Снег залеплял стекла защитных очков огромными хлопьями. Невероятно интенсивная метель шла здесь непрерывно, с того самого дня, как мы прибыли в это чудовищное место, снег валил гигантскими комьями, оставался на куртках, сковывая движения, постоянно летел в лицо, мешая обзору. Порывы ветра рычали и завывали, иногда достигая такой скорости, что могли сбивать с ног, и в такие моменты приходилось покрепче вонзать лыжные палки в толстый слой снега и держаться изо всех сил. Холод все эти дни был, как говорят, собачий- мороз просачивался даже сквозь несколько слоёв теплых вязаных свитеров, курток и шалей. С каждым днём нас всё больше одолевала усталость, ведь не так просто было идти на лыжах в такую мерзкую неприветливую погоду и с таким тяжелым грузом.

   Не было видно ровным счётом ничего, на многие мили вокруг нас окружала безжизненная белая пустыня, холодная и жестокая. Это был самый отдалённый регион антарктического материка, самый неизученный и самый суровый. Ни о какой жизни здесь не могло идти и речи, да мы и не надеялись найти здесь что-либо живое. Гигантское, мертвое, скованное льдом плато. Единственное, за что цеплялся глаз-да и трудно было ему за это не зацепиться- колоссальный, жуткий, невообразимо громадный горный массив, лежащий (как выяснилось) далеко впереди, тянущийся, словно заледеневший хребет гигантского древнего бога.

   Горная цепь была настолько титанических размеров, что мы не могли полностью охватить её взглядом. Высоту этих мрачных гор невозможно было даже прикинуть-нам приходилось задирать головы настолько, насколько это было возможно, но вершины уходили высоко в небо и терялись в облаках. Горы возвышались над холодной землёй на значительно большую высоту, чем легендарный Эверест. Цепь тянулась с севера на юг, и ни там, ни там не было видно конца. Возникало ощущение, что этот чудовищный массив окружал весь земной шар, как скандинавский мифический змей Йормунганд. Сама картина и местность напоминала знаменитые лавкрафтовские "хребты".

   Я не мог смотреть на этот ужасный хребет- только один его вид вызывал у меня чувство первобытного ужаса, паники, гнетущего страха, ощущение угрозы и беспомощности. Но вместе с этими неприятными чувствами, эта огромная древняя цепь внушала ощущения близости к чему-то великому и неизвестному, к чему-то, что имеет отношение к самым неизведанным вопросам нашего мира, к таким далеким временам нашего прошлого, что мы с трудом себе можем это представить. Складывалось впечатление, что эти гротескные горы стоят здесь миллиарды лет и возникли на этом месте ещё в те незапамятные времена, когда наша планета проживала свои первые периоды жизни. Чувство гнетущего ужаса усиливалось ещё благодаря тому факту, что мы уже почти неделю идём к подножию этих гор, но они остаются на том же расстоянии, как и тогда в день нашего прибытия сюда на заказанном самолете. В совокупности с этим моментом, а также со всей нереальностью и монструозностью его внешнего вида этот великий массив внушал одну сводящую с ума мысль-таких гор не должно быть на Земле.

   Да, таковы были мои ощущения в этом безжизненном краю, полностью характеризующие наше настроение: холод, усталость, необъяснимый страх.

   Между тем, уже начинало темнеть, хоть в такой непроглядной пурге и трудно бывает отличить, какое сейчас время суток, особенно на таком мрачном фоне черных гор.

   -Чёрт возьми, когда же мы до них доберемся?!- воскликнул Сергей, мой напарник.

   -Я не знаю. Они, по-моему, даже не стали ближе, -уныло сказал я, отводя взгляд от темной стены впереди.

   -Да я уже даже не жду, что мы дойдём. Хотелось бы просто увидеть, что мы хоть немного продвигаемся. Неделю уже идём, а результатов...никаких! -Сергей сорвался на крик и с силой воткнул палки в снег, - Не хочешь сделать привал? Я смертельно устал, да и ты тоже, я это знаю.

   Мы остановились. Я почувствовал, как всё тело начинает гудеть, а желудок тот давно уже изнывал от голода. Мы на скорую руку развернули палатку, одну на двоих, и разогрели на небольшой походной плитке еду, запасы которой, кстати, мы могли и не рассчитать ввиду ошибочного представления о расстоянии до хребта. Включили небольшой походный обогреватель, надеясь хоть немного согреться.

   -Я уже не знаю, стоит ли игра свеч, - разочарованно произнес Сергей, -Думаю, нам всё же стоило поставить в известность ещё хотя бы парочку людей, чтобы это мероприятие хоть немного походило на нормальную экспедицию. А так ведь помрём в этом гиблом месте, напрасно.

   -Ты ведь понимаешь, что нельзя было. Этого места официально не существует, и если бы кто-то посторонний узнал о нашей затее, то мы могли бы влипнуть в серьезные проблемы. Всё ведь засекречено и запрещено.

   - Да сдалась мне эта секретность... Выбраться просто охота. Кто знает, может этого твоего элемента и вовсе не существует, а идти туда мы можем ещё черт знает сколько.

   -Ну, вариантов у нас немного. Самолет прибудет на то же место через 2 дня. Если нас не найдет, ему придется нас поискать, у нас ведь уговор. Предлагаешь бросить всё и вернуться назад?

   Сергей промолчал. Действительно, нецелесообразно было поворачивать обратно, когда при наличии запасного плана ещё есть шансы на достижение цели, хоть и призрачные.

   Мы отправились сюда по наводке одного из моих университетских знакомых. Он имел связи в определённых кругах, и потому обладал редчайшей информацией, которую тщательно хранил в секрете... и которую разболтал нам на праздновании юбилея университета, изрядно при этом выпив. Меня мгновенно заинтересовала история о новом химическом элементе, которого нигде больше не существует и о котором не знает ни один химик в мире, каким бы великим он ни был. Об элементе, сокрытом в горной породе колоссального массива, находящегося где-то в Антарктиде. Элементе, который обладает необычными и неизвестными ранее науке свойствами. По неизвестным причинам, любая информация об этом элементе и вообще об этом месте тщательно скрывалась властями, причём очень успешно, а попытки посещения этого района материка отслеживались и строгим образом пресекались.

   Нетрудно догадаться, что вся эта история возбудила во мне великое любопытство. Даже не знаю, какая часть меня больше заинтриговала- свойства загадочного химического элемента, или же предмет большой секретности этих мест.

   -Я даю тебе слово: если мы добудем образцы- то нам обеспечена Нобелевская премия. С законом я как-нибудь разберусь, обещаю.

   Сергей лишь сухо, саркастически улыбнулся уголками рта, и отвернулся. Я его понимал. Мы солидные ученые, но вынуждены бесконечно брести в не прощающем ошибок мире, настоящем царстве смерти, одни, скрываясь ото всех. Последнее мне больше всего не нравилось, ведь мы ищем этот пресловутый химический элемент, прячась и держа в секрете свои намерения, что буквально делало нас ворами. А ещё я также был не рад отсутствию каких-либо успехов, но старался не терять надежды, ведь ещё не всё было потеряно.