— Посмотрите, что я сделал, — сказал Вильям. — Если хотите, я и вам сделаю сэндвич… — Он взглянул на нее. — Вы какой хотите?

— В точности такой же, какой вы сделали для себя.

Вначале на его красивом лице появился мгновенный испуг, потом он рассмеялся.

— Честное слово? Ведь мои сэндвичи все ненавидят.

— Мои тоже, — заметила она, протягивая руку, — давайте этот поделим, а второй сделаю я. Вместо перца я нарежу маслины.

— И каждый тогда скажет, что маслины скатятся.

— Ха, только идиоты не сообразят, как нужно держать хлеб.

Они переглянулись из-за своих сэндвичей и заулыбались друг другу.

— Может, нам и дружбу так же разделить? — спросила Джеки, и они засмеялись.

— Как насчет кетчупа?

— Ненавижу полуфабрикаты.

— Луку?

— Побольше, это вам подойдет. Попкорн?

— Я могу их есть сколько угодно. А вы?

— Тоже. — Опершись на локти, он глядел на огонь, и она почувствовала — он сейчас скажет ей что-то важное. — Если я вам дам деньги на несколько самолетов и на то, что еще нужно, гожусь я вам в партнеры?

— Вы когда-нибудь летали раньше? — Это было неважно, но вопрос давал ей время подумать. Даже если бы он не был из Монтгомери и не наделен всем, что дает это имя, она хорошо разбиралась в людях и видела: этот человек был солью земли, прямо-таки каменной стеной. Иногда в аэропорту бывает суматоха, особенно когда случается авария. Она не сомневалась — этот мужчина не будет паниковать, даже оказавшись на вулкане.

Трудность была в другом — готова ли она к тесному общению с мужчиной. Прошло два года со дня смерти Чарли, больше года она прожила в Чендлере и была безумно одинока. Она устала в одиночестве есть, спать в одинокой постели, устала проводить в одиночестве вечера, когда не с кем перемолвиться словом. А этот мужчина был очень и очень привлекателен — и внешне, и по своему положению…

— Брал уроки два года, — мягко сказал Вильям, глядя на Джеки умоляющими глазами.

— Ну, хорошо, — заметила она тоже мягко, а когда это проговорила, почувствовала, как по телу бегут мурашки. Ей нравился этот мужчина, и очень. Ей нравилась его обязательность, нравилось, как и что он говорит, как он двигается, и как он ест, и что ест. Ей понравилось, как он поцеловал ее и как заставил прочувствовать свой поцелуй. За всю свою жизнь она не припомнила, чтобы когда-нибудь совершенно обыденно и даже старомодно выглядящий мужчина так сильно нравился ей, как этот. Прежде ее тянуло к мужчинам. Она соврала бы, если бы это отрицала. Но ведь есть разница между половой тягой к мужчине и желанием прижаться к нему, есть с ним попкорн и делиться секретами.

Когда-то Чарли нанял на работу великолепного пилота. Он был так божественно красив, что ей трудно было даже смотреть на него. Когда она увидела его в первый раз, то уронила гаечный ключ и чуть не попала Чарли по голове. Несколько дней она немела, бывая рядом с ним. Потом сообразила, что ему самому собственная внешность нравится гораздо больше, чем ей. Проведя же с ним полгода, она даже забыла, что когда-то находила его красивым. Джеки окончательно поняла за время их супружества с Чарли, что дружба — это самое важное в отношениях мужчины и женщины.

— Ну, хорошо, — повторила она, протягивая руку для рукопожатия, — но при одном условии. Он крепко пожал ее руку.

— Все, что угодно.

— Вы должны сказать мне, какая у вас самая страшная тайна. Я хочу знать правду, и не рассказывайте мне о каких-то соглашениях — это все для публики.

Вильям усмехнулся.

— Джеки О'Нейл, вы ужасная торговка.

Она не отпускала его руку.

— Скажите мне, или мы вместе работать не будем.

— Ладно, — слегка улыбнувшись, сказал он, — вы будете иногда делать мне сэндвич с маслинами, а я расскажу вам правду о Мехико.

— О-о? — протянула она, поднимая брови.

