Наутро после бессонной ночи барон вызвал девушку к себе в кабинет.

– Твоя судьба решена, Луззи, – сказал он в ответ на приветствие, – ты станешь герцогиней Эдуан.

– Вы о Громме Эдуане, дядя? – смутилась будущая невеста.

– Он тебе не нравится?

– Как такое возможно! Молодей герцог нравится всем. Боюсь, я среди его поклонниц не лучшая.

– Ты не поклонница, Луззи! Ты его избранница. Безусловно, станешь ею!

Девушка натянуто улыбалась, глядя на барона. Она не верила своему «счастью». Лиззи не раз слышала душераздирающие истории о том, как Эдуан своей холодностью доводил до обморока влюблённых девиц, как оставлял без внимания просьбы собственной матери, желающей познакомить его с той или другой достойной барышней. Предположить, что этот бездушный красавец обратит благосклонное внимание на девушку, не обладающую особыми достоинствами, было бы слишком легкомысленно. Луззи считала себя если не дурнушкой, то невзрачной серой мышкой, да ещё с дефектом на лице – пигментным пятном бледно-коричневого цвета, которое она трогала пальчиком в минуты волнения.

Данетц не заметил ни ироничного выражения лица племянницы, ни её тона. Он уверенным жестом протянул ей пакет:

– Вот письмо, прочтёшь в дороге. Запомни всё до последней буквы и уничтожь.

– Мы едем к Эдуанам?

– Ты едешь. Верные мне люди будут сопровождать тебя, я им всё объяснил. Представишься беглянкой. Моё имя не произносить! Опекун якобы хочет насильно отдать тебя замуж за старика, ты ищешь помощи у герцога. Уверен, его благородная душа снизойдёт до того, чтобы предложить убежище несчастной леди.

– Одно дело дать убежище, другое – жениться. Громм ни одну женщину и взглядом не удостаивал. Девочки рассказывали…

Барон прервал племянницу, приподняв двумя пальцами её подбородок. Луззи пришлось встать на цыпочки.

– Это болезнь. Ледяное сердце. Не думай о пустяках. Прочтёшь письмо и сделаешь всё, как там указано! Доверься мне. Ты станешь герцогиней Эдуан, твой сын – герцогом. Я, пока наследник мал, буду помогать тебе.

– Дядя! – сердце девушке участило удары, тон Данетца напугал её. – Я слышала, что мужчины с такой болезнью даже если и женятся, детей не имеют.

– Кто сказал, что это будет ребёнок Громма? Мы найдём подходящего младенца, тебе и рожать не придётся.

– Но герцог не согласится!

– К тому времени ты станешь вдовой.

– Вдовой? А родные? – Луззи не скрывала слёз.

– Я всё продумал, девочка. Мы воспитаем достойного потомка рода Эдуанов, не отягощённого наследственностью Горроу! Иди! Пора в путь!

– Милорд, мне трудно понять вас. Возможно, я увижу в письме объяснения столь жестокого намерения в отношении герцога…

– Хочешь знать причины? Слушай, – Данетц повернулся спиной к племяннице и встал у окна.

Несколько мгновений было тихо, только муха жужжала и билась о стекло, наводя на Луззи тоску этим безнадёжным стремлением улететь. Девушка уже хотела выйти из комнаты, неправильно истолковав дядино молчание, но он заговорил:

– Она была ангелом, моя милая юная жена. Умоляла не верить сплетням. Клялась, что ни одного взгляда не дарила молодому Горроу. Ни ему, ни кому-либо другому.

Плечи барона дрожали, Луззи показалось, что он плачет, но голос оставался твёрдым:

– Я кидался на каждого, кто шептал за моей спиной! Пятерым сплетникам укоротил их поганые языки, но не верил ей. Моей обожаемой Ласточке. Этот красавчик смеялся мне в лицо, когда я убивал его… Не признался, что их связи не могло быть.

Данетц стукнул кулаком по стене, наклонил голову и чуть тише продолжил:

– Горроу хотели слухов о похождениях виконта, чтобы скрыть правду, проклятье семьи – ледяное сердце. Иначе милые сестрицы больного остались бы в девках! На них проклятье. Проклятье! – он как будто заговаривался. – Это они скрыли. Эмми Горроу заполучила герцога Эдуана, а моя невинная супруга выпила яд, страдая от презрения гордого, глупого мужа. Она погибла, и ребёнок не увидел жизни. Почему она сделала это? Боялась, что я не поверю в своё отцовство?

Луззи, опустив голову, пошла к двери.

