Ноябрь. Легкий заморозок. Земля покрылась тонким слоем белого снега. Первый, такой чистый. Мария смотрела в окно, настроение было приподнятое. Наконец-то ушла слякоть, стал светлым и не таким печальным вид из окна. Все хорошо. Закончен переезд. Уют в квартире постепенно приобретал очертания. Ей несказанно повезло с мужем. И родители у Сергея замечательные. Когда Маша с ними познакомилась, её хорошо приняли. Сына они воспитали сильным и надежным человеком. Маша понимала это и ценила. Очень не хотелось быть похожей на некоторых ее сотрудниц, которые за чашечкой кофе, распаляясь праведным гневом, сетуют на козни свекрови и вечно где-то пропадающего, неблагодарного мужа.

«Где-то, – хмыкнула Маша про себя, – смешно. Да работают наши мужики. Вон мой тоже пропадает. Вышла замуж за следователя, сама виновата, знала, за кого шла. И пошла с радостью. Такого, как мой Серега, еще поискать надо».

Маша не знала, за что ей обижаться на жизнь, может, она счастливая такая родилась? Потом нахмурилась, вспоминая детдом. И, прокручивая свою жизнь в детдоме, пыталась найти, на что можно обидеться, но не нашла. Было все хорошо. Сплоченный, дружный коллектив, заботливые и нежадные на ласку воспитатели. Тряхнула черными локонами и, понимая, что действительно на жизнь обижаться ей не на что, закуталась в мягкий, махровый халат. Нет, однозначно, она ни о чем не жалела. Семью и родителей она приобрела, когда вышла замуж. Родители мужа – приятные в общении люди, они всегда поддерживали и оберегали молодых. Мама Сережи называла Машу доченькой, а Маша Антонину Ивановну – мама. Они и сейчас пошли навстречу молодой семье. Родители переехали в Машину однокомнатную, а им с Сережей уступили свою двушку.

– Не пора ли подумать о пополнении? – с улыбкой сказала Антонина Ивановна. – Но ребёночку ведь комната отдельная нужна. Ну как вы ютиться в однушке-то будете? Так и внуков от вас не дождешься. Так что готовьтесь к переезду, и точка. Мы с мужем так решили».

Резкий звук дверного звонка вырвал Машу из ее воспоминаний.

«Странно, я никого не жду. Хотя…» – улыбаясь самой себе, она, кажется, догадывалась, кто это мог быть, и, одновременно открывая дверь и увидев подругу на пороге, вслух громко и радостно сказала: – Нюююшка!»

Ее Нюша, добрая и милая подруга еще с детдома. Как давно они вместе, она уже и не помнила. И они до сих пор дружили, и ничто не омрачало их дружбу. Нюшу звали Надежда. Так вышло, что еще в детстве задорную и чуть курносую девочку Маша ласково называла Нюшкой. Надя не обижалась. Лишь иногда бухтела хмуро: «Почему Нюшка-то! Звучит как Хрюшка!» В принципе, с годами характер у нее не изменился, такой же был защитный и добрый, как раньше. Только курносенькая Надя со временем сформировалась в довольно симпатичную и привлекательную молодую женщину. Чуть взбаламученную, любознательную и вечно ищущую и всегда причем находившую приключения на свой сексапильный зад особу.

– Машутка, я по делу. По очень серьезному.

Маша улыбнулась, «серьезно» у Нюши не получалось. Их вообще невозможно представить вместе! Нюша и «серьезно». Это нонсенс. Они не были парой.

– Мне тут сон такой приснился!!! – затараторила Надя.

– Нюш, ну ты снова? – Маша не верила во всю эту «тарабарщину», для нее это было не понятно и за гранью разумного объяснения. Но у Нюши все было по-другому. У нее объяснение было на все. Ее интерес к сновидениям, фэншуй и экстрасенсорике был неискореним. Спорить с ней было бесполезно. Хотя у Нюши и вправду некоторые вещи непонятные получались, про таких говорят «накаркала». Может, и в самом деле у Нюшки была хорошая интуиция. Подруги прошли на кухню.

– Ну ладно, давай говори, что хотела, – сказала с улыбкой Маша, понимая, что подруге надо выговориться.

– Мария, – протянула Надя, – у меня будет какое-то нехорошее и опасное событие. И, как пишут в сонниках, я просто обязана свой сон рассказать близкому человеку, чтобы плохие силы его уменьшились и со мной ничего не произошло.

– Нюш, я еще один способ знаю, – улыбаясь, сказала Мария.

– Какой? – Нюша со всей своей, которая у нее имелась, серьезностью посмотрела на подругу.

– Да нос свой любопытный не суй куда не попадя, и все норм будет.

Нюшка насупилась.

– Маш, я ведь как к близкому человеку пришла, это ведь серьезно все. Страшный сон. Очень. Я испугалась. Знаешь, как я радовалась, когда осознала, что это сон был, когда проснулась!

