Распластанный на земле неподвижный зверь выглядел крайне необычно. Размером он был с кошку, но имел заметно более развитые конечности и очень подвижный и сильный хвост, чем, наверное, мог быть ближе к обезьянам, нежели к кошачьим. Между лапами и телом виднелась кожистая перепонка, как у белок-летяг. Короткая мордочка же, с довольно широкой пастью, не вызвала у меня никаких ассоциаций вовсе. Прибавленная ко всему этому способность существа светиться и наносить тепловые атаки вгоняла мои, и без того довольно слабые, натуралистические познания в тупик. Определенно, самому мне в этом было никак не разобраться, а значит следовало поговорить с настоящим знатоком животной биологии. Хорошо, что один такой у меня как раз был на примете. Осталось лишь доставить к нему животное.
Не стоит думать, словно двигал мной один только интерес. Даже если в итоге оказалось бы, что это просто какая-то диковинная разновидность приматов с Младшего Материка, открытая лишь в прошлом году, я все равно ни на секунду не пожалел бы о своих действиях. Передо мной лежало живое существо, которое пострадало и нуждалось в помощи. И я искренне хотел ему помочь
Я снял свое серое пальто, порванное в нескольких местах во время падения с дерева, и аккуратно, стараясь не причинять зверьку вреда и не дотрагиваться до него голыми руками, накрыл его и, обернув со всех сторон поднял. Весил зверь килограмм пять, не больше. После всех моих манипуляций он, к счастью, не пришел в сознание, и я пожелал от всей души, чтобы так оно оставалось до тех пор, пока мы не прибудем к доктору Киннеру. Было бы очень некстати, пробудись этот малыш в дороге, и реши повторить свой красочный фокус. Но риск меня не отпугнул, лишь только предал стимула действовать быстро.
Покидая кладбище, я обернулся и бросил взгляд на могилу жены.
«Прости Тесса, мне нужно идти. Но я скоро вернусь, дорогая. Я обязательно к тебе вернусь».
2. Клиника Доктора Киннера
Мистрейд – большой и шумный город. Самый большой и самый шумный на всем Адверсе, пожалуй. Столица Конгломерата днем и ночью пребывает в движении, здесь постоянно что-то происходит: богемное общество сменяет один скандал на другой, крупные бизнесмены то и дело грызутся между собой на смерть, а мелкие предприниматели пытаются удержаться на плаву и не сгинуть в этом финансовом океане, кишащем кровожадными акулами. Именно деньги правят в Мистрейде. Они заправляют абсолютно всем, начиная от искусства и заканчивая стражей порядка. Так и выходит, что богатый посредственный художник каждый месяц выставляет в галереях свои невзрачные работы, а талантливый но бедный творец вынужден ютиться на краю мостовой, за гроши малюя портреты гуляк. Да, так и выходит, что честный работяга, обсчитанный и выброшенный с работы своим надменным начальником, не ждет поддержки городских властей или полиции, а либо проглатывает эту горькую пилюлю, смиряясь с тем, что никогда не будет отомщен, либо, набравшись смелости, обращается за помощью к воротилам черного бизнеса города. И всем в Мистрейде это кажется нормальным, само собой разумеющимся, и, как правило, обо всем этом просто не говорят, а чаще даже не замечают. Несправедливость – сама суть Мистрейда, его первичный принцип, давно принятый и усвоенный его жителями. Если не готовы смириться с этим, не стоит и соваться в столицу. Коли есть деньги, езжайте лучше в Драгос, и вкусите истинно райской жизни. Или отправляйтесь в Азур, если вами движет жажда открытий и есть, что нового предложит миру – вот увидите, вы обязательно найдете там свое место. Ну а если хотите спокойствия, то определенно вам понравится Кронес, туманные улочки которого и неспешность его жителей, навеивают мысли о великом и вечном. В Конгломерате множество прекрасных городов, и каждый из них отвечает требованиям определенных людей, каждый по-своему прекрасен. Даже Мерката, погрязшая в крови и преступности, может приглянуться тем, кто считает, что законные дела не для них. Но Мистрейд не таков. Он отличается от всех прочих городов. Мистрейд является сосредоточением всего на свете. Политика соседствует с искусством; наука живет через улицу от многочисленного и неустанной бранящегося религиозного семейства Адверса; беззаконие здоровается за руку с армией, а свободное предпринимательство заходит на чай к безработице. Все вперемешку и вывернуто наизнанку, а люди живут друг у друга на головах.
