Я попыталась сглотнуть, но не смогла, я даже не могла дышать. Паника поднялась внутри меня, как переполненная плотина, проливаясь через мои хрупкие защитные стены в порыве полного разрушения.

Он понизил голос, смягчил тон. Его взгляд тоже смягчился. Он перестал быть страшным мстителем и превратился в мастера-манипулятора.

— Ты могла бы сказать мне, что несчастна, Вера. Ты могла бы поговорить со мной. Я бы послушал. Я бы изменился. Для тебя. Если бы ты сначала поговорила со мной, мы могли бы всё выяснить. Я смог бы всё сделать лучше. Для тебя.

— Как ты догадался, что я не пропала?

Я не умышленно ввела его в заблуждение, заставив поверить, что со мной что-то случилось. Но я также не очень-то старалась убедить его, что со мной всё было в порядке. Когда я сказала, что просто ушла, я имела в виду именно это.

Однажды он ушёл на работу, а я собрала всё что могла, сняла деньги с единственного банковского счёта и исчезла. Я бежала так, словно за мной гнались адские псы.

И я не прекращала бежать, пока папа не позвонил и не сообщил мне новости о раке.

— Твой отец не перезвонил мне, оставив без внимания сотни звонков. Очевидно, у тебя было достаточно времени, чтобы дать ему знать, куда ты направляешься. Он сказал, что тебе нужно "найти себя".

Он шагнул ближе к окну, обхватив пальцами карниз. Я вздрогнула при виде их, от сдерживаемой силы, которая временно дремала в них.

— Прости, что заставила тебя волноваться, — честно сказала я ему. — Я вовсе не хотела, чтобы ты втягивал в это копов. Мне следовало оставить записку.

Он скривил губы.

— Ты думаешь, меня это сейчас волнует? Я так волновался за тебя! Конечно, я позвонил в полицию. Я любил тебя, Вера. Я бы сделал всё возможное, чтобы удержать тебя. Я бы изменился. Я бы согнулся пополам, чтобы сделать тебя счастливой. Но ты не дала мне ни единого шанса. Ты даже не втянула меня в этот разговор, — он помолчал, словно собираясь с мыслями. А потом добавил: — Как ты могла вот так просто уйти? Как ты могла уйти от всего, что у нас было, не попрощавшись?

Ночь была адски жаркой, но мои пальцы были ледяными. Я отступила ещё на один шаг. Мне нужно было закрыться на ночь. Мне нужно было запереть окна, выключить свет и свернуться калачиком на полу, пока он не уйдёт.

Рыдание застряло у меня в горле, и я начала быстро моргать в попытке сдержать слёзы. А что, если он не уйдёт?

А что, если он не оставит меня в покое?

Он говорил так мило. Он был раскаявшимся парнем, убитым горем из-за девушки, с которой, как ему казалось, он собирался провести остаток своей жизни. Но, как же его избирательная память могла играть в злые шутки с нами обоими!

Он не помнил всех этих криков, всех этих оскорблений. Он даже не помнил, как дал мне пощёчину. Или рывком повалил меня на пол за волосы. Он не помнил синяков на моих руках, которые мне приходилось прятать. Или когда он швырнул в меня тарелкой, потому что ему не понравилось то, что я приготовила. Он не помнил ни тех дней, когда я ходила на цыпочках, чтобы сохранить покой, ни ночей, проведённых в позе эмбриона, пытаясь не сотрясать кровать своими испуганными рыданиями.

Он помнил только то, что хотел. И он собирался использовать эту идиллическую историю, чтобы нарисовать картину наших отношений, которые никогда не существовали. Он проделывал это уже сотни раз.

Раньше проблема была в том, что я всегда покупалась на эту иллюзию. Все неправы. Он постарается измениться ради меня. Он любит меня. Он ударил меня не так сильно, я просто ушиблась. Мне следовало бы уже знать, что лучше не отвечать ему. Мне не следовало так злить его.

Мне следовало держать рот на замке.

Я должна была надеть то платье, которое ему нравилось. Или приготовить еду, которую он хотел. Или не забыть записать шоу, о котором он меня просил.

Это всегда была моя вина. Он всегда причинял мне боль из-за того, что я делала. Но он не хотел этого. Он никогда не хотел причинить мне боль. Но иногда я давила на него слишком сильно.

