— Нет. Попросил…ладно, приказал это сделать медсёстрам, пока ходил завтракать в кофейню тут за углом, — ответил Килгрейв, голос его стал совсем тихим, грудным. — Твоя сестричка притащила одну из своих на смену, но … она никуда не годилась. Я убрал её и другой хлам в тумбочку.

— Не сиреневый. Я удивлена.

— Думала, что я безнадёжен?

Джессика замерла на мгновение, проникаясь смыслом этой двусмысленной фразы. Похоже, он устал, потому говорит без издёвок и насмешек, судя по всему, говорит правду. Или верит в это.

— Как ты выжил? — снова спрашивает девушка, надеясь получить искренний ответ.

— Как я уже говорил — это всё ты. Ты и твоя суть.

Он замолкает, сильнее сжимается в клубок, накидывает пиджак чуть выше головы, словно прячась от Джессики, но скорее всего, чтобы согреть лицо.

Мисс Джонс открывает рот, чтобы уточнить, что он имеет в виду, но решив, что больше Килгрейв говорить не собирается, но скорее побоявшись долгой отвлечённой тирады о «чувствах», она закрывает его и поворачивается на другой бок.

Девушка размышляет над тем, могла ли совершить ошибку в непосредственный момент убийства, могла ли как-то не так свернуть шею этому пафосному ублюдку или допустить просчёт, не проверив его состояние чуть погодя и тем самым дав ему шанс регенерировать, пока белый туман снова не забрал её.

========== 5 ==========

— Джессика… Джессика… Джессика! ДЖЕССИКА!

Джессика распахнула глаза и подскочила на постели.

Кошмар тут же пропал, осталась лишь больничная палата, перепуганные лица двух врачей и её соседе, тупая боль в области шеи и грудной клетки. А ещё руки Килгрейва на её плечах. Его тонкие пальцы, крепко вцепившиеся в её тело и дергающие его туда-сюда, видимо, чтобы привести в чувство.

Или зачем-то ещё.

Джессика что было сил толкнула мужчину в грудь, да так, что тот буквально отлетел, врезавшись спиной в стену напротив.

Силы медленно возвращались к ней, и это не могло не радовать. Головная боль уже не ощущалась, и даже размер повязки на её голове значительно уменьшился, но шея порядком затекла. Что-то всё ещё вызывало неприятные ощущения где-то внутри организма.

Но в общем и целом, она действительно шла на поправку.

— Вы в порядке?

Джессика улыбнулась было, намереваясь ответить врачу, что всё просто замечательно, но тут обнаружила, что медик и его ассистент обращаются вовсе не к ней, а к Килгрейву, который неправдоподобно постанывая от боли, притворялся, что не может встать.

И поделом ему.

Врачи быстро осмотрели Джессику, сообщили, что уже к вечеру можно будет перейти на приём таблеток обычным способом, а не внутривенно, сменили повязку и ушли.

Британец всё это время просидевший на диванчике с кислым видом, нахмурился ещё больше, увидев улыбочку Джессики, которую та послала ушедшим врачам.

— Не хочешь принести извинения?

— За что? — Килгрейв вскинул руки к небу в приступе безысходности, закатив глаза.

— За то, что ты не успел снова изнасиловать меня?

— Что? Да что ты несёшь?! — тон его голоса скакал от низкого к высокому, казалось, ещё секунда, и он взорвётся, но никаких действий им так и не было предпринято.

— А что это было? Ты наложил на меня руки, пока я была без сознания! — Джессика от него не отставала, то и дело порываясь наброситься на Килгрейва.

— О, да, наложил, но только за тем, чтобы вернуть тебя к жизни!

— Что?

— Глупый поступок, согласен. Но что ещё я мог сделать?.. — он шумно выдохнул, на минуту замолчал, а потом снова заговорил, но теперь не звучало в его голосе ни ярости, ни раздражения. Только исступлённое отчаяние. — Я итак вызвал всех врачей к твоей палате, даже приказал звонить в случае чего в столицу и дальше. В Германию, или в Швейцарию, или в Иерусалим, где там лучшие специалисты засели, — он махнул рукой на самого себя. — Да, не обошлось без парочки угроз, но что ещё я мог сделать?! Ты забеспокоилась во сне, вся завертелась, задрожала. Прямо как в тех ужастиках, когда из детей демонов вытягивают чернокнижники. А потом… — его голос задрожал, и Джессика списала появившиеся в краешке его глаз слёзы на галлюцинацию своего потрёпанного сознания. — Потом пульс пропал. Пропал, ты перестала дышать, но мозговая активность подскочила невероятно. Я уже даже подумал, что твоя голова загорится. Но ничего. Только через время увидев всплеск на волне пульса, я бросился, чтобы… растормошить, вернуть к жизни. И, как видишь, правильно сделал!