Как много раз я мечтал покинуть этот город. Как много раз мы заводили об этом с Тессой разговор. Она была не против переезда, всегда соглашалась с моими порывами продать нашу квартирку на улице Милана Бонзо и умчаться прочь, куда-нибудь к морю, или к подножью Грозового хребта. Мы мечтали построить домик подальше от широких трактов и железнодорожных путей, подальше от шума и суеты крупных городов. Я бы смог спокойно продолжать писать, всецело погрузившись в творчество, и тем обеспечивать семью, а она с готовностью соглашалась увлечь себя воспитанием детей, двоих, а может и троих. Однако этим планам не суждено было свершиться. На протяжении тех семи лет, что мы с Тессой пробыли вместе, я регулярно заводил об этом разговор, но дальше слов дело так и не пошло. Нам вечно что-то мешало, какие-то дела вставали на пути. И казалось, что вот-вот мы все закончим, этим летом, или осенью, ну, в крайнем случае, зимой, и уедем. Но так мы и не покинули нашей квартирки на улице чертового Милана Бонзо, остались в ней до самой смерти Тессы. Я продолжаю жить там и по сей день, уже не тешась мыслями о переезде в глушь. В нем, как и во всем остальном в моей жизни, нет больше смысла, без Тессы.
Выйдя за кованные, черные ворота западного кладбища Мистрейда, я тут же оказался на оживленной улице. Словно эти массивные ворота были порталом между двумя различными мирами. С той стороны лежала страна мертвых, там царила тишина, спокойствие и скорбь, а здесь, с этой стороны, простирался мир живых, и в нем начинался новый день. Громко цокая копытами по камню, услужливые лошади везли в повозках, колясках, каретах и кэбах, спешащих по своим неотложным делам жителей Мистрейда. Через улицу, прямо напротив кладбищенских ворот, только начала свою работу цветочная мастерская «Тетушки Розы», на двери которой была прибита табличка, заманивающая покупателей очень низкими ценами на ритуальные венки, корзинки и букеты. Дальше по улице располагалось ателье, маленькая табачная лавка и кондитерский магазинчик, из которого доносился чарующий сладковатый аромат свежей выпечки и сладостей. Мимо всего этого бежал мальчик в тоненькой серой курточке и с толстой сумкой на ремне, из которой торчали свернутые газеты. Одной газетой он размахивал в руках и кричал:
– Столичный вестник! Столичный вестник! Узнайте о пожаре в особняке Стриксов! Столичный вестник! Не пропустите! Представитель клана Годвин приехал в Мистрейд и дал эксклюзивное интервью нашей редакции! Столичный вестник! Купите газету и узнайте, когда же Вильгельм Цингулат продемонстрирует свой новейший летательный аппарат! Столичный вестник!
Парнишка практически столкнулся с высоким мужчиной в черном пальто. Тот остановил мальчика, быстро протянул ему несколько монет и, получив взамен газету, скрылся в табачной лавке. Парнишка побежал дальше, продолжая громко выкрикивать заголовки сегодняшнего выпуска «Столичного Вестника», главной, и, возможно, самой лживой газеты Мистрейда.
Мимо меня, хихикая и о чем-то шумно перешептываясь, пробежала толпа студенток в былых юбочках и синих пиджачках, словно стайка потревоженных птиц. Держа в руках широкие папки и тубусы, они спешили на занятия в художественную школу искусств имени благодетеля Ришара, что располагалась за углом, и не обратили на меня никакого внимания. Равно, как и все прочие прохожие на этой улице. Поглощенные своими собственными проблема и раздумьями, они не замечали покинувшего кладбище человека, бережно несущего на руках что-то (или кого-то) завернутое в сверток. Так уж заведено в нашем чудном городе. Если произошло что-то важное, то люди прочитают об этом в газете за завтраком, во время обеда или после ужина. А если ничего важного не происходит, то и тратить на это время совершенно не стоит. Куда важнее подумать о собственных заботах. Я не осуждаю и не виню жителей Мистрейда, не подумайте, сам за годы жизни в этом городе изрядно очерствел и стал невнимателен. Но иногда становится действительно смешно наблюдать за тем, как горожане попадают в самые нелепые ситуации лишь по причине собственной не заинтересованности окружающим миром и отсутствии какого либо желания элементарно смотреть по сторонам.
