Арнольд кивнул и попытался поднять Сэма, но тот хлестнул его крылом по рылу, взмыл в воздух, понесся к окну и с невероятной ловкостью проскочил сквозь узкую щель между рамой окна и марлевым экраном, за которым уже синели сгустившиеся южные сумерки.

…Утро следующего дня было тихим. Сползающий с гор туман затекал в кипарисовые аллеи, и сверху казалось, что под его поверхностью, рассеченной параллельными зелеными дамбами, нет никакого дна, а если и есть, то очень далеко. Редкие прохожие казались чем-то вроде рыб, медленно плывущих на небольшой глубине; их очертания были неясными, и Артур с Арнольдом уже два раза снижались напрасно, приняв за Сэма Саккера сначала размокшую коробку от телевизора, а потом маленький стог сена, накрытый куском полиэтилена.

– Может, сел на попутку и в Феодосию уехал? – нарушил молчание Артур.

– Может, может, – отвечал Арнольд. – Все может.

– Гляди, – сказал Артур, – не он?

– Нет, – всмотревшись, сказал Арнольд, – не он. Это статуя волейболиста.

– Да нет, дальше, у ларька. Из кустов выходит.

Арнольд увидел крупный предмет, издалека похожий на большой навозный шар. Предмет вывалился из кустов, покачиваясь докатился до скамейки и плюхнулся на нее, вытянув вперед странно тонкие ноги.

– Садимся, – сказал Арнольд.

Через минуту они вышли из-за пустого газетного ларька, оглядели три или четыре метра видимого пространства и сели на лавку по бокам от толстяка. Несомненно, это был Сэм, но от того Сэма, который вчера вечером стоял на балконе пансионата, он отличался очень сильно. Дело было не в увеличившемся животе – эта обычная для комаров трансформация не заслуживала внимания, – а в лице, которое, оставаясь тем же самым, казалось теперь чем-то набитым, но не так, как, например, фаршированный яблоками гусь, а скорее как фаршированное гусем яблоко.

«Черт, – подумал Артур, глядя на спокойный и жутковатый профиль иностранца, – может, ему эту группу крови нельзя? Может, у него аллергия?»

– Еле вас нашли, Сэм, – заговорил Арнольд.

– А чего меня искать, – сказал Сэм, – вот он я. Сами, значит, подрулили.

Говорил он новым, незнакомым голосом, глухим и медленным.

– Где же вы ночевали? – спросил Артур. – Неужели прямо на лавке? Тут ведь места для вас незнакомые, а народ сейчас знаете какой…

Сэм неожиданно повернулся к Артуру и сгреб его за лацканы.

– Что вы, Сэм… – отдирая его руки, зашипел Артур, – пустите! Пустите! На нас люди смотрят!

Это было неправдой – на него и Сэма смотрел только растерянный Арнольд.

– Признайся, блядь, – сурово сказал Сэм, – ведь сосешь русскую кровь?

– Сосу, – тихонько ответил Артур.

Сэм высвободил одну руку и чугунными пальцами схватил за шею Арнольда.

– И ты сосешь?

– И я, – потрясенно сознался Арнольд.

Рука давила на плечи Арнольда с такой силой, что он осел под ней, как штангист, попытавшийся взять слишком большой вес, и даже вспомнил про каменную десницу из трагедии Пушкина, которую читал еще личинкой. Сэм погрузился в молчание, как бы обдумывая, что еще сказать.

– Так что ж вы ее сосете-то? – туповато спросил он минуты через три.

– Пить хочется, – жалко сказал Артур.

Арнольд не видел его – все заслоняло выпирающее брюхо Сэма, похожее на одинокий красный парус. Арнольд почувствовал обиду за унижение в голосе товарища.

– А что это за намеки такие? – язвительно спросил он. – Мы всякую сосем. Да и вы разве не сосете? Я такие разговоры давно понял. Просто сами высосать хотите до последней капли, и все. Вон брюхо-то какое. Нам с Артуром за неделю столько не выпить.

Сэм отпустил Артура и потрогал ладонью свой огромный колышущийся живот.

– Вставай, страна огромная, – пробормотал он и с напряжением приподнялся, рукой чуть не размазав Арнольда по скамейке. Запрокинув лицо вверх, он несколько раз коротко глотнул воздух, потом нагнул голову, но вместо того чтобы чихнуть, как можно было предположить по увертюре, окатил асфальт перед собой струей темно-вишневой рвоты, пахнущей кровью и одеколоном, и его огромный живот уменьшился сразу наполовину.

