– Киты вроде не тонут в воде?

– Так кратер же будет полон огня, забыл?

– Тогда кит спечется.

– Короче, это перебор. Чересчур много лишней убойной силы. – Дредгер покачал головой, как бы сетуя на расточительность неких определенных кругов.

– Тогда выходит, они применили что-то другое?

– Должны были – но нет. Я почувствовал содроганье земли и видел пламя. Это взрыв флогистона и никак иначе.

Джери взвесил оболочку бомбы.

– Миниатюрная разновидность? Либо настроили на малую мощность?

– Поменьше их не клепают. В обычном виде флогистон просто горит – он подпитывается топливом от чего угодно, горит на льду и даже в вакууме, но так весело не бабахает. Чтобы жахнуло, нужно крепко пошевелить мозгами. – Он махнул крагой на сложные подсоединения патрубков. – Все эти штуковины ради одного – синхронизировать испускание. От этого флогистон поджигает сам себя – и вот тебе взрыв.

Дредгер разыграл наглядно: пальцами изобразил, как флогистон истекает во внутреннюю полость, зацепил и сплел руки в горсть, а потом резко растопырил пальцы, обозначив раскат, сотрясающий землю.

– Впрочем, твоя правда. Послабее жахнуть тоже можно – только надо в этом деле здорово разбираться.

Он забрал шар у Джери, перевернул и указал на пластину.

– Надо просверлить сферу вот тут и в восьми других точках и откачать из каждого бачка в точности равный объем огнежидкости. Элементарный флогистон – дрянь еще та, с ним управляются специальными приборами. Сволочное вещество вечно норовит улизнуть, хитрющий пленник. Его приходится держать под давлением, но не пережимать. Он легче воздуха, а если вырвется – подпалит небеса. Скажем так: когда у нас на утильплощадке происходит утечка, я тут же беру отгул на случай, коли ветер подует не в ту сторону, когда… – Снова сцепились ладони. Снова разыгрывается катастрофа.

– Хорошо. Представь, если бы ты мог все это соорудить и тебе надо вскрыть хранилище банка. Есть ли смысл использовать флогистонный заряд?

– Если кто умеет с ним обращаться, то сумеет смастерить сотню штуковин проще и безопаснее и вскроет банк. Выходит вроде как стараться втихую прирезать какого-нибудь мудака в переулке из, ну… осадной гаубицы. Безумие.

ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ, подумал Джери.

– Итак, предположим, он знал, что делает, – начал ловец.

– Он?

– Они, – поправился Джери. Он. Хейнрейл. – Допустим, мы имеем дело не с конченым дубарьем, и они выбрали такую бомбу нарочно, именно потому, что хотели взорвать Палату Закона – но лишь одно это здание. Массовый ущерб городу не в их интересах.

– Я бы так и подумал, – сказал Дредгер. – Я знаю, что алхимики увезли обломки хранилища на анализ и обезвреживание. На заключение им понадобятся недели, но я поставлю эту бутыль с нектаром против всей паленки в нашем городе, что они со мной согласятся.

– А бомба могла быть из той же партии оружия, какую нелегально отправили морем в Старый Хайт?

Механический окуляр Дредгера щелкнул и завертелся – это он как бы глянул на Джери исподлобья. Всякий раз, когда парламент разбирал контрабанду алхиморужия, стража не давала Дредгеру продыху. Он неизменно попадал под подозрение. Понятно, справедливое, ведь сам как раз и возил алхимическое оружие контрабандой.

– Возможно, – сказал наконец Дредгер. – Там были фабричные изделия высшей пробы. Хоть я и не слыхал, чтобы хайтяне применяли флогистонные бомбы, это штурмовое оружие. Им требуются морские мины, ревуны, кислотное семя – заградительные средства широкого охвата. – Он взмахнул крагой над столом, будто перед ним стелется приграничная суша или море, а он выжигает ее дотла ядовитым облаком. Джери сражался на Божьей войне, когда был помоложе и поглупее, помнил такие бомбардировки, убийственные, как настоящий гнев бога.

– Еще вопрос напоследок, – молвил Джери. – Насколько легко заполучить себе такую бомбу?

– Адски трудно, если серьезно не раскошелиться. Такие вещи уж точно с задка фургона не падают.

– Догадываюсь. И, наверное, об их пропажах за последнее время не слышно?

– К сожалению. В Маттауре завязалась войнушка и прямо криком умоляет привезти им одну. Скажи Хейнрейлу, если хочет поднять денег, пусть переговорит со мной.