Боже, что за токсичная игра!

Но теперь я знала, что это не так. По крайней мере, мой разум так считал. Последний год я провела, анализируя всё, что делала неправильно. А потом всё, что он делал неправильно. Я заставила себя вновь пережить травмирующие воспоминания, чтобы не дать себе снова быть втянутой в это.

Но моё сердце, похоже, так и не усвоило этот урок. Не то чтобы я всё ещё любила Дерека. Я уже очень давно не любила его. Но я не могла перестать реагировать, когда он вот так давил на меня своей виной.

Моей инстинктивной реакцией было извиниться. Перед ним. За то, что бросила его. Видите? Вот почему я не могла доверять себе в новых отношениях. Я не знала, как за себя постоять. Я не знала, как быть кем-то ещё, кроме коврика для ног.

И если бы не последние два месяца, я бы, наверное, так и поступила. Но Киллиан кое в чем пригодился. Он научил меня драться. Он научил меня стоять за себя.

Он не собирался преподавать мне этот конкретный урок, но он сделал это, не унижая меня, не лишая достоинства и самоуважения.

Во всяком случае, Киллиан помог мне восстановить часть моей уверенности, он помог мне снова обрести себя.

И только по этой причине я выдержала извиняющийся взгляд Дерека и прошептала так храбро, как только могла:

— Ты серьёзно не понимаешь почему я ушла от тебя?

Пока он стоял передо мной, орудуя своей больной магией, образовалась очередь посетителей. Несколько человек вышли из ближайшего бара "Зелёный свет". Они смеялись, болтали и не замечали, что я разваливаюсь на куски прямо у них на глазах.

Я тут же смутилась, устыдилась, испугалась, что они могут посмотреть на нас двоих и точно понять, как я разрешила ему оскорблять меня. Это было безумие, и они держались на расстоянии, но моим единственным желанием было, чтобы Дерек ушёл. Я никогда больше не хотела его видеть, не говоря уже о том, чтобы вести этот разговор публично.

Его глаза вспыхнули болью, как будто я ранила его.

— Я действительно не знаю, Вера. Ты была всем для меня. Ты была всем на свете. А потом ты просто исчезла. Как я могу жить дальше, если даже не знаю, что произошло?

— Я сейчас не могу вести этот разговор, — сказала я ему. — Я же работаю, — я обратилась к посетителям. — Простите за ожидание. Я буду через минуту.

Два человека в конце очереди отошли в сторону, не желая ждать, пока я разберусь со своей любовной драмой. Другой парень вскинул руки вверх, разочарованный ожиданием.

— Дерек, ты должен уйти. Мне нужно управлять рестораном.

— Это совсем другое. Это же не ресторан. Это же трейлер. Твоё место на кухне. Твоё место в одной из лучших кухонь. Ты чертовски талантлива для такой еды.

Я проигнорировала его слова, позволив им отскочить от меня с небольшим ударом. Во всяком случае, сейчас. Позже, когда я буду надёжно укрыта в своей постели, и все двери будут заперты, я смогу полностью проглотить их.

— Дерек, тебе нужно уйти. Я серьёзно.

— Тебе не нужно это место, Вера. Ты, наверное, ещё не слышала. Стартовал проект Telltale Heart. Он получает отличные отзывы. По этому поводу был поднят какой-то национальный шум. Обо мне. Это всё, чего мы хотели. Твоё место в Шарлотте, рядом со мной. На моей стороне.

Огонь, воспламененный первоначальным аргументом, пронзил меня насквозь. Я была достаточно хороша для девушки, но не для работника. Не то чтобы я даже хотела работать на него. Но таков был принцип.

— Рядом с тобой, но не на твоей кухне?

— Что ты хочешь этим сказать? Вера, боже, ты мне нужна. Разве ты не слышишь, что я говорю? Мне нужно, чтобы ты была со мной. В моей жизни. Если тебе нужна кухня, то хорошо. Но просто возвращайся домой.

Его слова были как кинжалы в живот. Или, что ещё хуже, скальпели для писем — достаточно острые, чтобы проникнуть внутрь, но достаточно тупые, чтобы причинить адскую боль. Я вложила в свой голос всю сталь, которую приобрела за последний год, и осталась тверда.