— Протеиновые блинчики просто ужасны.

— Не мои.

— Да твои, — засмеялась она. Ей было хорошо, она считала правильным находиться здесь и сейчас рядом с Уэсли, даже если они застряли в машине в пробке. Уэсли улыбался. И Дафне хотелось. — Когда ты уедешь, — начала дразнить она, — я целый день буду питаться одними блинчиками. Я наберу пару килограммов, и сразу же пойду сжигать лишнее в спортзал. Но так я хотя бы утолю свое желание в сладком.

Уэсли упустил взгляд вниз на свои сцепленные руки.

Вот, черт. Она ляпнула что-то не то, да?

— Прости, Уэс, я не хотела обидеть тебя. Я знаю, многие из твоих обязанностей мне не нравятся, но я понимаю...

Уэсли согласно кивнул, все еще глядя на свои руки. Он выглядел обеспокоенным, она хорошо его знала и видела, его что-то гложет. Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза, медленно выдохнул, и посмотрел на нее.

— Что? — встревоженно спросила она.

— У меня поменялись планы.

Дафна запрокинула голову, не понимая, о чем он говорит.

— Что значит, у тебя поменялись планы?

— Я расторгнул контракт со звукозаписывающей компанией.

Дафна не могла скрыть своего удивления.

— Ты что? Почему? — Означает ли это, что она потеряет его намного раньше? Господи, она еще не смирилась с его отъездом в феврале, но мысль, что он уедет через несколько дней почти убила ее. Поэтому он был таким молчаливым? Она была готова расплакаться. — Но почему Уэс? Зачем ты уволился?

— Затем, чтобы я мог сделать это, — и он наклонился и поцеловал ее в губы.

Дафна застыла в шоке. Она так и не отмерла, пока он не закончил поцелуй, и не сел на место.

— Я… я не понимаю, — выдохнула она, пока ее тело вибрировало даже от такого быстрого и легкого поцелуя.

— Дафна, я не должен был влюбляться в клиентку. Но… я долго сопротивлялся своим чувствам к тебе. Я пропал с тех пор как ты вышла из реабилитационного центра, и обматерила меня, когда я в первый раз заставил тебя выполнять берпи. Ты была такая грустная, но продолжала бороться. Мне понравилась твоя сила воли и настойчивость. Но по прошествии месяцев, мне становилось все тяжелее и тяжелее скрывать мое желание прикоснуться к тебе. — Он взял ее за руку, и начал осторожно поглаживать пальцы. — Я должен был быть сильным, безразличным, чтобы тебе было на кого ровняться и положиться, но я не справился.

— Брехня, ты замечательный.

— Именно я предложил перевестись в феврале, и не потому что хотел, а потому что больше не мог себе доверять. — Касание его пальцев вызывало у Дафны трепет в животе. — А после нашей ссоры, я понял, насколько я ошибался. — Сейчас он пристально смотрел ей в глаза. — Тебе больше не нужен наставник, или тот, кто будет бить тебя по руке, когда ты потянешься к нездоровой пище. Но я надеялся, может ты… — теперь он поглаживал ее ладонь, — может, ты готова к отношениям, и еще не передумала относительно меня.

Передумала? Дафна бросилась Уэсли на шею, страстно целуя. Он был всем, о чем она могла только мечтать.

На этот раз, когда их губы встретились, она почувствовала дрожь в теле Уэсли. Довольная этим, она углубила поцелуй, позволяя эмоциям показать ему серьезность ее намерений и желание взять контроль. Под натиском ее губ рот Уэсли слегка приоткрылся, и Дафна коснулась его языком. Момент, когда их языки соприкоснулись, был похож на удар током. Она стала ненасытной, захотела быть еще ближе к нему, Уэсли не отставал от Дафны, страстно отвечая на поцелуй, и лаская ее спину.

Неожиданно машину повело в сторону, и они разъединились. Машину закружило, Уэсли крепко держал Дафну, пока водитель ругался, стараясь затормозить. По радио играла рождественская песня, и Дафна видела в окно, как машина совершила оборот в 360 градусов, а затем остановилась.

— Простите, — прокричал водитель. — На дороге образовался налет. Вы ребята там в порядке?

— Все хорошо, — ответила Дафна. — Ну, мне так кажется.

Уэсли кивнул. Водитель показал им большой палец, и медленно продолжил движение.

— Я думал мир начал вертеться от одного поцелуя, — начал он, облизывая губы, — а это всего лишь закружило машину.

Дафна хихикнула.

— Разве не может быть и то и другое?

Он посмотрел на нее с такой теплотой.

— Конечно, может. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. — Даф, ты уверена, что тебе нужен именно я? Я не самая идеальная партия. Я бывший алкоголик. Я убил человека, и сидел за это в тюрьме. К тому же я не самый веселый человек на земле. Я не умею расслабляться, и я обожаю расписание и дисциплину.

— Дисциплина может быть веселой, если ей найти правильно применение, — ответила она, проводя рукой по его груди.

К ее изумлению и радости Уэсли смутился.

— Я… долго, очень долго не был на свидании.

— Я тоже, — призналась она. — Особенно с человеком, к которому у меня глубокие чувства. — У нее были интрижки с дилерами во время турне, или просто с партнерами, которых она не всегда могла вспомнить. Эти беспорядочные связи были частью ее постыдного прошлого. — Уверена, мы вместе что-нибудь придумаем.

Он смотрел на нее, продолжая поглаживать щеку.

— Я боюсь, что буду недостаточно хорош для тебя.

— Почему? Это из-за твоего прошлого? Ты — бывший алкоголик, я — бывшая наркоманка. Самое важное, что это уже в прошлом.

— Нет, потому что ты суперзвезда, богатая и знаменитая. Потому что ты самая веселая, умная из всех, кого я встречал. Ты даришь людям радость и свет, а я лишь парень, которые кормил тебя морковью, в то время как ты хотела кексы. Я точно тебе не подхожу.

Дафна покачала головой.

— Ты идеально мне подходишь. Ты поддерживал, и направлял меня в минуты моей слабости. Остальные просто давали мне то, что я хотела, именно поэтому я так часто срывалась. Они говорили, что хотят, чтобы я завязала, а сами снабжали меня наркотиками. Ты первый человек, который возразил мне. И мне это вроде как нравится.

— Я люблю тебя, — искренне и честно произнес Уэсли. Дафна забыла, как дышать, но затем поманила его пальцем. — Тогда иди и покажи мне.

Уэсли не стал медлить и снова поцеловал ее. Они целовались крепко обнявшись, и в их мире не было ничего кроме этого сидения в медленно-движущейся машины. Стоило им закончить поцелуй и взяться за руки, как Дафна услышала по радио рождественскую песню, в которой говорилось о надежде, радости, любви и покое. О семье и любимых под омелой.

О да, теперь у нее было все, что можно желать на Рождество.