– Ту что, совсем рехнулся? – спросил он у меня. – Это их жизнь, а твоя здесь, в городе! У тебя работа, получаешь зарплату, жить есть где, так чего тебе ещё надо? Тоже мне ещё помощник нашёлся! Без тебя справятся! Отпуск дадут и поедешь!

Больше я с ним на эту тему не разговаривал. Он вообще как-то сказал, что не намерен ехать в деревню, даже в отпуск.

– Делать мне там нечего! Чего я туда попрусь! – сказал он и на этом тема была закрыта.

Вообще-то мне он явно перестал нравиться, хотя мы общались с ним, как и прежде. Просто он стал какой-то не такой, как прежде, и от того деревенского парнишки уже ничего не осталось.

– Цобан, есть Цобан! – думал я, посматривая на него, и на его высказывания.

Вот и сейчас, оставшись один в комнате, я не желал его видеть, мечтая поспать.

В итоге я проспал и ужин, и чуть не опоздал встретить Аню со смены. К этому времени она уже учёбу закончила, и официально была оформлена ткачом. Ей приходилось только трудиться, а мне ещё надо было доучиваться до весны. Весной мне и отпуск был положен.

Прибежав на проходную, я увидел стоящую возле ворот фабрики Аню, которая уже поджидала меня, явно волнуясь, что меня нет.

Увидев меня, она улыбнулась и направилась в мою сторону, навстречу ко мне.

Чмокнув меня в щеку, она взяла меня под руку, и мы направились к ней домой. Стоял конец сентября, погода портилась на глазах. Хорошо хоть не было дождя, и мы спокойно прогулялись с ней, разговаривая о своём.

16.05.2015 год.

Веха!

Путёвка в жизнь!

Часть восьмая!

Новый тысяча девятьсот тридцать шестой год начался буднично, правда на сам праздник мы все вместе погуляли возле ёлки, установленной возле сквера на небольшой площади, напротив памятника Ленину. Народа было немного, но это и понятно, так как погода была отвратительной. Сначала задул противный, западный ветер, а через час посыпал снег, постепенно превращая всё это в пургу. Она набирала обороты, и мы все вынуждены были спрятаться по домам.

В конце ноября ко мне приезжал отец с Василём, и привезли мне массу вкусных вещей, от которых мы с Павлом уже стали отвыкать. Ему тоже они привезли передачу от его родителей. Пробыв у нас в общежитии пару дней, отец с братом спали у нас в комнате, а мы с Павлом у ребят, которые уходили в ночную смену, они уехали, так и не познакомившись с моей девушкой. Аня вообще скрылась от меня, боясь показаться на глаза, но я всё равно планировал приехать с ней в Малышевку, как только получим отпуска. Это должно было произойти в начале июня на следующий год.

Рассказав нам все деревенские новости, гости уехали, после чего мы устроили пир, пригласив своих новых друзей к себе. Угостили и коменданта, и Сергея Марковича гостинцами, которые всё равно надо было девать. Это сало, засоленное, можно было ещё как-то хранить, а мясо, птицу, да и овощи вместе с картошкой надо было куда-то девать. Большинство продуктов отнесли своим девушкам, оставив себе на некоторое время.

После этого события, мать Ани стала смотреть на меня более снисходительно, и даже улыбалась, здороваясь со мной, когда я приходил к ним в гости, провожая, или забирая Аню, чтобы погулять с ней. Отец Ани, дядя Миша, как я его звал, всегда относился ко мне доброжелательно, только посмеивался над тем, что я такой худенький.

Незаметно наступил и февраль месяц. Пятнадцатого февраля у Ани был день рождения, и ей исполнится семнадцать лет, ну а мне в июне уже должно было исполниться восемнадцать.

Февраль в этом году был ужасно снежным. Снегу надуло столько, что сравняло дорогу с заборами, зато было прекрасно детям, которые строили целые города из снега.

Я с ума сошёл, выбирая Ане подарок, и что самое главное, февраль месяц был явно не для цветов. Но я нашёл выход из этого положения и купил в магазине горшочек с комнатными цветами. Кроме цветов, я купил ей маленькие, женские часики «Москва» и духи «Красная Москва». В результате всех этих покупок я потратил половину своей зарплаты, но зато был счастлив оттого, как меня встретила Аня. Она даже расплакалась, когда я дарил ей все эти подарки.

