– Это наверное цыгане спёрли, соседи по палате, жилетку взамен оставили, – с днём сурка, блин! – всхлипнул Малёк.
ВЫСОТА
На кафедру, где работал Малёк, пришла новая строгая начальница, доктор наук, профессор. Звали её Антонина Михайловна Дылда, рост у неё был реально внушительный – примерно метр девяносто. Малёк при виде её робел, заикался, смотрел снизу вверх и что-то лепетал. Он очень хотел понравиться, а для этого, как говорят среди офицеров, нужно было приветственно «щёлкать ягодницами». На первом же заседании кафедры вечером устроили банкет по случаю прихода нового шефа. Малёк решил проявить инициативу, чтобы понравится профессору Дылде, и тут его почему-то «заклинило» на запретной теме, имеющей отношение к росту и фамилии начальницы.
Изрядно выпив, за праздничным столом, он рассказал анекдот про жирафа. Анекдот был так себе, смеялся только сам Малёк, не понимая, почему вся кафедра молча смотрит на него вытаращенными глазами, а начальник кафедры Антонина Михайловна Дылда – внимательным сталинским прищуром. Пауза прервала музыкальная композиция группы Браво «Семь тысяч над землёй» и Малёк, чтобы исправить ситуацию, ринулся приглашать профессора Дылду на танец. Профессор опешила и согласилась, когда они танцевали, он – метр шестьдесят и она метр девяносто, казалось, что это сын-школьник недотёпа (почему-то с погонами капитана милиции) не пускает маму на работу, обхватив за талию и вцепившись в её зад. После танца, Малёк пытался спеть новому боссу песню Высоцкого «Лучше гор могут быть только горы» из фильма «Вертикаль», его уже очень пьяного оттащили от начальницы, и сунув денег, отправили ловить такси. Малёк потратил деньги с умом, купив в ближайшем киоске пару темного пива и сигареты. Мутно-пьяным сознанием он понимал, что чем-то обидел Антонину Михайловну и очень хотел извиниться. Дождавшись, когда она выйдет через КПП, уже абсолютно «синий» Малёк солнечно улыбнулся во весь свой пьяный рот, сделал реверанс, икнул и произнёс: – Доброго вечера вам! Дылда Михална!
ТОСТ
Малёк позвонил мне в воскресенье в девять утра, жуткое похмелье заставило его нарушить приличия. Чтобы снова стать человеком, ему нужен был как он говорил «выпрямитель» (спиртной напиток, выпитый с утра). К полудню я был приглашён на день рожденья к нашей общей знакомой Свете – преподавателю с кафедры Малька. Самого его на праздник не позвали – о поведении Малька в пьяном виде ходили легенды. Мне было жалко бросать погибающего товарища. План был такой – я объясняю имениннице, что как-будто случайно по пути встретил Малька, и он сам увязался за мной, а пустят его на праздник или нет – это вопрос везения. Малёк быстро согласился, особо не вникая в детали. Мы встретились возле Светиного подъезда. После вчерашнего Малёк выглядел не то, чтобы помятым, он был похож на попугая Кешу из отечественного мультика, который неделю пил просроченный стеклоочиститель, заедая несвежими мухоморами, потом его проглотила и выплюнула Годзилла, а напоследок по нему проехал бронепоезд цирка шапито. Когда нарядная Света увидела его на пороге своей квартиры, она как-то неестественно засмеялась, но в дом пустила (Света была очень интеллигентным человеком). Не дожидаясь приглашения, Малёк сразу уселся на место именинницы и налил себе водочки, остальные немного оторопев, тоже стали рассаживаться. Первую рюмку Малек выпил залпом, пока гости садились, вторую через десять секунд, пока все накладывали салаты. После поступления в организм исцеляющей влаги, его лицо разгладилось, глаза загорелись и, чтобы отблагодарить хозяев за чудесное спасение, Малёк решил сказать тост. Он постучал вилкой по салатнице, откашлялся и встал. Гости, среди которых были родственники, друзья и сослуживцы именинницы Светланы, замолчали, с интересом глядя на незнакомого тостующего.
– «Дорогой, Толя!» – громко начал Малёк свой тост, обращаясь к Светиному мужу, – «В этот чудесный твой день рождения, хочу пожелать тебе – будь настоящим мужиком, каким ты был всё это время! Мужики это сила! А ты, Толя, настоящий мужик! За тебя, Толян!» – Малёк выпил стоя. В гробовой тишине, Толя тихо выкрикнул: – «День рождения не у меня, а у Светы!» Малёк, ничуть не смутившись, подмигнув имениннице, сказал: – «Светик, тебе того же!»
