В зале суда Васька никого не слушал, но глаз не опускал. Судья зачитывал показания свидетелей, характеристики, события. Ваське 18 лет стукнуло еще летом, а повестка из военкомата пришла осенью. До этого год отработал в совхозе трактористом, служить собирался в охотку. Это сейчас многие стараются увильнуть, придумывая всевозможные болезни. А то и просто дают деньги, морально калечат своих детей. У Васьки отец вернулся с войны с орденом и тремя медалями, да и мать в тылу трудилась за троих. Они гордились сыном, знали, что в армии не пропадет.

Проводы затянулись, молодежь по углам добавлялась портвейном, танцевали под магнитофон. Старшее поколение затянули песни за столом, ветераны вспоминали войну. Ваську соседка затащила в сад, неумело целовались, объяснялись перед разлукой, договорились встретиться, когда гости разойдутся по домам. Вышли на улицу, перед калиткой стояли сын председателя совхоза и сын участкового. Ребята дерзкие, их в селе побаивались. Ни одна драка без них не обходилась, но всегда выходили сухими из воды. В соседнем селе изнасиловали девчонку, так родители откупились, да еще ославили. Уехала вся семья бедной куда – то.

– Ты, Вась, не переживай, твою кралю вниманием не обделим, приласкаем! – сын участкового нарывался.

Ребята старше Василия и явно сильнее. Чувствуют свою безнаказанность и превосходство.

– А при мне тронуть слабо?

Сын председателя схватил соседку за кофточку, та рванулась, отлетели пуговицы, обнажилась грудь. Васька наотмашь ударил обидчика, но был сбит с ног другим. Били его ногами по лицу, ребрам, куда попадут. Встать не давали.

– Помогите! – Соседка побежала во двор, прикрываясь разорванной кофточкой.

Драчуны замешкались, Васька вскочил, схватил заготовленный для ремонта забора кол и стал бить обоих. Те закрывались руками, это видели подбегающие гости. Их растащили по домам, Ваську отмыли от крови. Отец неодобрительно качал головой.

– Соседку не поделили? Ладно, молчи, дай Бог обойдется!

Не обошлось. Вечером во двор на мотоцикле с коляской въехал участковый с городским милиционером. Подошли к коловшему дрова отцу Васьки.

– Прости Иван, арестуем сына. Умер сын председателя, все видели, как Васька колом махал, а там гвоздь оказался. Да и мой дурак пострадал.

Отец сглотнул ком в горле, вогнал топор в плаху по обух.

– Если что с Васькой до суда случится, спалю!

На войне отец Васьки горел в танке, следы на теле носил, отсюда сельчане звали Горелым. Он не обижался, выжил, не всем удалось.

Мать с сестрой плакали, соседка ревела в голос. Десять лет! Прощения не просил, от последнего слова отказался, не считал себя виноватым. Отец только кивал головой.

– Везде люди живут, не ломайся! – Все напутствие.

Васька и не ломался, был бит, но и сам бил, пока не отстали. Работал на лесоповале хорошо, для селянина труд тяжелый, но не великий. Еды не хватало, потом привык, жилистый оказался. Года через два соседка прислала фото в белом, по моде, коротком халатике. Выучилась на фельдшера, вернулась в родное село. Писала, что ждет. Сердце билось у Васьки, как у воробья! Неделю не ходил – летал! Вдруг не нашел фото в тумбочке, смотрел на сидельцев волком. Перед построением громко предупредил.

– Вам фотка для рукоблудства, а мне для души! Приду с работы, на месте должна быть, не вспомню. Не будет, дознаюсь, зарублю!

Вечером фото лежало на месте и пачка сигарет, да пачка чая. И звать стали Ваську Василием Ивановичем, а не только Чапаем. Загрустил Васька, почти год от соседки ни весточки. Мать с сестрой не вспоминают в письмах. Наконец узнал каракули отца, коротенький листок. Прошлым летом утонула твоя зазноба, сынок, в озере. Хорошая девушка была, нам помогала, царствие ей небесное! Перетерпи, сынок, перетри! Жить не хотелось, навзрыд, зашелся криком. Очнулся в больничке, седая прядь, внутри что – то умерло с этим известием. Года проскочили незаметно.