– Да я, милая, как нельзя прям, серьезно. Я тебе ведь тоже дельный совет дала. Давай чайку налью, а может, и покушаешь? Я вон только приготовила, булочек напекла. Скоро Сережка с работы прийти должен.

– Скоро? – хмыкнула Нюша. Но Маша не обиделась, она знала, что Нюшка беззлобно сказала и знала, что Нюша, как и сама Мария, понимает, рабочий день у следователя не нормирован или, вернее, нормирован только на бумаге.

– Ну, будем надеяться. Как бы ни было, а мужику приготовить надо и ждать ко времени. А вдруг сегодня ему улыбнется удача и в шесть он будет дома, – Маша улыбнулась и потянулась за керамическим заварным чайником.

– Ну да, ты тут права, подруга. Судьба у нас бабья такая. Мужиков своих ждать, – философски выдавила крылатую мысль Надя. Получилось у нее настолько важно, что Маша чуть не выронила любимую керамику.

– Мужиков своих! – передразнила Надю Мария. – Нюш, когда ж ты своего уже найдешь и остепенишься?

– Ой не говори, подруга, не нашла пока. Да кто же выдержит мою динамичность и магнетизм? – шутя ответила Надя, приосанившись и выпятив деланно грудь вперед.

– М-да, это верно. Мужику дома спокойствие нужно, а ты у меня как попрыгунчик, – сказала Мария и ласково погладила золотую гриву подруги.

– Это я просто личность разносторонняя, – улыбнулась Надюха, ткнув пальцем в небо.

– Это точно, ты у меня классная, правда. Найдется твой принц на белом коне. Увидит твою доброту и заберет тебя с собой.

– Ты правда так думаешь, Маш? Поскорее бы. Вон тебе, подруга, с мужиком как повезло. И любит, и заботится. Вот где мне такого найти? – с грустью спросила она.

– Да ходит, Надюха, где-то. Тебя, наверное, ищет. Ну ладно, паникер, рассказывай давай свой сон. Я – сплошное ухо.

И две подруги уютно расположились за столом с кружкой душистого чая и вкусными свежеиспеченными булочками на блюде. Надя схватила булочку и, откусив кусочек, помычала, закатив глаза:

– Хозяйка, Машка, из тебя просто идеальная! Обалденные булочки!

– Спасибо, – улыбнулась Маша, – ты ешь-ешь.

– Так, рассказываю сон. Короче. Сон мой повторялся три дня подряд. И каждый следующий день был как продолжение предыдущего. В первый день снится мне, а по ощущениям, я вроде не сплю, как будто взаправду все. Я не сплю, лежу в кровати, пытаюсь уснуть. В комнате темно. Вдруг в дальнем углу открывается дверь в потолке, как если бы у меня там чердак был. Спускается из этой черноты в комнату лестница. И по ней идет, глядя на меня, огромная кошка. А может, даже пантера. Черная вся. Вроде зверь. Да и не совсем зверь. Тело, морда, оскал звериный, а глаза-то человечьи! Взгляд жуткий, тяжелый какой-то. В них смешана злоба смертельная, ненависть, жажда крови какая-то. Мне стало страшно. Я понимаю, смерти моей хочет. Мягкими, когтистыми лапами она сделала два шага, и я проснулась. Вся мокрая и, знаешь, счастливая, что сон это был. На вторую ночь все то же. Только зверь на две третьи лестницы ко мне спустился. Знаешь, что интересно? Рассказывать в принципе нечего, но в чувствах столько переживаний, мне казалось, сон длился вечность. И кошка идет медленно-медленно. Остекленевшими, злыми глазами смотрит прямо в мою душу, и я чувствую, она смакует и верит в свою победу. Смотри, у меня и сейчас мурашки по коже!» – и Надя протянула к Марии руки, показывая свои мураши.

– Третья ночь вообще жуткая была, воистину! Все то же самое, но она прыгает на меня, больно царапает и зубами пытается достать до горла. Ужас как мы боролись. На смерть боролись! Я понимала, если я ей чуть уступлю, все, я умру! И я рвала ее на части. Что я только не вспоминала, и молитвы, и мантры, и заговоры всякие. Я вся в крови, оцарапанная, в бешенстве рвала зверя на куски. Цеплялась, вырывая шерсть клоками. Выдавливала глаза! Я была такой отчаянной от страха и боли. Мне хотелось, чтобы все закончилось. Я смогла порвать ее на кусочки. Но не тут-то было. Вроде я чувствовала или знала, что она не погибла. Я понимала, как вместо ее физического тела со мной борется черная бездна и сам ад дышит мне в лицо. Я осознала, что не осилю ее сама. И истошно закричала. Мама! Я проснулась вся в поту и обессиленная.