«А как они тогда потребовали убрать кровати? И спали на полу? А вместо подушек использовали полированные деревянные чурочки?» Лота передернулась.

– Так чем ты будешь покорять сердце Повелителя? – Лима подкидывала на ладони жемчужно-серый валик. – Я это возьму, если ты не против. Тебе все равно серый не очень идет.

– Серый мне замечательно подходит, – проворчала принцесса, – но не в таком исполнении. Бери, не сомневайся. А я надену фиолетовый. И подкрашу брови и ресницы.

– Белым?! – ахнула лисица.

– Черным, – буркнула Лота. – Я решила быть отвратительно немодной.

Лисица неоднозначно хмыкнула и принялась переодеваться. Лотанари последовала ее примеру, и минут через двадцать подруги занялись волосами. В этот раз принцесса все-таки согласилась принять помощь. Все же сложно подобрать стоящую прическу к воздушным эльфийским тряпкам. Да и потом, вряд ли все будет как в прошлый раз.

«Или позапрошлый?» – задумалась Лота, вспоминая, когда же подруга последний раз помогала ей с волосами.

– Подобрать с висков, а остальное пусть свисает? – предложила Лима.

– Свисает жир с боков, – проворчала помрачневшая Лотанари, – а волосы струятся по спине.

– Сказала бы я, что струится, – фыркнула лисица. – Но не буду. Так что, на висках подбираем? Может, закудрявить тебя?

– Только если крупными локонами, как волной.

Лотанари создала небольшой табурет и присела, чтобы подруге было удобнее.

– Ну тут уж прости, а как получится, так и будет. – Лима хрустнула пальцами и принялась колдовать над волосами Лотанари.

Через пару мгновений подруги поняли, что волосы придется собирать в косу: Лима вновь слегка перестаралась, и вместо крупных локонов получились барашкины пружинки.

– Значит, в следующий раз получится, – оптимистично отозвалась лисица. – Сама же знаешь, у меня через раз получается. Зато косы я плету роскошные – сложные, многорядные. Жалко только, жемчужных шпилек нет!

– Иллюзию брошу, – отмахнулась Лота. – А вот если бы платье было облегающим, то эта кудрявая масса волос была бы очень даже ничего. Хотя погоди, какая иллюзия! У нас же есть жемчужные нити, с ними плети.

Лима, сосредоточенно сопя, выплетала из непослушных волос косу. Лота только негромко охала, когда расставалась с очередным слишком упрямым волосом.

– Слушай, мне стыдно, – сказала вдруг лисица. – Но что за певчие фрукты? Они воют? Поют? Они животные в виде фруктов? Как фрукт может петь? Магия?

– Листья, – рассмеялась принцесса. – У дерева два вида листьев. Те, которые просто листья, – резные, красивые, но обычные. А те, которые крепятся к плодоножке, – с дырочками. И когда есть ветер, то кажется, что фрукт поет. Больше всего это похоже на игру на флейте.

– В нашем лесу таких нет.

Принцесса грустно вздохнула:

– У вас холодно. А у нас они все уничтожены – эти фрукты нельзя съесть, но из них можно сотворить великое множество прекрасных вещей. Фактически все дерево можно разобрать на компоненты для артефактов. К примеру, шкатулки из этих фруктов получаются самыми надежными – их сможет открыть только хозяин или хозяйка. А еще можно будет приказать шкатулке уничтожить свое содержимое.

– Что-то я не вижу особой ценности, – нахмурилась Лима.

– Эх ты, лесная красавица. Представь, что ты ведешь секретную переписку. А тут у тебя требуют открыть и показать, что внутри шкатулки. А ты раз – а там пусто.

– Можно обычную зачаровать.

– Можно, но опытный артефактор распутает даже самую сложную вязь заклятий и скажет: ага! Содержимое было уничтожено! И дальше тебя под белые рученьки и в пыточную.

– Допустим, ты права. Но ведь эти свойства шкатулок широко известны, так что все равно пыточной не избежать, – нахмурилась лисица.

– А вот тут уже возможны варианты, – хмыкнула Лотанари. – Шкатулка подчиняется только тому, на кого она запечатлена. Артефактор, даже тот, который ее создал, ничего из нее вытащить не сможет. Ни материальную информацию, ни информацию колдовского характера.

– Но все будут понимать, что произошло.

