Веронику Николаевну явно очень расстраивает моя реакция. Не знаю, чего ей больше хотелось, чтобы я начала на неё орать и кидаться вещами, или же падать на колени и просить о помиловании. Развели тут, чёрт его знает что.

– Я ни минуты не намерена больше терпеть этого всё. Если вам наплевать на будущее наших детей, то мне нет. Это мой долг! – я опять чуть не открываю рот. Какой нафиг долг?! – Я надеялась дать вам шанс, но видимо зря. Хотя чего я могла ждать от такой малохольной особы?! Если вы думаете, что мы ничего не знаем про вашу семью, то мы то как раз всё знаем! Какой срам! Конечно, нарожала себе! А воспитывать кто будет? Я спрашиваю, кто? – мхатовская пауза. – Ноги моего Адрюшеньки не будет на уроках, пока эта семейка разгуливает по нашей гимназии, – после этих слов она наконец-то отворачивается от меня и поворачивается к директору, при этом лицо её светлеет и на губах даже появляется улыбка. – До свидания, Игорь Валентинович.

Спит она с ним что ли?

И мы остаемся в кабинете втроем, хотя по сути вдвоём, Анна Леонидовна всё ещё пытается слиться со стеной и всячески делает вид, что её здесь нет.

И хоть без Вероники Николаевны и её повизгиваний становится значительно тише, я чувствую, как головная боль начинает пульсировать в висках. Ну и особа! Это не женщина, а энергетический вампир какой-то.

– Полагаю, что Вероника Николаевна повела себя излишне эмоционально…

– Полагаю, что да, – из вредности стараюсь скопировать директорскую манеру говорения, но тот, кажется, не замечает моей маленькой мести.

– Вы должны понять нашу обеспокоенность сегодняшним событием. Вероника Николаевна как представитель родительского комитета очень многое сделала на благо нашей гимназии. К тому же, поведение ваших сыновей в последнее время вызывает всё больше вопросов.

– Сыновей? Во множественном числе?

– Да, у нас накопились претензии ко всем. Станислав – угрожал однокласснику, ввязался драку, ушёл из футбольной команды в школы в самый ответственный момент…

Ах, вот где собака зарыта! Когда ребёнку было 6 лет, мы отдали его в футбольную секцию, сначала просто ради интереса, но Стас, вдруг для всех, загорелся и очень быстро с азартом втянулся в процесс тренировок. В настоящее время даже относился к одной из именитых футбольных школ Москвы. А в старших классах в качестве побочного эффекта попал в состав гимназической команды. Однако, почти за 10 лет упорных занятий он успел перегореть футболом и хотел всё бросить. Упорные тренировки занимали львиную долю его свободного времени, что с годами всё больше начинало его тяготить. Поэтому мы с ним в качестве полумеры решили бросить хотя бы школьный футбол.

– Роман так же стал позволять себе слишком многое – грубит, спорит с учителями, две недели назад довёл учителя биологии до слёз.

– Мне казалось, что Рома с Аллой Владимировной решили ту ситуацию.

– Решили, но, тем не менее, это не меняет сам факт её возникновения. Дамир. Понимаете, если брать во внимание биографию его семьи, многие родители переживают из-за его присутствия в нашей гимназии.

– Мы…

– Что?

– Мы его семья.

– Да-да, я, конечно же, понимаю…

Глава 7.

Из кабинета я вылетела минут через двадцать, на прощание хорошенько хлопнув дверью, образовав лёгкое облако отлетающей побелки. Под дверью приёмной обнаружились Стас с Ромкой. И если первый стоит мрачнее тучи, то второго явно всё это забавляет.

– Ты почему не на уроке?

– На уроке. Я просто вышел пройтись, а тут, бац, и Стасик, – и улыбается. Стасик злобно оскаливается и пытается дать поджопник брату, но тот ловко уворачивается.

– У вас ещё долго уроки?

– Да нет, этот заканчивается через 15 минут, классный час и всё.

– Значит так, находишь Дамира с Кириллом после уроков, на классные часы не идёте, собираете все свои школьные вещи: сменку, форму, что там ещё у вас здесь есть? В общем всё что надо. Учебный год у вас в этом году раньше оканчивается. Мы вас со Стасом на стоянке ждём.

– Совсем оканчивается?

– Совсем.

– А, ну круто, – говорит счастливый Ромка и уходит в направление учебных кабинетов.

