– Не волнуйся. Он ничего не узнает. Спасибо, что подвез…

– Твою мать! – в сердцах Вадим бьет по рулю, и я вздрагиваю. – Ладно. И об этом не говори.

Когда он тянет руку, я отшатываюсь, но замечаю зажатый в ней смартфон.

– Мы ездили на шашлыки в начале осени. Всего пара фоток.

Я резко выпрямляюсь, осознав, что мне сейчас предлагают. Руки дрожат, когда я беру смарт и листаю галерею. Из-за слез, застилающих глаза, толком ничего не видно.

На фото целая толпа, но глаза безошибочно находят две нужные фигурки. Я не могу любить только сына, я жадно всматриваюсь и в его детское счастливое лицо и в Лешкино. Мне чудится в темных глазах бывшего мужа грусть. Или это отражение моей собственной?

Как же он вырос! Из карапуза превратился в почти первоклашку. До боли похож на отца, особенно профиль. Мой мальчик… Темка.

– Вадик… – у меня уже нет сил держаться, так что голос как у давно и безнадежно рыдающей женщины, – можно я себе скопирую?

– Лиз…

– Пожалуйста… у меня ни одной фотки нет. Иногда кажется, что я забываю, как они выглядят… никто не узнает, я клянусь!

– Ладно, – машет он рукой. – Копируй.

Быстро, пока не передумал, я отправляю фотографии себе на емейл и возвращаю смартфон.

– Спасибо.

Мне нечем его отблагодарить, только улыбкой, но вряд ли она приносит хоть какую-то радость, особенно сейчас.

– Что ты с собой сделала, Лизка…

Он даже не представляет.

– Ничего уже не изменить.

– А если бы могла? Не ушла бы? Осталась с Лешкой?

– Ушла бы. Если бы я могла что-то поменять, то никогда не вышла бы за него замуж. Спасибо, что подвез. Будь осторожен на дороге, хорошо?

Ошеломленный  Вадим растерянно смотрит мне вслед. И, когда я уже почти на ступеньках, тянусь к двери, он кричит, высунувшись из окна:

– Подумай о работе!

Машу рукой на прощание – и темнота подъезда скрывает меня от посторонних глаз. Поднимаясь на второй этаж я уже знаю, как проведу остаток ночи. В почте меня ждут две  самые ценные фотографии на свете.

– Каренина, поезд приехал!

Я закатываю глаза.

– Если она еще раз повторит эту шутку, я изобью ее паровой шваброй.

– Да ладно, – хмыкает Снежа, – это уже почти традиция. Ну, давай, узнавай, в какой Мордор мы снова тащимся.

Я выхожу из комнаты для персонала и направляюсь в офис начальницы. Она неплохая женщина, строгая, но адекватная. Но эти ее шуточки… порой я ненавижу свою фамилию. Сначала гордилась – красивая отсылка к красивой трагичной истории. А сейчас через раз  слышу «Чего? Каренина? В разводе? Ахахаха, на РЖД не хочешь пойти работать?».

– Ирина Дмитриевна? – заглядываю в кабинет. – Вызывали?

– Да. Садись. Смотри, в бизнес-центре «Омега», который по Ленина, был ремонт. Нужно отгенералить верхние два этажа, вместе с балконами. Впятером справитесь за три дня?

– Справимся, конечно. А там все плохо?

– Да не особо, мусора нет, по мелочи. Стекла и глянца много, как и везде. Окнами займутся промальпинисты, а вы отдрайте все внутри. И чтобы без эксцессов.

– Да, конечно.

– Тогда вперед. За старшую. И смотри, чтобы как в прошлый раз не получилось, ясно?

– Хорошо, Ирина Дмитриевна.

– Тогда свободна.

Да, если никогда толком не работала, шишки приходится набивать самостоятельно. Я осталась совсем без денег, когда, понадеявшись на сознательность девчонок, отправила их одних убираться в загородном доме какого-то мужика. Должно быть, хозяин дома очень удивился, застав уборщиц попивающих гаванский ром из любимых хрустальных бокалов супруги. Вместо того чтобы усердно драить дом отведенные два дня, девчонки решили, что раз хозяева уехали на неделю, то можно расслабиться и шикануть.

Мне крепко влетело, и с тех пор я не отлучаюсь с работы. И хотя миллион раз просила не назначать меня старшей, Ирина Дмитриевна все равно упорствует. «Ну а кого? Этих дур? Тебе тут одной работа нужна, а не грелка для ленивой жопы».

