Малышев, отбросив стеснения, внимательно смотрел на карту,  подробную – десятикилометровая.

– Знаю я это место, там пролом в скале и узкий пятачок плёса. Бухточка небольшая, но глубокая.  Течение у берега, сильное, но якоря удержат. А вот как из базы выйти, фарватер то заминирован.

 Катера дивизиона стояли в Кувшинской Салме, что в проливе Торес и выход в море был фактически один. Ну можно, конечно, и вокруг острова пойти, но хрен редьки не слаще, мины были и там.

 —Да пролив и выход из залива заминированы, – вынужден был согласиться начальник штаба, – а за минными полями эсминцы и лодки. Вот здесь  замечены два  и у входа в залив ещё три, а вот сколько лодок не знаю.  Может две, а может пять, кто их считал, – Платов нервно отстукивал дробь костяшками пальцев.

– А глубоко мины стоят, – поинтересовался Малышев.

– Лейтенант, не считайте себя самым умным, – раздражённо заметил каперанг, но уловив недовольный взгляд адмирала, сменил тон, – ты Малышев на своём катере не пройдёшь. Может, есть какой-нибудь другой фарватер, о котором никто не знает?

 Взгляды присутствующих скрестились на лейтенанте.

 Сергей внимательно смотрел на кару, что-то прикидывая в уме. Пауза явно затягивалась, но начальство молчало с надеждой глядя на молодого офицера.

 —Нет, товарищ капитан первого ранга, другого фарватера нет, – оторвавшись от карты  решительно заявил он.

 Лица присутствующих враз помрачнели.

 Всем было понятно, что катерник не трус и выполнит  приказ, как и любой другой на его месте, только от этого легче не станет, потому что вырваться из базы у него наверняка не получится, а значит гибель моряков будет напрасной – разведчики просто не смогут вернуться.

– Но есть идея, – выдержав паузу, достойную маэстро Станиславского, заявил Сусанин,тутошнего разлива.

 —Лейтенант!!! Не тяни кота за причинное место, сказывай, что за идея, – тут уже адмирал вступил в разговор.

 Не спеша, как и подобает аборигену, в компании «понаехали здесь», Малышев изрёк:

 —Ну, если снять торпеды и механизм сброса, всё вооружение, рубку разобрать до каркаса – оставить только скорлупу и моторы, а из экипажа: боцмана и моториста, то я, пожалуй, смогу пройти над минами на форсаже.

 —У тебя, что форсированный движок?

– Нет, но …

– Я разрешил товарищ адмирал, – Куксенко встал из-за стола, – в порядке эксперимента.

 Адмирал пропустил мимо ушей оправдание комдива – сам  таким был, да и в Испании много чего повидать пришлось.

 Идея ему явно понравилась. Рискованно, конечно, и авантюрой попахивает:

– Если без торпед узлов семьдесят дашь, да ещё и нос задерёшь,– может и получиться.

– А если и рванёт какая, так я её проскочу на скорости.

 —Думаю, что проскочишь, – согласился Головко, – а вот как с эсминцами быть?

– Так они знают, что пролив заминирован и такой наглости –  ну чтобы прямиком,  по минному полю и во весь опор с шумом и грохотом – такого они не ждут. А вот на этом мы и сыграем.

– А если ещё и в заливе шумнуть моторами, и артиллерией грохнуть , думаю, шансы есть, – поддержал идею Платов.

 Видя, что весы в принятии решения закачались,  Малышев бросил свой последний аргумент:

– Да я везучий товарищ адмирал, прорвусь. Только вот как обратно.

 В то, что Малышеву фартит по жизни, ходили байки – ни одного ранения в экипаже и поломок тоже не было. Может и везло, но вот только он сам и его команда знали, каким потом пахнет это везение.

 —А обратно возвращаться не нужно, дуй сразу в Гранитный,  Губу Долгая знаешь?

 —Бывал там.

– Ну вот туда и двигай, там теперь ваша база будет. Ладно хлопцы, – адмирал поскрёб пятернёй затылок, – авантюрой всё это пахнет и  шито всё белыми нитками, но я так понимаю, других предложений нет! Так, товарищи офицеры?

 —Почему авантюра, – возмутился Малышев. Ему бы помолчать, когда старшие товарищи глубокомысленно молчат, внимая гласу адмирала, – вот если не получится, то это, конечно, авантюра, а если получится – то и не авантюра вовсе.

