– Вот вы знаете, я вижу его тихим борцом за справедливость, но только не за справедливость, выставленную на всеобщее обозрение, а за справедливость своего внутреннего мира, может быть даже такую, которую ему привили с детства. Он ее пытается соблюдать, создает некое равновесие своего окружения, где на сторону добра зло может заходить аккуратно, и ни в коем случае не чувствовать себя превыше всего… Ну а если демонизм вылезает наружу, этот человек его усмиряет…

– Вот ты закручиваешь, тебе бы сказки сочинять… – Петр махнул Егору. – Иди, молодец!

Егор, получив похвалу от своего кабинетного начальника, был на седьмом небе от счастья, он словно нашел смысл своего пребывания на этом свете, его походка напоминала танец, и шел он в кабинет, где он теперь был главным, пусть и не на долгий срок.

– Ох, мой кабинетушка. – Сжав кулак, он тряс его, словно наши забили гол в ворота противника. – Так, где тут колбаска Василича? А, вот она…

Отрезав хлеба и колбасы, он сложил бутерброд, щелкнувшая кнопка чайника предупредила, что вода вскипела и можно наливать чай.

В кабинете Пироза царила та самая привокзальная романтика, когда ты хочешь быстро съесть бутерброд, выпить из пластикового стаканчика обжигающий пальцы чай и успеть на поезд, но на поезд Егор так и не успел.

– Ничего себе ты устроился, как на курорте! – Вошедший Василич говорил и переодевался очень быстро, а вот его помощник не мог даже моргнуть, стремительно бледнея. – Все не ешь, мне оставь, и чай разбавь, я горячий не люблю быстро пить… Если хочешь, себе налей, только давай быстрей, Лазин все, так сказать, труп, и Щепкин пропал, а теперь ешь и выезжаем!

– Что скажешь, Егор?

– А что тут скажешь… Страшно очень.

– А убийце не страшно, он убивает на автомате, поставил цель, и вперед.

– Не могу понять, их-то за что?

– Это мы и должны выяснить… Осмотрись, сделай подробные записи и не забудь заснять!

– Вы что, уходите?

– Егор, не отвлекайся, поскольку я доверил тебе ответственную работу. А за меня не переживай, я найду чем заняться…

– Понял… – Егор смотрел на Василича, пытающегося выдернуть из носа мешающий ему, видимо, волос. – Вас называют «Пироз».

– Что говоришь, – Все-таки освободив нос от назойливого волоса, он повернулся к помощнику. – Не расслышал…

– «Пироз», вас так называют, почему? Мне лично не понятно. Ходят байки, что вы дотошный и словно изжога пристаете к подозреваемому.

– Это ложь, я обычный, и это прозвище получил, скорее всего, тогда, когда вел дело убитого врача-гастроэнтеролога, оно до сих пор не раскрыто, зато прозвище заработал.

– Петр Василич, а…

– Егор, тебя не смущает, что мы разговариваем у двух трупов? Давай, иди собирай материал!

Егор точно не знал, с чего начать, но, уже изучив несколько дел, примерно представлял, как и что. Достав ручку с бумагой, он принялся описывать все то, что видел: «На месте преступления обнаружены тела двух полицейских. Тело Лазина расположено в закрытом небольшом помещении, в то время как тело Щепкина находится под лестничной клеткой в подвальном помещении. По всей видимости, полицейские пришли сюда с какой-то целью, которая пока не ясна. Их еще никто не трогал, они лежат в том виде, в котором, скорее всего, и умерли. Щепкин, по всей видимости, пытался скрыться, но его состояние не позволяло ему передвигаться быстро, что-то мешало».

Егор надел на руку перчатку и аккуратным движением отогнул ворот свитера, в который был одет Лазин, и записал: «Следов удушья нет, также нигде не видать и следов крови».

– Нашел что-нибудь? – Голос Василича напугал помощника.

– Ой… напугался… Они чистые.

– То есть? Их вымыли?

– Нет, я про то, что не видно крови… Их или отравили, или каким-то тупым предметом…

– Или шокером долбанули…

– Э-э-э, я и не подумал про шокер.

– Эх, Егорка, это следы одного и того же человека, разве ты не видишь?

– Нет, не вижу, тут совершенно другое убийство, нежели те, которые я разбираю.

