На улице чаще всего следила за мною бабушка и выгуливала меня во дворе, а когда я плохо себя вел или сопротивлялся, не хотел идти домой, загоняла меня прутиком. Прутики кстати у нас хорошие росли во дворе, были кусты какие-то, чуть позже мы делали из этих прутиков стрелы для самодельных луков, играя в рыцарей, ковбоев и индейцев. Да, прикольное тогда было советское время, ребенка одевали летом за рубль пятьдесят: 50 копеек сандалии, 50 копеек майка и 50 копеек трусы-плавки. Если были на речке, загорали, то могли панамку из газеты «Труд» сделать. Когда на речку я ходил с папой, то он мне огораживал из речных камней мини бассейн у берега, чтобы я плюхался и не залазил в основную воду с большим для ребенка течением. Я же любил нырять в воду и задерживать дыхание до последнего с младенчества, делал это дома в ванной и в водоемах в детстве. Когда в очередной раз отец привел меня на речку и определил специально отведённый мне в водоем, а сам расположился загорать на покрывале, проходящий мимо по дамбе мужчина, увидев маленького ребенка с головой в воде запаниковал, и стал кричать отцу: «Мужчина, спасайте ребенка!» На что отец, зная уже мои постоянные «заплывы и заныривания», ответил: «Да ничего страшного». Чем вызвал еще большую панику у проходимца, который в итоге решил сам подбежать и «спасти» ребенка и сбежал с дамбы к моему водоему. Какого же было его удивление, когда я вынырнул и показал отдышку, какая у людей задерживающих дыхание. Отец, наблюдая за этим эпизодом, прокомментировал: «он постоянно так делает, не волнуйтесь». В общем, посмеялись, и мужчина пошел соей дорогой, а отец потом рассказывал эту веселую историю. В первое свое лето я выполз на балкон, и чуть не выпал, пролезая между перилами, тогда отец успел и поймал меня за ногу, после чего перевязал все периллы проволокой, чтобы я больше не пролез, не совершил побег.

Я был шкодлив в детстве. В детский сад меня немного водили, потому что я часто заболевал и поэтому большую часть времени перед школой я просидел дома. У нас был тогда новый, двенадцати подъездный, пятиэтажный дом. Мы жили в третьем подъезде на втором этаже. В Брежневские времена по дворам ездили, развозили свежее молоко на продажу, принимали стеклотару, продавали только испеченные хлебобулочные изделия. Процесс проходил так: телега, запряженная лошадями с кучером и тетенькой в белом халате или какое-нибудь транспортное средство типа мотороллера с бочонком, с молоком или тарой под бутылки подъезжали к подъездам и останавливались. Женщина в белом (или защитном, если привозили тару под стекло) халате подходила к подъезду и кричала: «Кому молока?!!», «Посуда!!!», «Хлеб!!!». И люди выходили из подъезда и покупали продукты, сдавали стеклотару. Как только я научился чуть-чуть разговаривать, я, предварительно поняв примерно во сколько утром появляются повозки с стеклотарой или молоком и научившись сам открывать входную дверь, которая была деревянной и просто была на английском замке, стал шутить над соседями. Я приоткрывал дверь и своим молоденьким, писклявым еще голоском кричал изо всех сил: «Пасюуудаа!!!», «Кому моака!!!» и захлопывал дверь, прислушивался и ждал пока кто-нибудь пойдет, если никто не шел, выскакивал и снова кричал. Что характерно почти всегда получалось. В это время почти все взрослые, здравомыслящие и хорошо слышащие были на работе. В доме (в подъезде) оставались только пожилые пенсионеры или спящие с работы люди. Поэтому особо не вслушивались, что кричит ребенок и спускались с пустыми бидонами, пустыми бутылками (про хлеб я не кричал, не интересно было) на крыльцо и обсуждали, с чего получился такой инцидент, и как могло такое показаться всем сразу, и как может быть, что молочница быстро уехала. Мне было весело, адреналин выделялся в нужном и требуемом объеме для моей маленькой, шкодливой натуры, пока меня все же не вычислили, кто и как не помню. За руку не поймали, но пришли и пожаловались бабушке, а потом и родителям. Мне было тогда года 2-3 и поэтому у всех это вызывало только улыбку и смех. Тогда уже все в моем подъезде и соседних подъездах знали меня. Годам к пяти меня уже знали почти все в моем большом доме, потому что только на «посуде» проделки не закончились. Да и я сам как-то интересовался маленький, чем кто из соседей занимается и наведывался в гости, чаще без спроса с предлогом проведать, познакомиться ли еще каким-либо. Тогда времена еще такие были, что многие могли и входную дверь в квартиру не закрыть, секретов старались от друг друга не держать и все нормально относились к гостям. Телевизоров цветных не было, не говоря уже об интернете или каких либо гаджетах, а по чёрно-белым редко что-то было интересное. Люди в глубинке были проще и дети передвигались свободно без присмотра. Маньяков и злых к детям просто не было. Было какое-то открытое доброе и солнечное время, почти коммунизм. Поэтому мое шкодничество просто вносило позитивные краски в повседневную жизнь моего дома детства, как его тогда назвали «Союз-Аполлон» из-за картины из мозаики на торце дома, где был изображен одноименный космический корабль. Наверное, из-за