Когда костер весело потрескивал и плевался искрами, а нанизанный на колышек жирный барсук многообещающе шкворчал и на глазах подрумянивался, Фидди наконец-то разговорился.

Встретился ему один гонец, много шастающий по Поднебесью в одиночку.

И под большим секретом сообщил, что на одном из старых Листов натыкался на какую-то вещь древних. Довольно большую, габаритами больше человека. Однако не то что разглядывать ее, даже приближаться гонец к ней не решился. Лист этот приметный и опознать его нетрудно – с кормы по обломанному черенку, а с носа по здоровенному засохшему клену с раздвоенной, похожей на рогатину, верхушкой. И что этот Лист гонец встречал совсем недавно над океаном вблизи экватора, чуть дальше к западу.

В этом месте Тан с сомнением поскреб затылок и осторожно заметил, что отыскать старый Лист, конечно же, можно, но времени это займет преизрядно, а у них в связи с желанием старейшин вернуть Тана в клан со временем не очень-то хорошо. Однако ма Фидди огорошил известием, что означенный Лист и ему повстечался тоже, причем не далее как третьего дня, действительно к западу от нынешнего места пребывания.

Самостоятельно соваться туда Фидди не стал, поскольку спешил, да и не очень он понимал как поступить, даже если бы отыскал эту самую вещь древних.

Этот факт, разумеется, менял дело – прошвырнуться к западу было не слишком трудной задачей, учитывая что господствующие воздушные потоки в этом случае будут попутными. ма Фидди потому и тянул сюда на больших высотах – искал и находил противотечения, дующие на восток.

– Кстати, о больших высотах, – заметил Фидди, когда решение слетать к западу было одобрено, принято и обсуждение почти уже стихло. – С высоты я вас заметил без труда. И не только вас.

– В смысле – не только нас? – тотчас насторожился Тан.

– За вами, как приклеенный, тянул еще один летатель, – с неохотой пояснил ма Фидди. – Держался позади и выше, как раз в мертвой зоне, да еще к солнцу. Он вас видел как на ладони, а вы его – нет. Не замечали?

– Я – нет, – озабоченно протянул Тан и вопросительно взглянул на сказочника.

– А я что, у меня вообще над головой гриф торчит, – пробурчал тот. – Пол-неба закрывает.

– То есть, не видел его?

– Нет.

– А ты, Тиом?

– Я тоже, – сообщил Артем. – Но мне и в голову не приходило оглядываться. Мы же Листы ищем, а не летателей-одиночек.

– Когда я стал снижаться и он меня засек, сразу отвалил в сторону, – добавил Фидди. – По-моему, он не очень хочет, чтобы вы его заметили.

На это явно следовало обратить внимание, о чем и условились на будущее – почаще оглядываться, пристально смотреть по сторонам, не зевать, не расслабляться. На Артема снова свалилось отхлынувшее было беспокойство – время, проведенное в клане Андира теперь стало вспоминаться с легкой грустью, переходящей в форменную ностальгию.

Пусть Поднебесье и не было его родным домом, но все-таки какой-никакой кров Артем здесь обрел. И совершенно точно оставил среди соплеменников Андира и Тана частичку собственной души.

Вместе с этим Артем внезапно осознал, что Землю он вспоминает чем дальше, тем абстрактнее. Воспоминания размылись, потеряли отчетливость и в какой-то момент Артем ощутил: он не может внятно сформулировать с какой целью желает туда вернуться. Положим, стремление homo cosmicus вернуться из дикости в цивилизацию объяснять не требовалось – вернулся же, в конце концов, Робинзон Крузо в Англию из своего тропического островного рая, хотя судя по книге не скажешь, чтобы ему приходилось там особенно туго. Разве что в самом начале. Но с Артемом-то как быть? Что ждет его на Земле? Родные и знакомые давно мертвы. Мир ушел на семь столетий вперед. Поймет ли его Артем вообще, мир будущего? Воспримет ли? Или окажется безнадежно отставшим от сегодняшних землян? Эдакой ископаемой диковинкой, живым если не динозавром, то уж носорогом каким-нибудь – точно. Тем более, что носороги вымерли аккурат вскоре после выхода человека в космос – почему-то этот факт показался Артему особенно символичным.

