- И это его единственное достоинство - пуговицы в тон ткани. - Проворчала я.

  В понедельник утром, вышагивая рядом с мамой и Беатой, которая была одета в моё старое пальто, я радовалась, что на улице темно, и никто толком меня не видит. Зато когда днём мы вышли с Беатой из школы, меня сразу окружили одноклассники. Никто не сказал про мою обнову ни одного доброго слова. Девчонки смеялись, и обзывали меня чучелом огородным. Потом ребята побежали на спортплощадку, играть в снежки, и я побежала вместе со всеми. Стоит ли говорить, что Беатка увязалась за мной.

  Когда мы добрались до дома, мама уже приготовила ужин и ждала нас. Мы предстали перед ней грязные, как поросята из лужи. Дома было жарко натоплено, и растаявший снег стекал с моего нового пальто тонкими струйками на только что вымытый пол. Мама смотрела на нас, не отрываясь, потом сказала: "Свинтус грандиозис", и зарыла лицо руками. Беатка с криком: "Это всё она, Эрика!", бросилась к маме, уткнулась в её колени и заревела. А я выкрикнув: "Я просила у тебя телогрейку! Был бы дома папа, он бы не позволил тебе одевать меня в это страшное пальто!", скинула у порога это самое страшное пальто, и убежала в комнату.

  После ужина мы все вместе чистили моё новое, и старое, теперь Беаткино пальто. А когда мы их повесили сушиться возле печки, мама тихо сказала: "Был бы дома папа, было бы две зарплаты", и ушла в свою комнату проверять тетради.

  Конечно, деваться мне было некуда, и я проносила это синее пальто всю зиму, и следующую тоже. Пальто мы называли "свинтус грандиозис", и я всё время подтрунивала Беатку, что "свинтус" скоро перейдёт к ней по наследству. Беатрка фыркала, и ничего не отвечала.

  Я собирала в огороде малину, когда увидела, что к дому подошли какие-то люди - мужчина с рюкзаком за плечами, и пожилая женщина в соломенной широкополой шляпе с маленьким чемоданчиком.

  - Ма, к нам кто-то пришёл! - Крикнула я. - И я не знаю этих людей.,

  - Как тебе не стыдно, Эрика! - Сказал мужчина. - Ты не знаешь своих папу и бабушку?

  У меня затряслись руки, я выронила ведёрко с малиной, и упала на колени, не в силах сдвинуться с места. А к калитке уже бежала мама, а Беатка, по своему обыкновению, ревела на крыльце.

  Прошло несколько дней, прежде чем бабушка учинила проверку нашего общего с Беаткой гардероба. Достав "свинтус грандиозис", она встряхнула его и спросила: "А это что такое?" Бабушка была портнихой, и укоризненно поглядев на маму, заявила, что заберёт это безобразие с собой в Томск, и подумает, что с ним можно сделать. Мама только вздохнула, а потом тихо сказала:

  - Ты же знаешь, как я не люблю покупать детям поношенные вещи. А вдруг они принадлежали умершему человеку. А это было новое, пусть и уцененное.

  Папа привёз с собой крупную сумму, заработанных в тюрьме денег, и на следующий день мы поехали в Нарым за покупками. Нас с Беаткой одели с ног до головы, и я на долгие три года забыла про свой "свинтус грандиозис".

  Когда я уезжала в Томск поступать в институт, то не стала брать с собой тёплые вещи. Я планировала ещё вернуться домой, отдохнуть перед началом занятий, если поступлю. А если не поступлю, то само собой, пришлось бы возвращаться. Но после вступительных экзаменов, мне предложили поработать вожатой в пионерском лагере, и я написала родителям, что просто не успею съездить домой, и просила привезти мне тёплые вещи. Отец ответил, что приедет в Томск, сразу после того, как комиссия примет школу после капитального ремонта. Мой дорогой папа, сразу после Нового года, был назначен исполняющим обязанности директора школы, потому что бывший директор скоропостижно скончался за новогодним столом.

  - Больше некого! - Смеялся папа, намекая на свою судимость, которую с него уже сняли. И он был прав, все наши учителя давно были пенсионерами, и никто не захотел взваливать на себя груз директорских обязанностей.

  Я вернулась из лагеря в конце августа, и бабушка сказала, что отец прислал телеграмму, что задерживается. В школе устраняли недоделки, и его присутствие было обязательным. Но он всё равно должен явиться в областной отдел народного образования, не позже середины сентября. Ну, задерживается, так задерживается. Я с головой погрузилась в учёбу и вспомнила, что у меня нет тёплых вещей только тогда, когда утром повалил мокрый снег.

  - Баба, как я поеду в институт? - Я чуть не плакала. А бабушка внимательно на меня посмотрела и улыбнулась.

  - А ну, примерь свой "свинтус грандиозис"!

  - Ба, ты чего. Мало, что оно страшное, ещё и зимнее. - Запротестовала я.

  - А ты не торопись, отказываться.

  Когда бабушка достала маленькое элегантное пальто, я узнала свой "свинтус грандиозис" только по костяным пуговицам.

  - Как ты так смогла? - Спросила я бабушку.

  - Долго думала, а потом распорола, перекроила, убрала тяжеловесный подклад, и сшила лёгкое демисезонное пальто по твоим меркам. - Ответила бабушка.

  Несколько дней непогоды я, не снимая, носила свой "свинтус грандиозис". Однажды в троллейбусе я разговорилась с парнем, тоже студентом, только из политехнического института. Он проводил меня до учебного корпуса, и мы договорились о новой встрече в ближайшее воскресенье. Но он на эту встречу не пришёл. Я расстроилась, потому что парень мне очень понравился. Но делать нечего, не пришёл, значит, не захотел, и я о нём забыла.

  Я заканчивала третий курс. Собираясь на последний экзамен, я прихорашивалась перед зеркалом, когда бабушка позвала меня в свою комнату. Она, сидя в кресле, читала газету.

  - Вот посмотри, Эрика.

  - "Разыскивается девушка Эрика, студентка педагогического института, которая три года назад носила короткое синее пальто с костяными пуговицами" - прочитала я вслух.

  - Я думаю это про тебя. Только интересно, кто может тебя разыскивать? - Спросила бабушка.

  - Баб, не знаю. Здесь указан телефон, вернусь с экзамена, позвоню.