Илья работал во вторую смену, что явно было мне на руку. Устроившись на кровати, я закрыл глаза и пытался о чём-нибудь думать, чтобы не думать о завтрашнем дне. Но мне этого не удалось, и я перестал сопротивляться. Аня стояла перед глазами вся в слезах, и постоянно меня звала. Моё сердце наполнилось тоской, и я тихо заплакал. Это не было слабостью, это было обида, обида на её мать, которая так и не смирилась с тем, что мне предстояло стать её зятем. Я стал думать о том, чтобы где-то обустроиться жить с Аней после того, как распишемся с ней в ЗАГСЕ.

– Домой я её уже точно не отпущу! – думал я, перебирая всевозможные варианты нашей дальнейшей жизни. – Конечно, лучше всего пристроиться к какой-нибудь бабке, типа тётки Матрёны, или Галины Ивановны, но где мне их было сейчас найти!

От этой мысли я даже подхватился, и сел в кровати, свесив ноги на пол.

– И как это я не догадался попросить Сашку об этом! – снова подумал я, обозвав себя дурнем. – Ну, уж он-то точно мог решить эту проблему, только где же его сейчас найдёшь!

Посидев на кровати ещё минут десять, я решил сходить к коменданту и поговорить с ним, чтобы он предоставил нам комнату хотя бы на время, пока найдём себе бабку.

Ивана Петровича я застал у себя в кабинете, но он собирался уходить, поэтому недовольно встретил меня.

– Ну, чего тебе, композитор? – спросил он, едва усмехнувшись. – Говори, и не стой, как истукан, а то мне идти надобно!

– Иван Петрович! – начал я, переминаясь с ноги на ногу. – В общем нам с Аней, моей невестой, надо комнатку отдельную, хоть на несколько дней, пока я не найду где нам дальше жить! Помогите, пожалуйста!

– А когда ты её планируешь притащить сюда? – вновь спросил он, но уже более примирительно. – Надеюсь, не завтра же?

– Да вот как раз и завтра, Иван Петрович! – невольно улыбнулся я, отвечая на его вопрос. – Тут такая ситуация, что если я Аню завтра не приведу, то могу вообще потерять её!

Он посмотрел на меня, почесал затылок, что-то пробурчал себе под нос, а затем ответил. – Давай так, ты когда с работы вернёшься, вообще в какую смену работаешь?

– В ночь сегодня! – ответил я, с нетерпением посматривая на него. – Утром и появлюсь!

– Вот и здорово! – воскликнул он и, улыбнувшись, добавил. – Утро вечера мудрёнее, поэтому, как появишься, так сразу и ко мне, а я за это время что-нибудь придумаю, да переговорю с директором! Всё-таки вы оба работаете на фабрике, может он вам и даст отдельную комнату, а я уж подсуечусь!

После этого, он выпроводил меня из кабинета, закрыл его и, хлопнув по спине, произнёс. – Не дрейфь, парень! Жизнь твоя ещё только-только показывает вам свои проблемы, и эта, поверь мне, будет тебе казаться через некоторое время, просто сказкой!

Он ушёл, а я направился в комнату. На обед я не ходил, да, если честно, о еде у меня не было мысли. Аня заполнила весь мой мозг, всё моё существо. В этот момент меня больше ничего не интересовало, по большому счёту и никто!

До ужина я провалялся на кровати, думая обо всём сразу. От мыслей разболелась голова, но на ужин я всё-таки решил пойти, так как ночь надо было как-то продержаться.

Новостей не было никаких. Куда-то идти мне никак не хотелось, потому что не было ни желания, ни сил, до такой степени эта ситуация вырубила всё моё сознание, лишив меня всех сил.

После ужина, который я проглотил без всякого аппетита, я снова лёг в кровать, и мгновенно провалился в темноту. Как это произошло, я так и не понял.

Проснулся в сплошной темноте и, сообразив, что уже наступила ночь, и что мне надо уже давно быть на работе, я подхватился с постели, но в этот момент в комнату Илья.

Он посмотрел на меня, включив свет в комнате, и спросил. – Что с тобой, дружище? На работе тебя мастер спрашивал, а я и духом не ведаю!

– Да проспал, Илья! Караул! Никогда такого не было! – пробурчал я и, накинув на себя пиджак с фуражкой, выбежал из комнаты.

