. — Я к вам не приду.

Обмотав влажные волосы полотенцем, Дуглесс задумчиво глядела на Люси. Интересно, что можно сделать, чтобы эта пухленькая и не очень-то хорошенькая девочка-подросток сумела обратить на себя внимание такого великолепного парня, как Кит?

— Он только о вас и говорит! — угрюмо проговорила Люси.

— Что? Кит говорит обо мне?! — удивилась Дуглесс и присела рядом с Люси на скамейку. — А когда же вы с ним видитесь?

— Он почти ежедневно навещает меня, — сказала Люси. Да, Кит так именно и должен поступать! — подумала Дуглесс. — Он кажется очень внимательным и добрым.

— Ну, хорошо. Кит говорит обо мне, а вы сами-то с ним о чем разговариваете? — спросила она.

— Ни о чем, — ответила Люси, нервно сжимая лежащие на коленях руки.

— Как ни о чем?! — воскликнула Дуглесс. — Вы, значит, с ним совсем не разговариваете, да? То есть — он к вам ежедневно приходит, а вы, стало быть, просто сидите и молчите, будто нарост какой-то на древесном стволе, так, да?!

— Но леди Холлет говорит, что мне не подобало бы…

— Что? Опять леди Холлет?! Это та великанша-людоедша, что ли?! Да эта старуха настолько страшна собой, что любое зеркало трещинами пойдет, если даже она затылком в него поглядится!

Люси захихикала.

— А знаете, — сказала она, — как-то раз ручной ястреб сел на голову ей, а не своему хозяину. Думаю, по ошибке принял ее за свою подружку!

— Да уж! — засмеялась Дуглесс. — С таким-то шнобелем, как у нее… я лично вполне понимаю, почему он мог ошибиться!

Не выдержав, Люси громко расхохоталась и тут же прикрыла ладошкой рот.

— Мне бы так хотелось быть похожей на вас! — с тоской проговорила она. — Если бы только я могла рассмешить моего Кита… больше ей ничего не нужно было говорить, ибо Дуглесс и так все поняла: ведь «мой Кит» звучало почти так же, как «мой Николас»!

— А может, мы с вами придумаем, как рассмешить Кита! — воскликнула она. — Я как раз собиралась разыграть кое-какие водевильные сценки и хотела привлечь к этому Гонорию, но не исключено, что вы и я могли бы это сделать вместе?!

— Водевиль? Сцены? Но, мне кажется, леди Холлет…

— Послушай, Люси, — сказала Дуглесс и взяла ее руки в свои. — Я усвоила одну вещь, которая, по-моему, никак не меняется, сколько бы времени ни миновало: хочешь завоевать мужчину — борись за него! Ну, что тебе сейчас нужно? Чтобы Кит обратил на тебя внимание! А что тебе для этого требуется? Немножечко больше уверенности в себе! И еще: тебе нужно иметь свои собственные суждения обо всем, а не чьи-то еще! Так что вполне вероятно, что мы кое-какие из этих целей могли бы осуществить, если бы устроили это представление! Кит поймет, что ты уже не маленькая девочка, — а заодно это осознает и леди Холлет! Мы обе, ты и я, еще и повеселимся вволю! Ну, как тебе такое предложение?!

— Я… я не знаю… — промямлила Люси. — Я…

— А что сказал один герцог другому? — перебила ее Дуглесс. Люси растерянно глядела на нее.

— Так вот, он сказал: «там не было никакой леди, там была просто моя жена»!

У Люси от неожиданности даже рот открылся, потом она захихикала.

— А знаешь ли ты, куда садится кенар стоимостью в три сотни фунтов, а? — опять спросила Дуглесс и, выждав паузу, сама же и ответила:

— Да куда только ему заблагорассудится!

Люси рассмеялась — на этот раз еще громче.

— У тебя все получится! — решительно заявила Дуглесс. — Да-да, все непременно получится! Ну, а теперь давай-ка все обдумаем хорошенько! Когда начнем репетировать? И не надо ни на кого оглядываться! Ведь это ты — наследница, помни об этом! И помни, что леди Холлет у тебя в услужении!

