Джейффа радостно взвизгнула и бросилась гостю на шею, едва не сбив его с ног. Глядя на искренне радующуюся встрече парочку, Соня почувствовала себя лишней. Быстро собрав несколько исписанных листков и найденную в библиотеке книгу с подписанными картинками, по которой она пыталась учить язык, Соня выскользнула за дверь.

– Не слишком ладите? – поинтересовался Алесдэйр, удивлённый неприветливостью незнакомки.

– Она из людей, – произнесла Джейффа так, словно это всё объясняло.

Впрочем, это действительно было так. И в Гроэнвуре, и за его пределами никто не слышал о том, чтобы дар когда-нибудь передавали добровольно. Это всегда означало смерть для его обладателя, и потому на подобное не шли даже в тех краях, где магия находилась под строгим запретом и её носители были бы рады от неё избавиться.

Человек мог обрести дар, только заманив илкава в ловушку и отняв его силой. Естественно, подобное осуждалось, и многие не понимали, почему обладатели украденного дара не преследуются законом. Алесдэйр полагал, дело было в том, что те всё равно не могли рассчитывать на обучение и помощь, и в большинстве случаев были и так обречены на скорую гибель.

– Тогда почему её приняли в школу? – полюбопытствовал он, озадаченный кратким пояснением подруги.

– Лучше спроси у своего господина, – фыркнула Джейффа. – Это первый советник её сюда привёз!

– А, я что-то слышал, – отозвался Алесдэйр, припомнив всколыхнувшие двор споры о неком неведомом мире, дар в котором проявляется настолько редко, что потом не отпускает своего носителя из жизни, пока тот не найдёт себе преемника.

Большинство отнеслось к этим россказням скептически, однако некоторые всерьёз обеспокоились, что, узнав о возможности перемещения, иномирные обладатели дара поспешат покинуть враждебный для магии мир и устремятся сюда.

Алесдэйр ещё тогда подумал, что, похоже, обнаруженной советником чужеземке не дадут вернуться домой так же просто, как она попала сюда.

– Но у неё не отнятый дар, – вслух заметил он. – Неужели мама не представила её как следует? Хотя, конечно, это в её духе.

Джейффа с интересом выслушала придворные слухи, которые Алесдэйр ей с готовностью передал. Куда больше истории чужеземки её волновало собственное будущее, и девушка жадно надеялась уловить хоть что-то обнадёживающее в рассказах о гуляющих в народе настроениях и обстановке при дворе.

Ещё недавно она надеялась, что после окончания школы вернётся в столицу и, возможно, уже через несколько лет займёт место в Совете. Она знала, что считается одной из лучших учениц и имеет все шансы этим летом быть представленной ко двору. И вот из-за болезни короля и готовящейся передачи власти её дар оказался совсем не тем, который сейчас нужен королевству! Джейффа всерьёз опасалась, что теперь её отправят куда-нибудь на окраину, присматривать за одним из мелких приграничных селений.

Когда через несколько часов в комнату заглянула Эйвис и сообщила, что Кэррайна освободилась и готова принять сына, увлёкшийся разговором Алесдэйр едва не вздрогнул от неожиданности. Он уже успел забыть, что явился сюда по воле матери, а не просто встретиться с давними друзьями.

– Она зла, как духи бездны, – тихо шепнула Эйвис, провожая его к лестнице.

Алесдэйр хмуро кивнул, понимая, что если настроение его матери не укрылось даже от слуг, значит, она действительно далека от спокойствия.

Мысленно пообещав себе, что, о чём бы ни хотела поговорить Кэррайна, он обязательно убедит её перенести это на завтра, когда она окажется в более миролюбивом расположении духа, Алесдэйр постучал и, не дожидаясь ответа, зашёл в кабинет.

Впервые за долгие годы Кэррайна колебалась, оттягивая момент выбора. А ведь принимать решение нужно было немедленно. До летнего бала оставалось меньше двух недель, и времени на раздумья просто не оставалось.

