Меж тем, у Патрика возник план. Выждав некоторое время, он осторожно приоткрыл дверь своей комнаты. В коридоре, к его счастью, никого не было.

«Очевидно, все пока заняты трапезой», – подумал он.

Осторожно, на цыпочках, он пробирался по замку. Несколько раз его чуть не заметили слуги, проходящие мимо, но он смог вовремя спрятаться за колоннами.

Наконец, он выбрался во двор. Тихонько подобравшись к телеге с бочками, он заглянул в них. Нос защекотало от острого пряного запаха вина, но сами бочки были пусты. «Значит, они уже перелили вино! Что ж, прекрасно!», – решил он, и ловко запрыгнул в одну из них. Сделал он это вовремя.

Раздались шаги, и негодующий голос Меридит: «Грязные пьянчужки! Как вы посмели так набраться, когда у нас такое горе! Вон, лыка не вяжете! Как обратно поедете? Как вам доверить отвезти святым отцам десятину*6? Вот пожалуюсь синьору Риккардо, он прикажет вас выпороть на конюшне. Может, когда с вас шкуру спустят, поумнеете?».

Вслед за этим раздались шаркающие шаги, и пьяные голоса:

«Прости нас добрая женщина, ежели мы, в чём виноваты! Ведь мы же с горя

78

винца отведали! Преподобного настоятеля, хозяина нашего, юную госпожу с женихом, и всех погибших помянули по христианскому обычаю! За помин их души, значит выпили. За что же нас сразу пороть? Не по божески это!».

«Ну, ладно, ладно! Пока прощу вас. Но это в последний раз! Я с вас глаз не спущу! В следующий раз, вам порки не избежать! Так и знайте!», – сменила гнев на милость Меридит.

Раздались шмыганья носом, а потом всё те же пьяные голоса, произнесли прочувственную речь: «Спасибо тебе Меридит, спасибо добрая женщина! Господь тебя вознаградит! Дай Бог тебе долгих лет жизни, счастья и благополучия. А мы грешные, по гроб жизни будем молиться за тебя! Руки тебе целовать будем!».

«Ну, будет! Будет!», – сердито окоротила их Меридит.

«Вы до монастыря-то сможете доехать или лучше останетесь здесь до утра, проспитесь?», – поинтересовалась она.

У Патрика ёкнуло сердце. А вдруг Меридит оставит этих пьянчуг здесь? В этом случае, просидеть в бочке всю ночь не имело смысла. Меридит обещала перед сном зайти в его комнату, принести молока с мёдом. Увидев, что его там нет, его будут искать, и обязательно найдут. Этого нельзя было допустить. Значит, ему нужно будет выбраться из бочки, и ждать до рассвета. Обычно под утро бдительность стражников притупляется. Ночью же, в темноте он рискует заблудиться в замке, и наткнуться на охрану.

Удастся ли ему так же легко снова спрятаться в бочке, вот вопрос! Ведь сейчас ему просто повезло, что его никто не заметил.

Рано утром в замке будут готовиться к похоронам сэра Роберта. Будет много народу. Съедутся знатные господа на его похороны.

С другой стороны, когда вокруг много народа, можно легко затеряться. А потом незаметно ускользнуть из замка. Но это рискованно, очень рискованно! Ведь и Ричард, будь он проклят, может воспользоваться скоплением народа, вновь пробраться в замок, похитить или убить его, Патрика, и завладеть алмазом и пергаментом! А этого не должно случиться! Сэр Роберт перед своей гибелью взял с него клятву быть хранителем «Зари востока». Нарушить клятву он не мог. Патрик инстинктивно нащупал алмаз и пергамент под одеждой, и сотворил крестное знамение.

«Да ты не сомневайся, Меридит! Ты ж нас знаешь! Мы, хоть и выпивши, а дело своё знаем лучше многих трезвых! Довезём и бочки и десятину монастырю в целости и сохранности! А завтра рано поутру вернёмся, и поможем с похоронами господина! Вот тебе крест!», – вновь загудели голоса пьяниц.

«Вот- вот, слишком уж я вас хорошо знаю! За вами глаз да глаз нужен! Вон вина-то нахлебались!», – недовольно заметила служанка.

«Ты что такое говоришь, Меридит! Не такие уж мы пропащие! То вино, а то деньги! Десятину монастырю отвезти благое дело. Ну и что, что мы выпили. Стеречь монастырские деньги будем крепко! Господь свидетель!», – раздались обиженные голоса.