Этот вечер я пробыл у них дома, где, в семейном кругу, отметили её день рождения. Не было с нами только Александра, которого посадили на пятнадцать суток за то, что выбил два зуба мастеру на фабрике, где он работал. Павел тоже отказался от приглашения, сославшись на то, что у его подруги произошли в семье какие-то неприятные события, и она отказалась приходить на именины.

Ушёл я от своей подруги около одиннадцати часов вечера. На улице снова начинало задувать, причём ветер дул с южной стороны, и мне пришлось идти постоянно против ветра. Снег, мелкой крупой, бил мне прямо в лицо, мешая даже смотреть. Опустив голову, я двигался в нужном направлении, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее оказаться в своей кровати, и залезть под тёплое одеяло. Перевалив через перекрёсток улиц Декабристов и центральной, улицы Октябрьской, мне стало легче, так как дальше уже и дома были повыше, да и посадка огромных тополей, снижали давление ветра. Я стал передвигаться быстрее, но, пройдя метров сто от перекрёстка, меня остановила группа парней.

Их было человек десять, не меньше. Все были хорошо поддатые и, тормознув меня, стали пихать из стороны в сторону, как футбольный мяч. Что я мог предпринять против десятка здоровых парней, старше меня по возрасту, явно приблатнённые. Матерясь, они стали требовать от меня деньги, часы, шапку, она была у меня из кролика. Даже пытались снять с меня и мой овчинный полушубок.

Наступила ночь, вокруг не было ни души, только я, и эта свора двуногих волков. Когда с меня стали срывать полушубок, кто-то окликнул их, отчего парни прекратили своё занятие. Я чуть не потерял сознание оттого, что ничего не мог предпринять, я даже не мог от них убежать, ну, а драться вообще было бесполезно. Двое из них угрожали мне ножами, и только смеялись. Я увидел сквозь слёзы, что к нам приближается какой-то парень со стороны центра. Все повернулись к нему, а меня держал за шиворот один здоровый битюг и тоже смотрел в ту сторону.

Страха у меня не было, был какой-то животный ужас, который приводил меня в бесчувственное состояние. Я ничего не понимал и не осознавал, так как со мной это было впервые в жизни. Я и подумать не мог, что такое может случиться со мной.

Подойдя к нам, парень поздоровался со всеми за руку, и тут я услышал. – Кулик! А ты, каким макаром? Тебя же на пятнашку закрыли?

– Во-первых не на пятнашку Сивый, а на пятнадцать суток, а это даже на месяц не тянет! Понял! – ответил Кулик, и посмотрел на меня.

– Послушай-ка, я это парня где-то видел! – снова произнёс он и, достав из кармана спички, зажёг одну из них.

Узнав меня, он улыбнулся, и произнёс. – Паша! А ты чего по ночам блудишь?

И, посмотрев на бугая, он продолжил. – Жора, отпусти его, это же мой будущий зять!

До меня только сейчас дошло, что это Саня, брат Ани, но я никак ещё не мог справиться с той дрожью, которая лихорадила меня.

– Вы чо, оболдели! – вдруг заревел Саня. – Да я вас всех за него пошинкую, придурки! Ну-ка верните ему всё, что взяли, и если кто этого парня тронет, будет иметь дело лично со мной! Поняли?

– Ну, что ты взбеленился, Кулик? – недовольно пробурчал один из них. – Откуда мы знали, что этот баклан твой будущий родственник? Теперь будем знать, да и других предупредим! Так как ты слинял?

– Отпустили мусора знакомые до утра! Надо же сестрёнку с днём рождения поздравить! – ответил он и, улыбнувшись мне, продолжил. – Паша, ты проверь, всё тебе вернули, или нет?

– Вещи все! Деньги только нет! – наконец овладел я языком. – Деньги тот забирал! – и я показал на того бугая, который держал меня за шиворот.

Александр подошёл к нему, и сходу врезал под дых, отчего бугай скрючился в три погибели. Все остальные стояли и смотрели, боясь произнести хоть слово.

– Кулик! За что? Ты что рамсы попутал? – завопил тот, доставая деньги из кармана. – Откуда нам было знать твои движухи!