Предложение Рандвалфа, которое он сегодня смело выдвинул на общем собрании, ошеломило наставницу. Она ожидала, что остальные, не подозревающие о двойной цели очередного избрания достойнейшего из учеников, ответят резким возмущением. Однако пусть и считалось, будто голоса наставников имеют равное значение, на самом же деле все давно привыкли оставлять последнее слово за обладателями наиболее сильного дара.

Кэррайне это всегда казалось закономерным и правильным. Почти единоличная власть над школой, которую приходилось делить только с наставником вейсатов, нисколько её не тяготила. Нет, радости собственная значимость не вызывала тоже, но зато позволяла убедить себя в том, что её жизнь не бесполезна.

Однако сегодня Кэррайна не возражала бы, вздумай кто-нибудь проявить волю. Но привычный порядок уже слишком укоренился, и когда Рандвалф вдруг предложил представить ко двору её новую ученицу – чужеземку, обладательницу приобретённого дара, не закончившую ещё и первой ступени обучения, не знающую даже языка, не говоря уж о законах и местных порядках, – все лишь переглянулись с недоумением, ничем больше не показывая, что подобный выбор выглядит по меньшей мере странным.

Кэррайне оставалось только сухо отметить, что подобную мысль нужно как следует обдумать, и снова отложить принятие решения – спорить при свидетелях, не имея уверенности в том, что получится настоять на своём, она не собиралась. Только когда они остались наедине, наставница холодно осведомилась:

– Ты в своём уме? Не спорю, это могло бы стать приемлемым вариантом для нас, но неужели ты думаешь, что никто в Совете не заподозрит неладное? С нашей стороны это оказался бы самый нелепый выбор из всех возможных!

– Это не просто приемлемый, это идеальный вариант, – без малейшего сомнения отозвался Рандвалф. – Девчонке дела нет до наших забот, у неё единственный интерес – вернуться домой. Она не станет задумываться о том, что именно делает, или искать другую выгоду. Немного угроз, немного обещаний – и она выполнит всё, что нам нужно.

– Как ты собираешься объяснить подобный выбор? – не желая напрасно пререкаться, напомнила Кэррайна о главной сложности.

– А что здесь объяснять? – наигранно удивился собеседник. – От нас в последний момент потребовали прислать обладателя одной из двух реже всего встречающихся способностей. Разве можно ожидать, что у нас тут уйма вариантов? Скажем, что она намеревается остаться здесь и рада неожиданной возможности устроить свою судьбу.

– Всем известно, что она объявилась совсем недавно и ещё не может уметь хоть что-то такое, что может оказаться полезным. От её дара пока нет никакого проку.

– Помнится, ты в своё время тоже осваивала новые умения куда быстрее многих из нас. Это было впечатляюще, но ни у кого не вызывало вопросов. Что нам мешает сказать, будто и Соня справляется быстрее ожидаемого? Она не просто чужеземка, а вообще явилась из другого мира, так что некоторые особенности никого не удивят. А то, что на самом деле всё не так, нам только на руку.

Несомненно, в безумной на первый взгляд идее был смысл. Пожалуй, её даже можно было назвать заманчивой. Однако следовать ей отчего-то всё равно не хотелось. Кэррайна сама не могла понять, почему – ни один из пришедших в голову доводов действительно нельзя было назвать серьёзным препятствием для предложенного плана. И всё же, подчиняясь невнятным сомнениям, она не согласилась сразу, пообещав лишь как следует всё обдумать.

Звук открывающейся двери оторвал от бесплодных размышлений, повторяющихся далеко не по первому кругу. Наставница скупо улыбнулась, отвечая на приветствие сына.

– Проходи.

– Рад тебя видеть.

– Мне нужно с тобой поговорить, – не желая тратить время на любезности, произнесла Кэррайна. – Надеюсь, не слишком отвлекла от дел? Я не задержу тебя надолго.

– У меня трёхдневный отпуск, не считая времени на дорогу. Успеем обсудить всё, что ты захочешь.

– Целых три дня? Первый советник слишком щедр.

– А ты как всегда душевна, – беззлобно усмехнулся Алесдэйр, нисколько не обижаясь на внешнее равнодушие матери. – Тебе письмо. Советник просил передать.