Я бы тоже убралась куда подальше. Но не в этот раз.

– Мейд, ты совсем сдурела?! Или тебе прошлого раза недостаточно?!

– Это шесть лет назад было, – слабо отбиваясь я, уже признавая поражение.

– И что, ты забыла, как это?

Не забыла. Сложно забыть, когда твое почти бездыханное тело порталом переправляют в центральный госпиталь и на целый месяц ты оказываешься отрезана от всего мира.

Я никогда так больше не рисковала. Кроме этого раза.

– Мне было не до этого, – окончательно сдаюсь я.

– А до чего?!

– Сертификация, сдача на правки, десять лишних дежурств, коллоквиум…

– По ночам у тебя тоже коллоквиум?

– По ночам я сплю! – не выдерживаю я и тут же жалею, углядев потрясение в сестринских глазах, – прости, не подумала. Но я действительно спала – по пять часов, больше не получалось. Когда же мне ещё и…

Адель молчит, гипнотизируя стену и я её понимаю: излитие нереализрванного резерва – то ещё испытание. А ей и Джо достаточно. Да ещё и беременность.

– Ну прости, – я дотрагиваюсь до хрупкой ладони с просвечивающими ниточками вен, – я завтра с самого утра к Тревору, оформлю контракт. До пятницы буду в порядке.

Cестра ничего не отвечает, но я уже вижу – гроза миновала. Да и Джо сейчас подтянется – а о его мастерстве и говорить не приходится. На его зелья очередь растягивается на несколько месяцев… зато я могу воспользоваться его услугами вне очереди.

Мы какое-то время сидим в тишине, пока вновь не раздается шум коляски.

– Вот, держи, – Джо протягивает мне склянку темного стекла, – по три капли перед каждым приемом пищи и пять – перед сном.

– Штормить не будет? – улыбаясь, я забираю зелье.

– Как будто тебе выбирать, – возвращает мне улыбку он.

Я остаюсь у сестры до позднего вечера. После обеда вожусь с детьми, помогаю их мыть и самолично укладываю, а после этого долго болтаю с Джо, сидя у камина. Я люблю здесь бывать – мне нравится и их спокойный уклад жизни, и мудрость мужа сестры, и их глаза, которые светятся любовью, когда они смотрят друг на друга. Наконец, когда колокольчик извозчика звенит у ворот, прощаюсь, напоследок дотрагиваясь до круглого живота Адель.

– Сообщи, как доедешь, – просит она.

– Обязательно, – улыбаюсь я, махая рукой Джо.

Дорога назад уже не кажется скучной. Глядя в темное окно, я улыбаюсь, вспоминая подробности вечера. И все-таки семья – это здорово. Жаль, у меня такой не будет.

Дознаватели редко выходят замуж – этому не способствует ни специфика работы, ни сама ипостась страшного одаренного. Странно как – темные века остались в прошлом, только люди из них не все вышли. Вот и пожинаем плоды работы инквизиции в виде оплеух жизни и шарахающихся людей, стоит им только узнать, кто мы.

Надо бы узнать у Максвелла, как инквизиторы относятся к тому, что им сохранили старое название.

До дома доезжаем почти без приключений – лишь единожды экипаж заносит и по привычке я вцепляюсь в ручку, прикрученную у окна. Но возница ловко выравнивает ход и через полчаса тормозит у скрипучей калитки.

А в соседнем доме горит свет.

ГЛАВА 2

Утром я не дожидаюсь гудка паровоза – вскакиваю, когда небо на востоке едва начинает окрашиваться в цвета солнечного королевства. Вливаю в себя горячий чай вприкуску с купленным позавчера печеньем, набрасываю шубку и выскальзываю из двери ровно за мгновение до того, как у дома тормозит экипаж.

– Как обычно? – крепостной извозчик уже знает мой маршрут.

Но я машу головой:

– Нет. Вначале к Тревору.

Стоит мне только захлопнуть дверцу, как экипаж трогается с места. Возничий знает, куда – “к Тревору” рано или поздно ездят все – и дознаватели, и инквизиторы. Правда, не всегда успешно, но что уж есть…

Мне должно повезти.