– Я его имени не упоминал, – ответил Джери.

– Я с алхимиками состязаюсь. Должен держать ухо востро. Вообще, скажи Келкину, если он хочет сберечь городские деньги, то пусть вместо гильдии наймет на приборку Башни Закона меня. Мои ребята справятся за десятую часть цены. Пусть поднимет вопрос в парламенте, а?

Джери встал.

– Если когда-нибудь увижусь со столь сиятельным горожанином, дам ему знать.

– Представь, я – и вдруг почтенный предприниматель! – произнес Дредгер.

Джери щелкнул пальцами.

– Ах да, нет ли у тебя лишнего алкагеста? У меня в камере сидит каменный человек на поздней стадии, и мне надо сберечь его плоть, пока он не заговорит. Один флакон у меня остался, но парень упертый.

– Лишнего? Нету. Половина каменных людей города ломятся ко мне в дверь, ищут работу. Мне нужны все флаконы, что есть. – Дредгер некоторое время обдумывал просьбу, поигрывая разобранной бомбой. – Могу подогнать пару доз за хорошую цену, если дашь мне пару дней времени.

– Не, если за неделю я с ним не закончу, он станет проблемой Набура. Как бы то ни было, спасибо! – Дредгеру не нужно знать, что Келкин обещал обговорить с судьей продление недельного срока, который отводился ловцам воров на задержанных.

Джери покинул Дредгера и, быстро протопав по лестнице, оказался среди закоулков и узких щелей Мойки. ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ, обещала надпись, но бомба, подорванная в Палате, дорогая и редкая. В следующий раз намечается нечто другое? Или он слишком серьезно воспринял мазню какого-то шутника?

Хейнрейл был в курсе. Найти Хейнрейла, и ответы сами посыпятся из него, когда Джери ему как следует вломит. Да, Джери принадлежал к самой простой разновидности сыщиков.

Уходя из порта, Джери двинулся в гору, минуя ряд храмов.

Он прошел возле церкви Нищего Праведника. В дверях кучка воцерковленных приверженцев – с каждым днем их тут все меньше, чужие обратители завлекают их в другие верования, где пути к спасению полегче, а боги поотзывчивей.

Рядом кружилась и скакала храмовая танцовщица, нагишом, невзирая на холодную морось над Мойкой. Незамысловатая одержимость Танцором приносила низкий доход в корыстолюбивом городе Гвердоне.

Шелестящим шепотом к толпе обращался ползущий, манил любопытных подойти поближе и приобщиться тайной мудрости червей. Черви – относительно свежее явление в городе. Сколько лет, как они объявились, – кажется, двадцать? По слухам, то ли опыт одного волшебника прошел неудачно, то ли до червей докопались на островах при археологических раскопках. У них не было ни религии, ни храмов – они продавали загробную жизнь на развес. С их помощью ваши мысли и воспоминания не сольются с богами, а частично останутся существовать в миру, переработанные утробами червей. Естественно, вставал вопрос: после этого в какой мере черви – это вы, а в какой – просто извивающийся клубок, выдающий себя за вас на время, пока переводит вашу недвижимость в деньги? Алхимики в самом деле подмяли колдовской промысел, подумал Джери, раз уж даже ползущим приходится торговать собой на углах.

Барабаны и цимбалы возвестили приближение группы храмовников Последних Дней, а это означало неприятности. Он бросил взгляд на крыши, и, как ожидалось, заметил несколько мерцающих фигур. Они стягивались сюда, перепрыгивая с дома на дом. Перед началом любой крупной драки сальники собирались заранее, как если бы противоборство городских религий было волдырем, который можно вскрыть их острыми кинжалами.

Тоже не моя забота, сказал он себе. Выбрал боковой переулок, чтобы избежать поборников Последних Дней, срезал угол через склады на Рыбной улице. Приличная одежда выдавала, что он при деньгах, но в Мойке все знали Джери – ловца воров. Не встретить таких глупых, кто бы…

…Он вильнул, но камень все равно задел бок, ужалил, перехватило дух. Нападающие изготовились. Трое подонков – один на крыше, еще два на земле. Он никого не узнал – тот здоровый наверняка в городе новенький, а у того на крыше бронзовая кожа и лиловые губы джашанца. Моряк, предположил ловец, захотел срубить лишних деньжат на пропой. Третий тощ, как жердь, губа поджата над кривыми зубами, его мотает – поди подсел на каркушу, чановый джин или другую дурь.