В жизни человека бывают волшебные моменты, и эта ночь была именно такой. Позднее Джеки казалось, что эта ночь была великолепна, совершенна во всем — от сказочного спасения до романтической раны на голове и красивого мужчины, заботившегося о ней. А взявшись опекать ее, он и опекал. Он накормил и обогрел ее, позаботился о ее удобстве. Больше того, он сделал так, что она чувствовала себя хорошо. Он расположил к себе тем, что знал все фигуры высшего пилотажа, которые она проделывала, каждый поставленный ею рекорд и каждый необычный случай, который с ней произошел. Все это было потому, что он любил ее многие годы.

Они разговаривали как давние друзья; друзья, а не любовники. Джеки часто надоедали мужчины, чьи помыслы были сосредоточены на том, как затащить ее в постель: каждое их слово, каждый жест были направлены к этому вожделенному концу. Они хвастали, рассказывая, сколько у них денег, сколько у них земли и насколько они лучше других мужчин. Вильям был уютен как друг.

В какой-то момент он разложил одеяло и уложил ее головой на свое крепкое бедро. Опершись спиной о дерево, он гладил ее волосы, поощряя вопросами рассказывать о себе. Через несколько секунд она вдруг осознала, что рассказывает ему о Чарли, о том, как жила с ним, о разочарованиях и нужде, о победах и поражениях.

И он рассказал о своей жизни — превосходной, по крайней мере так казалось Джеки: никто никогда с ним сурово не обращался и не выказывал к нему неприязни, никогда ни за что не надо было бороться.

— Когда я думаю о себе, меня обескураживает мысль, выдержу ли я, если меня проверить на прочность? — размышлял он, уставившись взглядом в огонь. — Способен ли я сделать что-то без денег моего отца и без поддержки семьи Монтгомери?

— Уверена, что сможете, — ответила Джеки. — Вы удивитесь, на что способны, когда обязаны будете действовать.

— Вроде посадки самолета, у которого орел сломал винт?

— Разве важно, что было?

— Вы посадили самолет так легко, как другой передвинул бы стул. Вы испугались?

— Не было времени пугаться — много чего надо было сделать. Эй! — Она подняла на него глаза. — Почему вы не женились? Как это вас еще не окрутила какая-нибудь?

— Я еще не встретил такую, какую хочу. Мне нравится женщина, у которой есть голова на плечах.

— И прекрасная головка, надо думать, — заметила Джеки насмешливо.

— Это не так важно, как то, что внутри.

— А знаете, вы мне нравитесь. На самом деле.

— Времени достаточно. Вы не замерзли? Не голодны? Пить не хотите?

— Нет, ничего не надо. Все прекрасно.

— В этом — вы вся.

Джеки была смущена комплиментом, но кроме того — благодарна.

— Когда вы хотите начать… наше партнерство? — (Когда вы станете проводить со мной больше времени — вот что на самом деле ей хотелось спросить).

— Завтра я должен на несколько дней уехать в Дэнвер, там получу в банке деньги и вернусь в субботу. Не возражаете, если я приду к вам на поле во второй половине дня? Вы можете дать мне перечень всего, что нужно — я бы захватил это из Дэнвера?

Она рассмеялась.

— Как насчет нескольких новых самолетов для начала?

— Какого типа вы бы хотели?

Он стал серьезен в той мере, в какой она была легкомысленна, так что Джеки тоже одумалась.

— Может, пару Уэйкос для начала? — Сама же подумала — а потом что-нибудь потяжелее, такие, что смогут перевозить дюжину богатых пассажиров с комфортом.

— Отлично. Посмотрю, что смогу сделать.

— Даже так?! — воскликнула Джеки. — Я щелкну пальцами, и появятся два новых самолета?!

— Не пустые. Я пригоню их. И вы должны взять меня с самолетами.

— Это немного смахивает на угрозу.

— Я понимаю: нищие выбирать не могут.

Вытянувшись, она зевнула и легла около него.

— Думаю, будет неплохо, если вы сейчас поспите, — сказал он, укрывая ее одеялом.

— А вы как? — сонно отозвалась она. — Вам тоже нужно выспаться.

— Нет, я спать не буду и послежу за костром.

— И будете меня охранять, — пробормотала она, потому что глаза у нее слипались. Нет, она не сомневалась в надежности этого мужчины; улыбаясь, она засыпала, чувствуя себя так же спокойно, как дома в собственной постели, несмотря на то, что на каком-то расстоянии от них завывали койоты.