Я возвращаюсь к девчонкам и тоскливо смотрю в чашку: кофе остыл.

– Ну, что? – Снежа потягивается. – Опять ишачить?

– За похлебку работаем, – бурчит Марьяна. – Надоело.

– Бизнес-центр после ремонта, – говорю я. – Три дня, пять человек.

Раздается дружный стон, и только Снежа фыркает:

– Че раскудахтались? Ну сидите и нойте, мы вдвоем уберем, бабла больше получим. Вы ж хуй без соли сосать будете скоро.

– А я люблю бизнес-центры, – мечтательно улыбается Наташка.

Она самая младшая в компании, девчонка только закончившая школу. Неплохая, очень интеллигентная, но немного витающая в облаках.

– Там можно с кем-нибудь познакомиться…

– Ага, – хмыкает Снежа, – стоишь на корячках, драишь пол после штукатурки, и тут ОН – миллиардер, бежит сообщить, что необразованная поломойка – мечта всей его жизни.

– Дура ты, Снежана, – обиженно говорит Наташа.

– Я в отличие от тебя жизнь знаю, малая. Нужна ты больно кому. Тоже мне, Водянова выискалась.

– Девочки, хватит, – прошу я. – Давайте собираться. Прикрывать и записывать лишние часы никому не буду. Либо работаем все вместе, либо деньги получают только те, кто заслужил.

– Посмотри, – фыркает Анжела, – честная какая нашлась. Я на такси скидываться не буду, ясно?

– Ой, да не вопрос, вали на метро в обнимку с керхером!

Мне хочется надеть наушники и на полную громкость включить тяжелый рок. Я работаю здесь месяц, но кажется, будто провела половину жизни, и это не в хорошем смысле. Судьба редко приводит просто так в клининговые компании. Здесь платят сдельно, после каждого заказа, в черную, и не так уж много, но молодые девчонки идут за неимением вариантов лучше. Многие их позже находят и пропадают.

Ну а я за работу держусь – у меня нет вариантов. Если забить на выходные и не перебирать заказы, то хватает на коммуналку, питание и кое-какие необходимые вещи. Первым, что я купила с оплаты большого заказа, стало кресло-мешок. Мы с Темкой любили валяться в таком, оно стояло в детской. С моим ростом в кресле можно было не сидеть, а лежать, и я устраивалась поудобнее, а потом брала на руки сына. Если заходил Лешка, то с удовольствием переворачивал кресло, и мы оказывались на полу – одним хохочущим переплетенным комком.

Сейчас я в нем просто читала. Часами сидела с невыносимо ноющими ногами и руками, и читала до тех пор, пока мозг сам не отключался, погружая  меня в беспокойный поверхностный сон. Наверное, я выгляжу не слишком здорово, хотя сейчас все довольно неплохо. Меня ждет новый год в одиночестве, но зато не нужно думать о том, что есть и где спать.

А еще дома, между страницами книги, лежат две купюры. Я не знаю, зачем взяла их, просто сунула в карман, а обнаружила уже дома: они выпали на старый потертый ковер. Нужно было оставить деньги, что он дал, я все равно не способна их потратить, но это как наркотик. Я, наверное, схожу с ума, но у меня есть маленький памятный альбом из утраченных навсегда мгновений.

Помятый билет на «Анну Каренину». Две фотографии Лешки и Темки, отданные Вадиком. И две купюры. Три жизненных этапа, три главы умещаются в крошечных конвертах, которые я храню бережнее всего на свете.

– Ау-у-у, Каренина, – Анжела машет у меня перед лицом рукой, – я говорю, адрес дай, сама доеду.

– А… я не знаю адреса, посмотри в гугле. Бизнес-центр «Омега». Он совсем новый, где-то на Ленина.

Девчонки собирают средства и инструменты, а я достаю для них форму. Мне стоит благодарить Вадима за то, что он помог сюда устроиться. В компании есть некий имидж, стандарт. Мы не грязные и неопрятные приезжие со швабрами, а аккуратные девочки в симпатичных сиреневых костюмах. Пожалуй, в том, чтобы быть уборщицей, нет ничего позорного.

– Бизнес-центр «Омега», бульвар имени В.И. Ленина, тридцать, – читает Анжела. – Фирма «ЛЛ-групп».

– Что?

Из моих рук выскальзывает рубашка.

– Кто владелец?

– Откуда я знаю, кто владелец? – Анжела крутит у виска. – Фирма такая. «ЛЛ-групп». Написано, что занимается недвижимостью.