В итоге я опоздал на полчаса, за что сразу же получил от мастера по полной программе. В это время можно было угодить в тюрьму даже за простое опоздание, не говоря уже о прогулах. Тем более, что в стране начались непонятные репрессии, как нам говорили, но я мало в этом разбирался, хотя помнил, как меня ещё в прошлом году Вася предупреждал о грядущих событиях в стране.

Я хорошо запомнил, как он говорил мне о том, что в стране поднимает голову контрреволюция, и что даже проверенные коммунисты проявляют несогласие с политикой Сталина, а это было чревато не только для него самого, но и для всей семьи.

– Ну, что с тобой? – спросил у меня Маркович, под руководством которого я и работал. – Ты что, обалдел? Отлично же знаешь, чем это может закончится!

– Извините, Маркович! – ответил я ему, виновато опустив голову. – У меня проблемы с Аней, мать хочет её выдать замуж за какого-то парня из Смоленска, закрыла её, и не выпускает! Я весь день мучился, а после ужина как-то провалился и уснул! Извините!

– То-то я Аннушки не вижу сегодня тоже! Теперь ясно! Ну, и что ты планируешь делать дальше? – спросил он у меня, глянув мне в глаза.

– Хочу выкрасть её и сразу в ЗАГС! – не понимая, как это произошло, сказал я, посмотрев на него.

– Ну, и правильно! Молодчина! – сказал он, улыбнулся мне и, похлопав по плечу, добавил. – Давай так! Ты сейчас всё проверь, где надо подладь, главное, чтобы все станки заработали, и отдыхай, а то тебя на завтра точно не хватит! Ну, а завтра чтоб были вместе на работе! Понял?

– Спасибо вам, Маркович! – ответил я ему, и мне стало даже как-то радостно на сердце.

Я очень был рад тому обстоятельству, что он меня правильно понял, и поддержал в трудную минуту.

К полуночи я полностью управился, и доложил Марковичу об этом. Потом мы с ним прошлись между работающими станками, после чего он пожал мне руку и, пожелав нам с Аней удачи, отпустил в общежитие.

На улице начинало моросить, но было тепло. Добежав до перекрёстка, я столкнулся с компанией молодых парней, которые узнав меня, поздоровались со мной за руку, пошутили, что не гоже блудить по ночам одному, и отпустили с миром.

Прибежав в свою комнату, я, не включая свет, разделся, и нырнул в постель под монотонное посапывание Ильи, который даже не пошевелился, когда я вошёл в комнату.

– Вот сурок! – подумал я и, укрывшись одеялом, мгновенно уснул.

Проснулся тогда, когда в коридоре началось движение. Это могло говорить только о том, что первая смена уходила на работу, а ночная возвращалась.

Сообразив, что к чему, я поднялся, быстро оделся и спустился к Ивану Петровичу. Его я встретил прямо возле кабинета, куда он собирался войти.

– Ну, давай, жених, заходи! – усмехнувшись, сказал он, пропуская меня впереди себя в кабинет.

Вообще-то эту комнату кабинетом можно было назвать с большим натягом. Он походил на небольшую каморку, в которой были стеллажи, заполненные всякой всячиной, включая матрацы, одеяла и прочие принадлежности необходимые для общежития. Возле небольшого окошка стоял стол и пара табуреток. Вот и вся обстановка!

– Ну, что присаживайся! – произнёс он, устраиваясь за столом. – С директором я переговорил, и он дал добро до сентября, пока не прибыла новая партия учащихся! Сейчас будут заниматься не так, как вы когда-то, а с первого сентября, как в школах, таково постановление правительства! Так что вам всем придётся подыскивать себе жильё, я имею в виду работающим, но до сентября будешь жить в своей комнате с подругой, или уже с женой, а твоего соседа я переведу в другую комнату! Так что распоряжайся, только советую вам повесить замок, да изнутри прикрепи крючок, чтобы на ночь закрывались! Понял?

– Спасибо вам Иван Петрович! – воскликнул я и, пожав ему руку, припустил в свою комнату.

Илья уже поднялся и, встретив меня, спросил. – Что! Отслужил ночь-то? За опоздание не подкинули? А то сам понимаешь!

– Да всё нормально, Илья! – радостно ответил я ему, и обнял его. – Всё прекрасно, но тебе придётся перебраться в другую комнату, дружище!