Мы со Стасом идём по пустым коридорам. Он нервно кусает губы, а я злюсь. Правда не на него, но, кажется, Стас этого не понимает, и это злит меня ещё больше. На выходе из здания гимназии я ещё раз хорошенько хлопаю дверью. А потом мы со Стасом долго сидим на капоте машины и смотрим в пустоту, пока я, наконец, не выдерживаю:

– Ну?

Стас ещё какое-то время размышляет говорить или нет, мне даже начинает казаться, что его упрямство в очередной раз возьмёт вверх. Но он всё же начинает выдавливать из себя слова порциями:

– Он сам предложил, честно…

– Списать за деньги?

– Да. Про Паточкина давно такие слухи ходили, но я не проверял, мне всё равно было…

– А сегодня не всё равно стало?

– Да, блин… Меня с утра конкретно так бомбило… из-за отца. Ну, тут ещё и геометрия, а у меня с ней… в общем у меня с ней никак.

– И ты пошёл к Андрею?

– Нет, он сам подошёл, на перемене. Сначала просто чё-кого, почему лицо кислое, ну и всё в этом роде. Мы с ним вроде как неплохо общались в последнее время…

– А не в последнее?

– Ну было там… Его пацаны пару лет назад чмырили… Я может тоже чё говорил… Он просто, когда мелким был, той ещё крысой казался, стучал вечно на всех. Потом вроде бы успокоился.

Невольно морщусь от лексикона сына, так и хочется спросить, что за слова такие, но всё-таки сдерживаю себя.

– А дальше что?

– А дальше, я же не буду ему пояснять, что с отцом разругался? Сказал, что всё грёбанная геометрия… Ну тогда он сказал, что поможет, правда, если заплачу. А у меня с ней же вообще капец… Малость, конечно, удивился, что он осмелился про деньги сказать. Короче, я согласился. Обещал деньги после уроков кинуть…

– И много просил?

– Три рубля… То есть три тысячи.

Я даже присвистнула.

– Однако, цены нынче у вас. Деньги у тебя такие откуда?

– Остались от того, что папа в понедельник скидывал. Ну или Дама с Ромой тряхнул бы. Короче это не важно, деньги тут не проблема были…

Да уж, не проблема.

– И что же в вашем плане пошло не так?

– Да блин, зассал он…

– Стас! – всё-таки не выдержала я, но сына уже понесло.

– Если это так… зассал и зассал. Мы уже на уроке были, контрошу писали. Там реально такой трындец… Я бы в жизни не решил, а Паточкин тогда слово сдержал и решение мне передал. Я скатал всё благополучно. Уже даже сдавать хотел идти, а передо мной Анька с Серым тетради сдают. А Гавр наш, ой, то есть Галина Аркадьевна, давай тетради быстро просматривать, и говорит, что Серый у Аньки всё скатал. Развела там такой ор… Сказала, что обоим пары влепит, и не видать Аньки её пятерки за год. Только успокоилась вроде. Тут звонок, Гавр давай у всех тетради собирать. Сначала у Паточкина взяла, а потом как чувствовала мою хватанула. А этого урода как клинануло… Заорал, что я заставил его дать мне списать. Я даже сначала просто охренел от такого, Гавр, кстати, по-моему тоже. Сказала мне после уроков остаться. Потом полперемены мне мозги полоскала, сказала, что завтра с утра переписывать буду. А меня прям трясло уже… Вышел из кабинета, а там этот стоит… Ещё говорит такой: «Прости, Стасян, но я же на медаль иду, ты должен понять». Тут я ему в рожу и засветил, а там уже нас растащили.

– Легче стало?

– Нет… Но я бы… его… гнида.

– Ладно, опустим. А чего ты молчал то?

– Да они как налетели все… Игорёша этот… ну директор. Его всё футбол не отпускал, что я ушёл. Он мне две недели тогда мозги клевал. Да и сегодня всё твердил про устав, дисциплину, и что честь гимназиста порочу. Нас сначала к Анне Леонидовне затащили, она мне ещё какие-то вопросы задавала, а потом уже к этому в кабинет вызвали. Да и мамаша Паточкина прилетела, буквально минут через пять. Мы пока тебя ждали, она там такие истерики выписывала. А когда ты пришла… мне уже было как-то неудобно при них говорить, я ж вроде как виноват тоже.