– Да! Вот ещё что! – остановил её властный голос. – Помни! Если не справишься, я лишу тебя опеки. Ни за кого другого замуж тебе не выйти, приданого не увидишь!

Девушка оглянулась, сверкнув льдинками глаз:

– Надеюсь, вы не поручите мне собственноручно убивать мужа?

Она вышла, не дожидаясь ответа. Барон смеялся.

Этот смех, жёсткий, как скрежет осыпающихся со скалы камней, долго стоял в ушах леди Стоун. В дороге она не сразу вскрыла конверт, ей всё чудился смех дяди, казалось, он опять зазвучит, едва покажутся выведенные его рукой буквы.

Неужели красавец герцог болен? Эдуан до сих пор ни с кем не помолвлен, так что предположения возникли не на пустом месте, но ведь он ещё молод. Луззи хотела думать, что слухи неверны, отвергнутые невесты распространяют их со злости.

Девушка вспомнила, как одна из воспитательниц приюта рассказала о проклятье ледяного сердца. Говорила она таинственно, шёпотом, поминутно прикладывая палец к губам и округляя глаза. Юные слушательницы нисколько не сомневались в правдивости каждого слова, отчего сердца их трепетали осиновыми листочками. Легенда эта вспомнилась в мельчайших подробностях, как будто Луззи внимала ей накануне перед сном.

Давным-давно это случилось. Наследник королевского трона выбирал себе невесту. Главных претенденток две – красивые образованные дочери влиятельных аристократов. Отцу одной из них, к слову сказать, прапрабабки нынешнего короля, кто-то подкупленный из дворцовой прислуги донёс, что принц намерен выбрать соперницу. На несколько дней огорчённая девушка исчезла из Колуи, в свете шептались, что леди покончила с собой. Как и когда она вернулась, никто не заметил, но незадолго до этого во дворец примчалась карета с гербом её отца. В карете той, поговаривали, сидела ведьма из-за дальних гор. Что привело изгнанницу в августейшее семейство? Народ судачил на всех углах, аристократы не брезговали молвой, надеясь разузнать подробности. Ненадолго задержалась ведьма в столице, в тот же день отправилась за свои горы. Однако визит её повлиял на выбор принца.

Не скоро нашлось объяснение. Только самые близкие вельможи знали причину. Ведьма поведала королю о проклятье ледяного сердца: та девушка, которую хотел взять в жёны наследник, не сможет родить мальчика, королевский род пресечется. Рисковать не стали, принц женился на другой. Однако отвергнутая невеста вскоре вышла замуж и благополучно родила сына. Принц негодовал, его обманули, как последнего простака! Молодой жене, родившей к тому времени девочку, пришлось пережить неприятные годы, только родив ему сына, она вновь стала желанной и любимой. А спустя двадцать лет король убедился, что угрозы ведьмы не были пустыми.

– Как?

– Почему?

– Как он понял это? – расспрашивали любопытные девочки воспитательницу.

– Об этом вам ещё рано знать, – сердито говорила та, – не просите, не скажу. Да только род того вельможи, что женился на бывшей невесте короля, прекратился на его сыне. На бедную женщину наложили проклятье ледяного сердца, и она передала его своим семи дочерям, а те своим.

– Почему эта колдунья такая злая? Зачем было проклинать весь род! – гневно возмутилась подруга Луззи.

– Говорили, ведьма и сама была не из простых. Спустя почти два века разве узнаешь, что да как.

Леди Стоун вернул к действительности голос её служанки:

– Госпожа! Вы закапали слезами весь конверт. Бумага вот-вот насквозь промокнет.

– Спасибо, Далле, – Луззи вытерла лицо поданным платком и распечатала письмо. Надо прочесть, дядя велел выучить наизусть; если она продолжит вспоминать детство, доберётся до замка, так и не запомнив указаний опекуна.

Целый день герцог Эдуан посвятил главной башне замка. Пусть вероятность осады мала, но исключать её нельзя, поэтому молодой господин не ленился устраивать проверки. Он помнил то время, когда замок осаждали в последний раз. Это случилось пятнадцать лет назад. Семилетний маркиз рвался из покоев матери, где его заперли. Он страстно хотел подняться на стены, увидеть врагов, пускать в них стрелы, сбрасывать камни. Напуганная Эмми едва не связала Громма. Она уговаривала, плакала, повышала голос до крика, в конце концов через прислугу обратилась за помощью к мужу. Тот выбрал время, чтобы забежать на жилой этаж башни и, обняв сына, поручил ему оберегать маму, защищать подступы к её комнатам ценой своей мальчишеской жизни.