К тому времени, когда Дуглесс вернулась в дом, день уже наступил. Она понимала, конечно, что многие из живущих в доме, где не существует никаких секретов, догадываются, чем она занимается каждое утро, но решительно все вежливо воздерживаются от того, чтобы задавать ей прямые вопросы!

Выяснилось, что сегодня утром леди Маргарет слишком занята и не нуждается в новых развлечениях, так что Дуглесс решила побродить по парку, и — это получилось как-то само собой — вскоре занялась тем, что стала рисовать прямо на земле буквы алфавита, обучая трех работавших на кухне детей письму. Лишь к обеду она поняла, что занималась этим довольно долго.

Ни Николас, ни Кит обедать не явились. Дуглесс мысленно дала себе слово, что после трапезы обязательно отыщет Николаса и вновь попытается поговорить с ним. Хорошо, что Кит еще не успел показать Николасу потайную дверцу в Беллвуде, и, насколько она понимает, «несчастье» с Китом еще можно предотвратить!

Улыбаясь, она вышла из-за обеденного стола и согласилась, чтобы Гонория вновь поучила ее делать кружево из кусочка полотна. Сама же Гонория доделывала дивной красоты манжеты, на которых красовалось вышитое имя — «Дуглесс» — в окружении причудливых маленьких птичек и зверюшек.

Склонившись над пяльцами, Дуглесс чувствовала себя умиротворенной: она очень хочет помочь бедняжке Люси, вчера Николас все-таки, кажется, вспомнил кое-что из их жизни в двадцатом столетии! И Дуглесс полюбовалась на кольцо с большим изумрудом на своем пальце. Теперь, когда она хоть как-то расшевелила память Николаса, он наверняка вспомнит что-то еще! Дуглесс была преисполнена решимости сделать то, что ей не удалось во время их первой встречи!

Голова у Николаса болела, и он не слишком твердо стоял на ногах. С тех пор, как минувшей ночью он намеренно не позволил себе спать, никакие туманные образы его более не посещали, однако под утро его вновь стали мучить те же видения. «А что, если ты ошибаешься?» — все спрашивал у него женский голос. Ошибается? Действительно, в чем?! В том, что она — ведьма? Но видения эти — только лишнее тому доказательство!

В раздражении, не замечая испуганного выражения лица рыцаря перед собой, Николас сделал резкий выпад шпагой в его сторону. Обычно, упражняясь в фехтовании, он не бывал напорист, но сегодня, когда голову ломило и в душе поднимался гнев, он испытывал какую-то потребность в агрессии. Он сделал еще несколько подобных же выпадов, потом еще и еще. Рыцарь отскочил от него и в изумлении спросил:

— В чем дело, сэр?

— Ну что, ты намерен сразиться со мною по всем правилам или нет? — с вызовом воскликнул Николас, вновь направляя на противника шпагу. Быть может, если он сильно устанет от фехтования, эта женщина более не будет надоедать ему и он перестанет постоянно видеть и слышать ее!

Николас измотал трех противников, пока полный свежих сил четвертый не одолел его: Николасу следовало бы уклониться влево, а он, наоборот, ушел вправо, и противник острием своей шпаги довольно аккуратно резанул его по левому предплечью почти до самой кости. Николас стоял и смотрел на струящуюся из раны кровь, и внезапно его посетило очередное видение. Нельзя даже сказать, что видение это попросту пришло к нему, ибо он сам как бы участвовал в нем, был внутри него!

Ему чудилось, что он идет пешком рядом с рыжеволосой женщиной, в каком-то очень странном месте. Они остановились перед зданием со множеством окон. Эти окна были такими, каких он не мог представить себе даже во сне: стекла — абсолютно прозрачные, будто их и вовсе не было! Рядом проехал какой-то большой, странного вида механизм на колесах, но его, Николаса, даже этот механизм будто бы совершенно не заинтересовал — он был всецело сосредоточен на разговоре с женщиной, которой объяснял происхождение шрама у себя на предплечье. Он рассказывал ей, что это — след от раны, которую он получил, упражняясь в фехтовании, в тот самый день, когда утонул Кит!