Фидди вскоре улетел – дальше на восток. Посидели-поболтали всего пару часов. Барсука умяли, разумеется, а вот веселящее не стали даже доставать: Фидди сразу сказал, что задерживаться не будет.

– Вы как? – поинтересовался Фидди перед отлетом. – Сразу на запад или этот Лист сначала прочешете?

Тан вопросительно глянул на Артема – сам он никогда не проявлял инициативу в стратегических вопросах. Его уделом оставалась тактика.

– Раз уж прилетели, надо осмотреться, – проворчал Дасти.

Артем подозревал, что сказочнику просто лень становиться на крыло после сытного обеда. Да по правде говоря, Артему и самому не хотелось никуда лететь сию же секунду. Авось за сутки-другие Лист, о котором рассказывал Фидди, не растворится в небе без следа.

Простились, проводили мастера и до темноты успели обшарить лиственную зону. Ничего не нашли.

Отоспались, поохотились и к следующему вечеру закончили обход Листа.

Опять же без результата. Наутро с чистым сердцем улетели на запад, зацепившись за первый же попутный поток.

В небе провели девять часов. Ночевали на уже посещенном Листе – не далее как несколько дней назад Артем пометил рубец на носу своим фирменным знаком из слитых букв "А" и "Ш".

Понадобились еще три ночевки, в том числе одна на уже знакомом Листе изгнанников, прежде чем искомая летающая чаша с обломанным черенком и раздвоенным кленом на носу была настигнута. Клен оказался не просто засохшим, а еще и обугленным – вероятно, в него саданула молния во время одной из редких в Поднебесье гроз. Причина, по которой ополовинился черенок осталась невыясненой, но Тан сказал, что возможно он просто сгнил и обломался банально от возраста. Лист был действительно очень старый – громадный, весь поросший иссохшей бородой под кромками. Трухи с него сыпалось – аж воздух терял прозрачность. Вокруг паслась прорва мелкой воздушной живности, а следом за Листом в том же потоке, только чуть ниже, величаво дрейфовали сразу три кита-дирижабля со свитой из лоцманов и прилипал.

Как и все старые Листы этот постепенно терял летучесть – от поверхности океана его отделяло километра два, вряд ли больше. Артем еще не летал так низко. В целом, разница была не очень велика, разве что горизонт тут казался ближе, а поверхность океана просматривалась отчетливее, почти без дымки. Чуть дальше к югу из воды выглядывала цепочка островов-вулканов – почти каждый пик венчался косматым расползающимся облаком дыма и газов, но ветер, к счастью, сносил эту радость на запад-юго-запад.

Контрольный облет занял минут пятнадцать. Лист выглядел безлюдным, разве только в чаще мог кто-нибудь прятаться.

Сели по традиции на носу, быстро сложили крылья. Тан угрюмо взглянул в небо.

– Ну, что, хвост заметили? – спросил он, обращаясь больше к ва Дасти.

Тан и смотрел при этом на сказочника, повернувшись к Артему боком. – Или опять гриф кое-кому небо застит?

– Гриф-гриф, – проворчал тот с едва заметной укоризной. – А то ты не знаешь как я хорошо вдаль вижу.

Тан в который раз хлопнул себя по темечку:

– Тьфу ты, барсучий хвост! Опять забыл!

– Я заметил, – решился вклиниться в разговор Артем. – И сегодня, и вчера. А вот позавчера и днем раньше – не заметил.

– Вчера я никого не видел, – насупился Тан. – А где вчера?

– Да там же, где и сегодня – позади и слева. Утром как раз к солнышку. И вместе с ним высоту набирает, гаденыш.

– Вчера я не выспался, – сообщил Тан виновато. – Глаза слипались, летел – засыпал. Наверное, потому и не рассмотрел. А к вечеру он что?

– К вечеру делся куда-то. Наверное, ночевку искал – не мог же он вместе с нами на Листе обосноваться?

Дасти отвязал от крыльев чехол с гитарой и повесил его за спину.

– Вы болтать болтайте, – заметил он. – Но и пошевеливайтесь вместе с тем. Вечер уже, собственно, начинается. А Лист здоровый.

Артем с верным швейцарцем в руке поспешил к толстенному рубцу, делящему третью кромку на левую и правую скулы, и быстренько вырезал букву "А". Рубец был совсем уж плотный, еле поддался. Тан с агавой наготове ждал за правым плечом.