этого я в детстве мечтал стать космонавтом, потому что говорили про нас живущих в этом доме все что «он с Аполлона». Хотя в те времена большинство детей хотели стать космонавтами. Мне нравилось гулять на улице и поэтому немного об этом. С раннего детства я научился делать рогатки, как и все дворовые пацаны. Каменки – это рогатки из которых стреляют камнями, мы использовали только в случаях серьезных опасностей, войны например, с соседними районами, в которых я учувствовал с шести лет. Самые распространённые и постоянные в обиходе детей «живущих» во дворах были рогатки на металлических пульках, сделанных из проволоки. Из толстой проволоки пульки назывались слоники их сложнее было сделать (согнуть и найти подходящую проволоку), но ими более чувствительней были попадания, чтобы противник не говорил, что в него не попали, в доказательство при хорошем попадании они оставляли синячок с разными отливами. Более тонкие и без оболочки пульки были эффективными только в том случае, если они переворачивались в полете и втыкались в противника. Чаще всего самое основное время для данных игр была весна, не знаю с чем это связано было, да и не помню уже, наверное весной проявляется такого рода активность. «Союз-Апполон» длинный двенадцати подъездный дом и мы во дворе часто делились на две половины и соревновались между собой, дрались воевали в шутку и в серьез иногда. Самое интересное помню было когда мы делились поровну и играли в «войнушку» на рогатках. В конце дома, перпендикулярно к нему стояла (стоит до сих пор) одноэтажное здание, медицинский архив и гараж, крыша которого была примерно со второго по третий этаж жилого дома. Крыша была с хорошим большим для детей чердаком в свободном доступе. С торца этого здания, ближе к нашему дому, где располагались гаражи, крыша была пониже. Зимой в Междуреченске всегда выпадает много снега, все же горное место. Когда трактора чистили дорогу у дома, то сгребали большие кучи снега к крыше архива, и получалась самопроизвольно удобная природная лестница для того, чтобы быстро залазить детям на крышу. С которой с этой стороны зимой превращали в большую горку, а весной использовали чердак для дислокации одной из команд противников в игру на рогатках. Играли не на жизнь, что называется насмерть. Одна команда была русских, а другая – немцев. Одни забирались вверх в укрытие в чердак, а другие атаковали снизу. Запасались полными карманами пулек, чтобы подольше хватало поиграть в непрерывный бой. Когда заканчивались пульки или сдавалась какая – либо из команд, все собирали, ходили пульки по земле или приступали к заделке новых. Так вот однажды произошел случай, который я запомнил на всю жизнь. Я был в команде, что на крыше и чердаке, мы неплохо защищались и даже атаковали, у противника одной из целей, было попасть к нам наверх и атаковать там, но мы их успешно не пускали и уже стали изощрятся. Я как раз играл с огромным азартом и воодушевлением и стал выскакивать то из чердака, перебегая крышу и отстреливаясь на бегу, можно сказать иногда на лету, то с крыши на чердак, в общем как «пропеллер» летал вокруг крыши. И вот я в очередной раз бегу с крыши вниз в окно входа чердака и прямо в этот момент время как будто остановилось. И я вижу, что бегу и торчит гвоздь из шифера и понимаю, что ногой как раз врезаюсь в него, но ничего уже поделать не могу, так как по инерции лечу на гвоздь. Я запинаюсь об гвоздь и лечу с крыши уже щучкой, вниз головой. В этот же момент я вижу на земле небольшой бугорок не успевшего растаять снега, как будто специально положенного в нужном месте. Мозгом понимаю, что этим нужно непременно воспользоваться и отдаю команду себе согнуть до предела шею и по максимуму успеть согнуться самому. И тут замедленное время исчезает и с огромной скоростью, согнув шею, но не успев нормально согнуться, врезаюсь в бугорок снега и землю. Где-то на пару минут я теряю способность дышать и опять мозгом отдаю приказ себе, чтобы начать дышать снова. В этот момент уже все игроки и те взрослые, что были рядом и видели, отовсюду подбегают ко мне, чтобы удостовериться, жив я или нет. Я же, немного отдышавшись, с большими глазами встал, сказал: «все я домой» и пошел домой и лег сразу спать. Наверно слишком много энергии потратил, что спал до утра. На следующий день первым делом с утра я побежал посмотреть на место падения, и к моему удивлению вместо бугорка снега осталось только чуть-чуть нарастающего льда. Получается, что если бы это произошло днем позже, то могло бы закончиться гораздо печальнее. Я забрался наверх, на крышу архива, посмотреть на злополучный, торчащий гвоздь на крыше. Сначала я хотел его забить, но он вылезал опять, ходил туда-сюда свободно, тогда я его просто вытащил. Да действительно прав был Лев Николаевич Толстой, жизнь состоит из случайностей и совпадений. Примерно такие мысли и посещали тогда и мою голову, ситуация произошла за несколько минут, но вариантов развития ее было очень много и в итоге все произошло так как произошло. Потом немного пообсуждали этот случай во дворе и продолжили опасные детские игры дальше.