– Где я? – озираясь, спросил он голосом, уже немного напоминающим голос прежнего Сэма.

– Вы у друзей, – сказал полураздавленный Арнольд, чувствуя, как слабеет сдавившая его плечо рука. – Не волнуйтесь.

Сэм помотал головой и посмотрел на огромную кровавую лужу у себя под ногами.

– Что происходит? – спросил он.

– Понимаете, – заговорил Артур, – произошла техническая ошибка. Попался бракованный экземпляр. Вы не думайте, что все у нас «Русский лес» пьют…

От этих слов глаза Сэма сразу заволокло прежней мутью, и он снова сгреб Артура с Арнольдом.

– А ну пошли, – сказал он.

– Куда это? – испуганно спросил Артур.

– Увидишь. Пить им, сукам, захотелось…

Увлекая за собой слабо сопротивляющихся компаньонов, Сэм сделал несколько монументальных шагов по аллее в сторону набережной, и его снова вырвало, на этот раз намного более основательно. Широкий темный ручей, обдав Артура с Арнольдом небывалым запахом (так могли бы пахнуть, наверное, картонные орхидеи демонстрантов), заструился по асфальтовому уклону. Арнольд почувствовал, что кисть, только что крюком тягача тащившая его за собой, теперь сама цепляется за его шею в поисках опоры.

– Вроде все, – сказал он Артуру, перехватывая руку Сэма. – Проведем его по набережной, пусть отдышится.

– Что это с ним было? – спросил Артур.

– Не очень устойчивая психика, – ответил Арнольд. – Перепил крови и потерял контроль. Что-то вроде транса.

Аллея кончилась, и все трое пошли по набережной. Сэм уже передвигался сам, слегка пошатываясь и поправляя очки, на одном из стекол которых успела появиться трещина.

– Сэм, вы в порядке? – спросил Арнольд.

– Кажется, да, – слабым голосом ответил Сэм.

– Идти сами можете?

– Господа, – сказал Сэм, – прошу меня извинить. Я в ужасе от своего поведения.

– Ерунда какая, – весело сказал Арнольд. – Подумаешь. Мы уж и забыли все.

– Говорил я, – влез Артур, – отдохнуть надо сначала.

– Я извиняюсь, – сказал Сэм, – а где мой портфель?

Арнольд огляделся по сторонам. Кейса нигде не было видно.

– Вот незадача. А что у вас там? Что-нибудь ценное?

– Ничего особенного. Материалы для консервации. Видеокамера. Но как теперь пробы брать?

– Ясно, – сказал Арнольд, – вы его там и забыли. Сейчас вернемся… Ну хорошо, хорошо, Сэм. Понимаю. Я лично слетаю и все выясню.

– Но какой шквал эмоций, – проговорил Сэм, – какой водопад чувств! Поверите, меня чуть не смело.

Артур с Арнольдом бережно усадили худенькое дрожащее тело на лавку и устроились по бокам. Сэм мелко дрожал.

– Успокойтесь, Сэм, – по-матерински зашептал Арнольд, – видите, как вокруг хорошо и тихо. Вон чайки летают, девушки ходят. Вон кораблик плывет. Красота какая, а?

Сэм поднял глаза. Сквозь туман по бетонным плитам набережной уже брели первые утренние отдыхающие. Со стороны столовой долетели два голоса: детский, что-то неразборчиво спросивший, и авторитетный басок, так же неразборчиво что-то ответивший.

Из тумана появился невысокий усатый мужчина в спортивном костюме. Следом плелся мальчик с наполненной чем-то тяжелым пляжной сумкой в руке. Он догнал мужчину и пошел рядом, косясь на Сэма и его спутников. На ногах у мальчика были синие вьетнамки, и он шаркал левой ногой, потому что одна из резиновых тесемок была порвана.

– Папа, видел, какие странные дяди? – сказал мальчик, когда лавка осталась позади.

Отец сплюнул на дорогу.

– Пьянь, – сказал он. – Будешь себя так вести, тоже вроде них вырастешь.

Откуда-то в его руках появился кусок слежавшегося навоза. Он кинул его сыну, и мальчик еле успел подставить руки. Из отцовских слов было не очень ясно, как надо или не надо себя вести, чтобы вырасти таким, как эти дяди, но едва в ладони шлепнулся теплый навоз, все стало понятно, и мальчик молча опустил папин подарок в сумку.