– Подвиг?! Ладно лейтенант, обсудим после возвращения.

 Адмирал, улыбаясь, смотрел на широкоплечего мальчишку в офицерском кителе и вспоминал  Картахену :

 «Наглость – второе счастье», – у него самого, конечно, такого не было, но «чем чёрт не шутит, пока ….».

 —Лейтенант перегоняй катер к четвёртому пирсу, а ты комдив обеспечь демонтаж всего, чего только можно. Возьмите с собой автоматы и гранаты. Ну, с богом. Удачи!

 И тут же его послали, как и полагается в подобных случаях к чёрту, но без обид, а просто в силу традиции.

 Правда, при этом Малышев получил кулаком вбок, от своего же собственного командира, чтобы не распускал язык и соблюдал почтение к старшим товарищам, хотя самим «старшим" едва исполнилось тридцать пять – на войне взрослеют быстро.

***

 Спустя четыре часа в окрестных скалах ожила рация. В эфир упорхнула целая стая точек и тире. Радист работал быстро.  Засечь его не смогли. Расшифровать тоже.

 Доложили командующему.

 —Отменяем выход? – особист из Москвы и Платов ждали решения адмирала.

 Ситуация была непонятная.

 —Если это немцы, то… – командующий внимательно посмотрел на офицеров.

 —Я бы не рискнул.

 —Я бы тоже, – согласился приезжий в штатском.

 Головко прошёлся по своему небольшому кабинету, прикидывая расклад и последствия.

 —Ничего не меняем. Я пошлю запрос в Москву, пока там войдут в курс дела,  потребуют уточнений… . Ничего менять не будем. А вот бурную деятельность создать нужно. И этого гада найти следует. Это уже по твоей части Иван Васильевич. Всех на уши поставь, а радистов найди. Свободны оба.

 Контр-адмирал закурил и, пуская дым кольцами в потолок, задумчиво смотрел в окно и улыбался.

 Кто сказал, что командующие флотом не улыбаются?

 А если тебе всего тридцать пять и всё Заполярье на твоих плечах. Тут не до смеха.

 А улыбаться? Можно! Только чему?

***

 Август сорок первого был жарким, солнце светило, как оглашённое и ни одного дождя, а вот за час до полуночи небо затянуло чёрными грозовыми тучами, пошёл мелкий и противный дождь, а вот волнения на море не было. Полный штиль.

 —Везёт лейтенанту, погода лучше и не нужно, – Платов вместе с командующим напряжённо всматривались в водную гладь Кольского залива, находясь на наблюдательном пункте, на самой верхотуре сопки.

 —Не каркай, – парировал адмирал, – у самого сердце не на месте.

 Здесь же был и «москвич», товарищ их органов был далеко не дурак и всё понимал: «Если, что то пойдёт не так, то с него тоже спросят, может,  даже больше чем с флотских».

 Куксенко, как и положено комдиву, принял рапорт Малышева, пожал руку и неожиданно спросил:

 —Серёга, а как ты к поросю относишься?

 —В каком смысле, – не понял лейтенант, потому что думал о предстоящем выходе, а уж не о какой-то там свинье.

 —Адмирал пообещал, что когда вернётесь, он пришлёт в подарок, жареного поросёнка.

 Комдив мечтательно потянул носом воздух, представляя запах жареного порося.

 —А водка будет? – деловым тоном поинтересовался боцман.

 —Фадеич, кончай трёп. Водки не будет, будет спирт. Давай быстро на борт. Время.

  Малышев в момент привёл в должное состояние разыгравшиеся фантазии боцмана.

 Фадеич был, в общем-то, мужик неплохой, вот только трепач знатный.  Мог часами заливать, без зазрения совести.  Все, кто его слушал, понимали, что он врёт, но врал Карнаухов красиво, задушевно и совсем без злобы.

 —Ну, бывай командир, нам пора. Боцман поднять якорь. Отдать концы. Стёпа заводи моторы.

 Рокот прогреваемых двигателей поплыл над поверхностью залива. Дождь усилился, превратившись в сплошную пелену. Катер выходил на старт. До начала минного огорода оставались считаные десятки метров.

– Полный вперёд, – Малышев стоял сам у манипуляторов и по привычке отдавал сам себе команды и сам же их и выполнял.