Вы только что просмотрели диафильм на весьма компактном устройстве, не требующем темноты в комнате и натягивания простыни на стене вместо экрана. А когда-то всё было более сурово.

Laterna magica; магический фонарь, фантаскоп, skioptikon, lampascope, туманные картины ... известен очень давно, с XVII века. Изобретение «волшебного фонаря» принадлежит, вероятно, голландскому учёному Христиану Гюйгенсу; датский математик Thomas Walgensten впервые ввёл в обиход термин Laterna magica и стал главным популяризатором аппарата, путешествуя с показами по городам Европы.

Изначально волшебный фонарь служил для развлечения принцев и дворян. Однако вскоре он стал очень популярен среди простого населения.

Скрывая фонарь и проецируя образы на клубы дыма, демонстраторы добивались эффекта присутствия в затемнённом зале светящихся фантасмагорий (от греч. φάντασμα — призрак и ἀγορεύω — публично выступаю,), что вызывало приступ страха у тогдашних зрителей и дало аппарату имя «фонарь ужаса». (Надо сказать, что данная технология была применена двумя юными шутниками в 80-х годах XX века, чтоб запустить «НЛО» в облачное небо одного из провинциальных городов СССР, ужаса не случилось, истребители на перехват не вылетели, но сплетен и споров было не мало.)

В XIX в. фонарь уже был в повсеместном обиходе и выглядел вот так:

А так, наверное, проходило первое знакомство детей и взрослых с видами далёких стран и произведениями искусства.

Прошло более полувека, отгремели мировые войны, электричество сменило пар, но устройство подаренное мне дядюшкой не так уж сильно отличалось от своего предшественника.

Фильмоскоп ФГК-49 1956 год

Диапроектор (фильмоскоп) – «ФГК-49». Данный фильмоскоп выпускался в Загорске, на заводе „Школьного приборостроения“. Работал от сети 120, 220 В. или от аккумуляторов 6-8 В. Все детали и узлы фильмоскопа смонтированы на металлическом основании. В осветительной камере с откидывающейся крышкой размещены: источник света (автомобильная лампа 6В) и зеркальный рефлектор. В корпусе укреплены трехлинзовый конденсор и объектив типа „Перископ“ с фокусным расстоянием 77 мм. Для удобства при переноске и хранения аппарат помещен в легкосъемный деревянный футляр с ручкой для переноски.

С его помощью я и смотрел диафильм о ужасах далёкой планеты и благодаря ему же, гиперболоид инженера Гарина, не казался мне такой уж фантастикой.

  — фантастический рассказ Аркадия и Бориса Стругацких 1959 года. Первая публикация — в журнале «Знание — сила» и в газете «Заря коммунизма»

Валя Петров сам пришел ко мне сообщить об этом. Он стянул с головы берет, пригладил волосы и сказал:

– Ну вот, Саня, все решено.

Он сел в низкое кресло у стола и вытянул свои длинные ноги. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я спросил:

– Когда?

– Через декаду. – Он вертел в пальцах, складывал и разглаживал берет. – Все-таки назначили меня. Я было совсем потерял надежду.

– Нет, почему же, – сказал я. – Ведь ты опытный межпланетник.

– Здесь это не имеет значения.

Я достал из холодильника лимонный сок и мед. Мы смешали и выпили.

– Стартуем с «Цифэя», – объявил он.

– Где это?

– Внеземная станция. Спутник Луны.

– Вот как, – сказал я. – Я думал, Цифэй – это созвездие.

– Созвездие – это Цефей, – пояснил он. – А «цифэй» по-китайски значит «старт». Собственно, это стартовая площадка для фотонных кораблей.

Он поставил бокал на стол, надел берет, встал, протянул руку.

– Ладно, – сказал он. – Я пойду.

– А Ружена? Ружена уже знает?

– Нет. Она еще не знает. Я еще не говорил ей.

Он снова сел в кресло. Мы помолчали.

– Это надолго? – спросил я.

Я знал, что это навсегда.

– Нет, не очень, – ответил он. – Собственно, мы рассчитываем вернуться через двести лет. Или двести пятьдесят. Ваших, земных, конечно. Очень большие скорости. Почти круглое «це». Ладно… Мне надо идти.

Но он не поднимался.

– Выпьем вина, – предложил я.

– Давай.

Мы чокнулись, выпили по бокалу золотистой «Явы».

– Знаешь, – сказал он, – даже не верится. Что ж, перед нами стартовал Горбовский, а перед Горбовским – Быков. Я третий. Готовятся еще две экспедиции. И будет, наверное, еще несколько. Ведь для нас это пустяки. Десять лет рейса, от силы пятнадцать.

– Да-да, конечно, – пробормотал я. – Эйнштейновское сокращение времени и все такое…

Он встал.

– Пойду… Ты будешь провожать меня?

Я кивнул. Он поправил берет и пошел к двери. У дверей остановился.

– Спасибо, Саня, – сказал он.

Я не ответил. Просто не мог сказать ни слова.

С Петровым на «Муромце» уходили еще пять человек. Троих я знал: Ларри Ларсена, Сергея Завьялова и Сабуро Микими. Ларсен даже был моим другом, хотя и не таким близким, как Валя. Провожавших было человек десять. Когда до старта осталось около часа, все расселись в кают-компании «Цифэя». На «Цифэе» не было тяжести, и нас обули в ботинки с магнитными подковами. Ружена и Валя держались за руки. Ружена сильно изменилась за это время. Она похудела, глаза ее стали еще больше, и она все время покусывала нижнюю губу. Она была очень красива, я даже не думал, что женщина может быть такой красивой. Валя держал ее за руку и улыбался. Мне показалось, что мысленно он уже со страшной скоростью несется среди отдаленных звезд. Он и Ружена молчали. Только один раз она что-то сказала вполголоса, и он погладил ее по руке.