– А доказать? В Нерисе, слава отцу и его совету министров, угнетены не только права верующих, но и права мастеров над пытками. И потому, прежде чем приступить к каленому железу, нужно получить для этого основания.

– Хм. А почему высохшие фрукты отдают детям?

– Погремушка – правильно высушенные, они похожи на шарик с ручкой. И звучат красиво. Когда-то к таким «погремушкам» даже пьесы писали. Но в моду не вошло – дороговато будет такой ансамбль собрать.

– Все, я закончила.

Лота встала со стула, сотворила зеркало и тяжело вздохнула. Что ж, эльфийские тряпки ей по-прежнему не идут, но без выбеленных бровей, ресниц и губ она уже не похожа на тупую корову.

– Вообще, когда я гуляла ночью, видела подпоясанных эльфиек, – задумчиво произнесла Лима. – Но что-то мне подсказывает, что это были неправильные эльфийки.

– Надо просто спросить. Потому что если добавить поясок, то я могу полюбить эти многослойные туники.

Быстро подкрасив брови и ресницы, Лотанари повернулась к подруге и широко улыбнулась:

– Немодная я готова к приключениям!

– Ура, – хмыкнула Лима и в несколько пассов создала в волосах принцессы иллюзию нескольких нежно-розовых цветов. – Теперь точно готова.

Спустившись вниз, Лота тут же подошла к Лавандовому эльфу.

– Прошу прощения, риэль Гилрин. Лима видела в городе подпоясанную эльфийку. У вас изменилась мода? Мы еще успеем купить пояс? Или… С вами все в порядке, риэль?

Глядя на пошедшего пятнами эльфа, Лотанари начала судорожно вспоминать все, что ей известно из исцеляющих заклинаний. Но, как назло, на поверхность всплывали лишь всякие глупости – как отогнать икоту, как прочистить дыхательные пути…

"О, может, прочистить ему дыхательные пути? Вдруг он что-то тихонько жевал, когда я его окликнула?"

Но прежде чем Лота успела блеснуть колдовскими познаниями, эльф справился со своим неожиданным приступом и, согнав со щек красные пятна, тихо-тихо что-то сказал.

– Простите, риэль, – подалась вперед Лотанари, – я не расслышала.

– Он сказал, что пояс носят только продажные женщины и только ночью, – повторила вместо эльфа Лима.

Гилрин кивнул и, поклонившись, поспешно отошел в сторону.

– И стоило так смущаться, – проворчала Лота. – Я думала, он прям у нас на глазах дух испустит.

– Зато мы бы точно узнали, превращаются ли эльфы после смерти в деревья, – пожала плечами лисица.

Моргнув, принцесса задумчиво произнесла:

– Не узнали бы: если превращение происходит сразу после смерти, то из половины домов должны торчать деревья. Быть может, они из могилы прорастают?

Лисица пожала плечами и сменила тему:

– Хорошо, что я не тиснула с веревки поясок. Я бы могла, но удобрение мешало.

– Лима, воровать нехорошо, – укорила подругу принцесса и тут же подозрительно прищурилась, – а в тебя точно кинули удобрением? Или ты пробралась в дом?

Лима посмотрела на подругу честными глазами и проникновенно ответила:

– Точно кинули. Сама бы я была куда аккуратней. А к веревке я бы могла приклеить мелкую монетку. Я тот пояс потому и не взяла, что он был откровенно так себе.

Так, болтая, подруги вышли на улицу и ахнули: кто-то снял с кареты иллюзию.

– У Ринки будет истерика длиною в пару месяцев, – выдохнула Лотанари.

– Это та самая карета, что шарх Аконахар прислал твоему отцу? – завороженно спросила Лима.

– Она самая, – кивнула Лотанари. – Надо же, а я и думаю, что она такая просторная и не трясет. Так-то я решила, что это из-за нервов. Ну, что мне так плохо в душе, что тяготы дороги не заметны.

– Это ведь первый выезд для этой карты, да? – Лима коснулась бело-золотого бока кареты, подковырнула когтем драгоценный камень и довольно хмыкнула: – Крепко сделано.

– Да. Папа велел поставить карету подальше от наших экипажей и сам, лично, накрыл ее защитным куполом. Мама же сразу начала требовать карету для Талорины. Там же все зачарованное, не трясет и не качает, самое то для избал… для больного ребенка.