По родному селу прошел неузнанным, родители обрадовались, ждали. Постарели, он уже мужчина. Сестра давно замуж вышла, уехала в далекий город, дети у нее. Отметили, выспался, на другой день пошли на кладбище. Помянули, отец процедил сквозь зубы.

– Нырнула в озеро, головой об камень, утонула. Купальник был изодран, егерь нашел.

На третий день в правлении совхоза начальник мастерских, его ровесник, стал отговаривать Василия Ивановича.

– Уезжай отсюда Васька, с твоим стажем нам трактористы не в строку. Старикам твоим поможем, не волнуйся! Давай лучше выпьем за встречу!

Шел по улице Васили Иванович, еще молодой, стройный мужчина, на которого с интересом заглядывались женщины молодые, девушки. Только у него перед глазами образ той, в белом халатике, веселой! Домой не зашел, в баньке достал трофейный парабеллум, что отец привез с фронта, спрятал под ремень, зашагал к озеру.

– Тварь ли дрожащая или право имею? Раскольникову может и стыдно топором старушку, хотя и вредная. Себя можно, любовь ушла, не только к ней, единственной! К людям любовь ушла из души! А без любви как жить?

Вот и озеро, вагончик рыбаков настежь, поставил бутылочку на стол, кусок хлеба с огурцом, что ровесник завернул с собой. Выпил, огляделся, на лавке ружье. Патрон в стволе, прицелился в пень, осечка. Зашуршали кусты у тропинки, треск от сухих сучьев.

– Стой, где стоишь! Руки вверх и ружье брось! – Знакомый голос. В форме егеря с двустволкой стоял сын участкового, только раздобревший, с золотыми зубами. Рядом двое, как понял, Василий Иванович, понятых, тоже с ружьями.

– Знал, что придешь помянуть соседку, а зря. Телка была что надо!

Василий Иванович понял все! Конечно, это он подкараулил соседку на этом самом месте, пытался изнасиловать. Не далась, тогда камнем по голове и в воду. Подумал, что Васька будет мстить, подбросил ружье, ждал в засаде с приятелями. А меня снова на зону.

– Имею право! – крикнул Васька, потянул пистолет.

В правый бок сильно толкнуло и обожгло, перехватив пистолет в левую руку, Василий Иванович стал стрелять в наглое лицо егеря. Нажимал на курок, пока не кончились патроны. Приятели исчезли, Василий Иванович допил водку, закусил, положил ружья и пистолет рядом с трупом и стал ждать. В голове крутилось – « Имею право!»

Судья его помнил и, как ни настаивал прокурор на высшей мере социальной защиты, приговорил Василия Ивановича к девяти годам лишения свободы. Видно судья что – то знал, не стал брать грех на душу.

– Васька, домой! – негромко позвал с крыльца отец, чтоб мать не проснулась. Васька наспех попрощался с соседкой, вмиг у дома. Отец вставал рано, любил покурить на завалинке.

– Хочешь, чтоб девка дождалась, до армии не тронь! – назидательно сказал отец.

– Да что ты батя! – начал было Васька и проснулся.

На втором сроке Василию Ивановичу хватало и сна, и еды. Говорят, привычка – вторая натура. Сны только беспокоили. Вот как сейчас, соседка, отец, сад, крыльцо родного дома. Он много читал, книги разные, но всегда искал в них ответ. Почему с ним судьба так жестоко обошлась? Не окажись в той злосчастной штакетине гвоздя, все пошло бы иначе! Отслужил бы в армии, потом закончил бы курсы шоферов, женился бы на соседке, детей бы завели. В горле ком, в висках застучало! Неужели эти гады не пожалели бы девушку, у которой парень в армии служит? Не находил однозначного ответа. Скорее всего, не пощадили бы!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.