79

«Ну, уж ладно, ладно, езжайте! Только, смотрите мне! А завтра поутру чтобы были здесь трезвые как стёклышко! Дел невпроворот», – строго произнесла служанка.

Патрик выдохнул с облегчением. Раздалось ржание лошадей и скрип колёс телеги.

«Тронулись!», – догадался мальчик.

«Вот и славно! Доедем до леса, а там я потихоньку вылезу из бочки, и сбегу! Эти пьянчужки и не заметят!», – подумал он.

Вскоре они успешно миновали ворота замка, и их охрану. Телега, не спеша, поскрипывая колёсами, ехала по дороге по направлению к монастырю.

Себастьян и Мануэль тихо переговаривались между собой, гадая, нальют ли им монахи ещё по стаканчику винца или нет. Бочки мерно покачивало. От качки, и запаха спиртного у Патрика кружилась голова, а вскоре, он и сам не заметил, как заснул.

Проснулся он от резкого толчка. Телега резко накренилась. Раздалась ругань Себастьяна и Мануэля.

Затем, кажется Себастьян, произнёс: «Эх, и угораздило, нас, дружище, сломать колесо, аккурат рядом со старым кладбищем! А время-то позднее, смеркается!».

«Не иначе, как нечистая сила этот камень подложила на дорогу! Видать, не по душе ей, что мы монастырскую десятину везём!», – заметил дрожащим голосом Мануэль.

«А ну-ка, давай снимем бочки, и с Божьей помощью попробуем колесо подправить, да поедем отсюда поскорее!», – пробормотал Себастьян.

Патрик понял, что ему пора бежать, потому, как сейчас эти двое его обнаружат.

«Укроюсь на кладбище, уж туда за мной они не сунуться, побоятся», – решил мальчик.

Он тотчас вылез из бочки, и, спрыгнув, опрометью побежал в сторону кладбища.

Увидев Патрика, Себстьян с Мануэлем сначала икнули от неожиданности, вмиг протрезвев, присели на землю, а затем разразились воплями, от которых кровь стынет в жилах.

Мальчик же бежал со всех ног, не обращая внимания на их крики. Вот, наконец, и старое кладбище! Можно передохнуть! Уж сюда Себастьян с Мануэлем не сунуться, побоятся потревожить мёртвых. А вот он, Патрик, мёртвых не боялся. По своему опыту знал, что бояться следует живых. Особенно Ричарда, при упоминании одного имени которого, у него мороз продирал по коже.

Мальчик, спотыкаясь в сумерках, брёл среди могил, пока не наткнулся на старый, заброшенный склеп.

«Вот здесь и переночую, а рано поутру пойду, куда глаза глядят!», – решил он.

80

Себастьяна с Мануэлем била дрожь. Когда они немного пришли в себя, Себастьян произнёс: «Зуб даю, дружище, это бес был! Хорошо ещё, что с собой не утащил! А всё из-за грехов наших, особливо из-за пьянства!».

«Твоя, правда, Себастьян! Грешны мы перед Господом, что и говорить!», – дрожащим голосом согласился Мануэль.

«Вот что, дружище! О том, что произошло, никому не слова! А то ещё, чего доброго, обвинят в сношениях с нечистым, да и сожгут на площади, только обгорелые косточки и останутся!», – прошептал Себастьян.

«И снова ты прав, Себастьян! Разумная голова у тебя, что и говорить!», – кивнул Мануэль.

«Предлагаю дружище, дать клятву друг другу и Господу, что будем до самого смертного нашего часа вести праведную жизнь, в искупление наших грехов, и молчать о том, что сейчас видели!».

«Я же говорил, что разумная у тебя голова! Доброе говоришь!», – согласился Мануэль.

Сказано-сделано! Друзья поклялись друг другу, и Богу страшной клятвой. Наскоро починив колесо, они тут же тронулись в путь, стараясь не оглядываться назад.

Монахи были немало удивлены, когда, отдав десятину, и возвратив бочки, двое закадычных друзей, больших любителей выпить, отказались от вина на вечерней трапезе, куда были приглашены, и попросили воды.

«Чудны дела твои, Господи! Чтобы Себастьян и Мануэль от вина отказались! Такого отродясь не было!», – перешёптывалась братия между собой.

Немало была удивлена и Меридит, когда рано утром двое друзей возвратились в замок, трезвые как стёклышко, и степенно отчитались, что отдали монастырю десятину всю до последней монеты, и вернули бочки в целости и сохранности.