ПЕЛЬМЕНИ
Зимой мой приятель Малёк получил звание капитана и решил отметить это грандиозное событие с шиком – пригласить на отмечание всю кафедру и накрыть королевский стол. За советом он обратился ко мне, а я в шутку сказал, что лучше сэкономить, взять недорогую водку и дешевые пельмени, которые у нас же в столовой и сварят. Мозг новорожденного капитана был опьянен счастьем и он воспринял шутку как дельный совет. В назначенное время начальник кафедры и преподавательский состав сидели в учительском кабинете за сдвинутыми по случаю торжества столами. В центре дымился алюминиевый столовский котёл с надписью «второе» и слипшимися в дружеских объятиях пельменями. Из «первого» на столе была водка с кривыми этикетками и жутким запахом и корейская морковь в пластиковых контейнерах. Водку закусывали молча, морщась как от серной кислоты, обжигая рты пельменями со вкусом картона. Первыми ушли начальник и старшие товарищи – мудро рассудив, что здоровье дороже праздника. Потом расползлись умирать дома молодые, старики, раненные и дети. Остался только капитан Малёк (как известно, капитан должен последним покинуть котёл, то есть корабль с пельменями) и Олег – спортсмен с крепким здоровьем. Дальше картина праздника восстанавливалась слайдами. Помнят, они решили бороться на руках и опрокинули котёл с бульоном на пол. Потом, была научная полемика о том, кто пойдёт за водкой (ящик «ацетоновки» ушёл под пельмешки). Дискуссия перешла в борьбу на бульонном полу. Потом они смеялись, закусывая пельменями с полу с жару, курили в кабинете, играли в шахматы в трусах (форма сушилась на зимнем подоконнике).
Олег хоть и спортсмен, но вовремя смылся, кабинет напоминал залитое бульоном логово только что коронованного пельменного короля. А капитан Малёк остался спать, прикрывшись скатертью с нарисованными корабликами. Утром один из преподов – Вадик, повернул ключ в замке – дверь открылась с хлопком, его обдало дивным ароматом ноток пельменей, ацетона, табака, корейской моркови и капитанской удали. Вадик осторожно заглянул в кабинет, и увидел исчезающие в застывшем на полу бульоне следы босых ножек, ведущие к шкафу. Капитан Малёк не покинул тонущий корабль, а просто временно спрятался в шкафу.
САПОГИ
Мой приятель Малёк праздновал свой развод несколько месяцев. Днём он был преподавателем ВУЗа, а вечером превращался в кутилу-гусара, любящего женщин и спиртное. Как-то он оказался на остановке с джентельменским набором – две бутылки водки, нарезка колбасы и надкусанный Сникерс. Шёл снег, гусар был пьян, а на остановке стояли две, как показалось Мальку прекрасные незнакомки (две не юные и слегка нетрезвые работницы депо), его сердце дрогнуло. После нечленораздельных цитат Блока и весьма уловимого звяканья бутылок в пакете, дамы согласились на совместный ужин, пригласив Малька в частный дом на окраине города. И вот званный ужин в разгаре: маленькая комната, на стенах вместо обоев выцветшие плакаты по мотивам «Санта Барбары» и «Модерн токинг», на полу старые диванные подушки, стол – деревянная дверь, лежащая на стопке кирпичей со следами от ножа. Во главе стола – Малёк, возбуждённо жестикулируя, рассказывает о своей диссертации, дамы, накинув на плечи телогрейки кивают и ржут. Мальку хорошо, он нашёл друзей, а может даже любовь и судьбу. Праздник прерывает стук в дверь, дамы прячутся за спину Малька и верещат. Но на то он и гусар, чтобы спасать дам от негодяев, Малёк хватает сковородку, высыпает из неё остатки картошки, и смело идёт открывать дверь. Слава богу, это оказался давний знакомый наших прелестниц – санитар из местной психбольницы угрюмый Кирилл. Бал продолжается, Кирилл принёс ещё две бутылки водки, картошку собрали с пола и чокнулись железными кружками. Кирилл неохотно рассказал, что сам пару лет провёл в психбольнице, а потом его оставили санитаром. Малёк принял нового друга. Были танцы под радио, свечи, брудершафт и глубокий сон на половике в прихожей. Кирилл ушёл в зимних ботинках Малька (псих, что с него взять), а ему оставил свои – старые,на три размера больше, с отрывающейся подошвой высокие желтые сапоги, чем то напоминающие гусарские ботфорты. Заправив в них брюки, Малёк поехал читать лекцию. Говорят, был аншлаг, еще бы, костюмированных лекций на юрфаке отродясь не было, а тут вылитый кот в сапогах. Была версия, что жёлтые сапоги, это всё, что оставила Мальку жена. Но что-то неуловимо гусарское в этих сапогах всё-таки было.