– Это пустые слова, которые ничем не подбиты. – Василич развел руками, смотря по сторонам в ожидании более достойного ответа.

– А что вы хотите, вот так стоите, и как пугало на ветру вертитесь… – Слегка взбешенный Егор ответил довольно резко.

– Я хочу? Я ничего не хочу! Можешь идти отсюда, обиженный мальчик. Смотри не заплачь только, или уже плачешь, мне просто не видно?

– Хватит, вы мне надоели, и вообще, вам не мешало бы провериться у врача, потому как вы больной!

– Давай, давай, вали все на меня, вини меня в своих каких-то там неудачах.

– Каких неудачах?

– Ну я-то откуда знаю, вот ты мне и расскажи, обиженный мальчик.

– Я не… Не…

– Молчи, а то раньше времени мне все скажешь, и будет не так интересно…

– Что вы несете?

– Егор, хватит! Ты сделал свою работу?

– Нет еще…

– Делай живей, трупы долго лежать не будут, их сейчас уже увезут.

– Хорошо…

«На теле Лазина видимых повреждений нет, ротовая полость слегка приоткрыта, и в ней что-то…»

– Ого, там бумага! – Обернувшись назад, он прокричал: – Василич!

Но Василич ходил ниже и осматривал тело Щепкина.

– Что у него в ротовой полости делает бумага? – рукой в перчатке Егор раскрыл шире рот полицейского, параллельно фиксируя все, что происходит, на фотоаппарат, достал скомканный листок бумаги и бережно убрал в файлик для анализа. – Как все противно, жуть.

Гримасы Егора менялись с каждой секундой.

– А что тут с запястьями? Словно на руки… Так это же, скорее всего, была пластиковая стяжка или хомут. Получается, что ему связали руки, а потом в рот запихали скомканную бумагу?! Ну так он мог дышать носом… – Егор повернул голову, чтоб посмотреть носовые пути. – Хрена, тут затрамбовали ему целый нос бумаги…

Жестокость, которую представил помощник в тот момент, сильно шокировала его, он так и сел на лестничную клетку.

– Это капец.

Егор бежал вниз по лестнице к своему начальнику.

– Петр Васильевич, это не тот убийца! Это кто-то другой сделал! У Лазина все дыхательные пути были забиты бумагой, он тупо задохнулся… А руки были связаны стяжкой пластиковой, и она отпечаталась на запястье.

– Я понял, понял, не кричи и успокойся…

– У Щепкина чего?

– Тут полный трындец… Его, похоже, пытались убить тем же способом, что и Лазина, вот только он дал отпор и попытался выжить. Судя по следам, оставшимся на теле, ему тоже пытались забить нос бумагой, но Щепкин сопротивлялся и не давался, и тот острый предмет, которым осуществляли трамбовку, прошел сквозь нос и попал в бровь. Дальше ему удалось вырваться, и он побежал, но кровь, заливающая один глаз, мешала обзору, отчего он скользнул по ступеням и неплохо так приложился головой об пол, о чем свидетельствует смазанная рана на затылке. Он пытался ползти, но делать это быстро ему мешали связанные руки, в итоге он заполз под лестницу. Ну а тот, кто его догонял, он сам не хотел убивать и выпустил голодных крыс, позволив им насытиться вдоволь.

– Вы так коротко и ясно мне все пояснили, я даже в воображении нарисовал картину всего случившегося.

– Егор, я тебе говорю о фактах, которые лежат в открытом доступе… Так, значит, смотри сюда. Мы пришли с тобой со стороны центрального входа, на полу была пыль, следов не было, следовательно, все, кто тут был, зашли через другой вход с задней стороны здания.

– Так.

– Когда я осмотрел этот вход, он тоже оказался запыленным. Получается, люди попадали сюда через проверенный временем маршрут. Вот пока ты изучал тело Лазина, я прошел по тропам, натоптанным людьми, которые посещают это место, так вот, оказывается, они сюда попадали через подвал, где я также нашел телефон, с которого пришла смс на имя руководства с фотографией мертвого Лазина.

– А зачем было кому-то посылать сообщение, зачем эта демонстрация?

– Видимо, кто-то хочет показать свою работу… – Василич замолчал. – Егорка, слушай, медики наши когда приедут?