Мы тормозим у светлого особняка со стрельчатыми окнами, но я не стремлюсь к главному входу – наоборот, обхожу дом слева и по каменным скользким ступеням спускаюсь в подвал. На стук дверь почти сразу открывается и первым, кого я вижу, скользнув внутрь – огромного рыжего кота.

– Привет, Тревор! – улыбаюсь я, уже почесывая усатого за ухом. Тот сыто щурится и, подумав, начинает урчать.

– Мейделин?

– Привет, Нейт, – оборачиваюсь, улыбаясь.

Хозяин лавки магических зелий и по совместительству этого шикарного особняка – мой приятель. Когда ты оказываешься в городе, отрезанной от своей семьи, поневоле приходится заводить знакомства.

Нейт на эту роль подошел отлично.

– Какими судьбами? – продолжает уточнять зельевар, мягко двигаясь вдоль прилавка. Он уже видит – его лаборатория является рабочей зоной, а значит, наши эмоции на виду. И пусть у него только второй уровень эмпатии – этого хватает.

– Мне бы контракт… – почти прошу я, уже видя, как поджимаются его губы.

– Контракт… – повторяет он и я чувствую исходящую от него волну сомнения, смешанного с какой-то растерянностью, – не уверен, что в этот раз смогу помочь.

– Почему?

Я растеряна: Нейт был моей последней надеждой. Без неё мне…

– После того, как уволился ваш инквизиторский состав, мои люди неохотно берут заказы.

– Это как-то связано?

– Понятия не имею, – мужчина смотрит на меня, а его руки под прилавком перебирают флаконы, – я пытаюсь выяснить, но пока глухо. Может, тебе пока…

– У меня есть, – отказываюсь я, натыкаясь на понимающий взгляд:

– Джо, да?

Киваю.

– Как он?

– Хорошо. Ждет, пока Адель подарит ему третьего.

– Да ты что? – темные глаза Нейта теплеют, по краю радужки пролегает золотистый ободок, – как родит – передавай поздравления. И… скажи, после дня Отца заеду.

– Хорошо.

Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, как в спину мне летит:

– Давай всё-таки попробуем. Но без гарантий.

У меня с плеч будто скала сваливается – все-таки есть шанс… остаться человеком.

Подписав все необходимые бумаги, я выбегаю из мастерской. Извозчик терпеливо дожидается у ворот. Он в курсе нашей специфики, поэтому лишних вопросов не задает – лишь когда я оказываюсь рядом, задает вопрос:

– Как Тревор?

– Отлично, – улыбаюсь, – сыт, толст, доволен – что ещё надо коту?

Экипаж трогается, а я все ещё не могу погасить улыбку. И как Нейт не обижается…

К крепости подъезжаем вовремя – короткая стрелка на городской ратуше стоит четко на восьмерке в то время, как длинная указывает на “без пяти”. Сегодня допросов не предвидится – разве что-то совсем экстраординарное. А значит, меня ждет стандартный рабочий день и куча писанины.

Каланхоэ выжил. Я констатирую это сразу, как только попадаю в кабинет. Переставив везучее растение на подоконник – поближе к тусклому зимнему утру, я не выдерживаю – зажигаю верхний свет, настольную лампу, раздвигаю тяжелые портьеры. Зимой мне отчаянно не хватает солнца – и сегодняшний день не является исключением.

На растопку камина уходит ещё четверть часа – хоть в крепости и топят, я никогда не отказываюсь от живого огня. Да и работы немного – я всегда заполняю документы по горячим следам, поэтому сегодняшний день будет посвящен переносу данных из моего личного планшета на бланки строгой отчетности. Поэтому я не тороплюсь – хожу по комнате, разминаю шею, поправляю статуэтки, рядочком стоящие на книжной полке. Там же нахожу пару нечитанных книг – в прошлый раз не зашли, но что мешает дать им второй шанс?

Наконец, все дела переделаны и мне ничего не остается, кроме как заняться своими непосредственными делами. Я подхожу к сейфу, но открыть его не успеваю – на столе вибрирует магический передатчик.

– Дознаватель…

– Мисс Локуэл?

Ну конечно, кто же ещё…

– Вам не кажется, что мы слишком часто общаемся, мистер Максвелл?

– Не кажется. Но, если честно, я бы предпочел контактировать с вами по более приятным поводам.

Его голос собран и в нем, кажется, проскальзывают нотки тревоги, поэтому подбираюсь я мгновенно.