— Звучит складно.

— Да ладно тебе, Джессика, ты и сама всё сразу поняла. Но проще же видеть во мне врага, правда?

Мисс Джонс нахмурилась и отвела взгляд от его встревоженного усталого лица, лишь бы не отвечать на вопрос.

— Эй, а вы может отвернётесь и займётесь своими…делами, — прикрикнул британец на соседей девушки по палате, но, поняв, что не в состоянии даже отдать нормальный приказ, покачал головой. — Я говорил им. Говорил им предоставить тебе отдельную палату с нормальной кроватью и освежителем воздуха. Но они всё равно затолкали тебя сюда. Мне стоило проявить настойчивость…

— Нет, не стоило, — тут же перебила его Джессика, серьёзно взглянув прямо в глаза с предупреждением. — И сейчас не смей.

— Но от этого ты лишь быстрее на ноги встанешь, — ухмыльнулся Килгрейв, решив в очередной раз надавить на её маленький супергеройский комплекс.

Джессика, сжав всю свою волю к борьбе в кулак, вздёрнулась, мгновенно приняв сидячее положение с решительным настроем. Тело неплохо слушалось её, но не без скрипа.

— Но-но-но, — он сделал успокаивающий жест руками, прося девушку снова лечь. — Не хочу вступать в неравный бой с паралимпийцем.

Фыркнув на нелестное замечание о собственном физическом состоянии, Джессика всё же легла, но накрылась одеялом с головой, лишь бы не видеть, как лицо Килгрейва снова расплывается в довольной улыбке.

Он снова контролировал всё и снова был в выигрыше.

— Ты пропустила передачу своей несравненной сестрички, — оповестил её мужчина, который, как можно было судить по шуму, принялся листать больничные журналы для посетителей.

Джессика вынырнула из-под одеяла.

— Вещала о том, как же нелегко приходится супергероям… нет…частным детективам. Нет, нет… индивидуальным предпринимателям в наши дни. А ещё о том, что трава зелёная, твой любимый цвет чёрный, а небо летом голубое.

Джонс покачала головой. То, с каким пренебрежением он говорил о Триш из раза в раз, ужасно раздражало. Но пусть он уже лучше насмехается, чем угрожает.

— Если бы она была пастырем, я бы сказал, что Пэтси попросила всех своих преданных слушателей, — Килгрейв нарочно выделил последнее слово, будто бы сказал что-то омерзительное. — Помолиться о твоём добром здравии. Но она не пастырь.

— А слушатели не бараны, — завершила его мысль Джессика. — Помнится, в нашу последнюю встречу ты хотел выбрать её в обход меня, — заметила девушка, тут же с удовольствием ощущая, что и речевой аппарат уже подвластен ей.

— Разве? — он состроил лицо ничего не понимающего человека. — Это был не я.

— О нет, это был ты, — события той ночи вновь встали перед глазами Джессики, а вместе с ними и все свои чувства от произошедшего тогда. Отвращение и возмущение. — И ты заставил её… — она сжала кулаки, чувствуя, как снова была готова сорваться.

— Что?! Ну, поцеловались разочек и что с того? Это была лишь проверка! Я ничего к ней не чувствовал. Ни тогда, ни сейчас, — заверяющим тоном тараторил британец, откидывая журнал в сторону и сосредотачивая всё своё внимание на больной.

— Мне всё равно, сколько и что ты там чувствовал или нет. Хотя нет, постой. Тебе было плевать, да? Значит, ты в очередной раз воспользовался невинным человеком, — мисс Джонс смерила мужчину ненавидящим, презрительным взглядом.

— Да нет же я… Я… — он замялся, не успев придумать себе оправдания.

— Ты омерзителен. Почему ты до сих пор здесь? — недовольно простонала Джессика, бессильно оглядываясь кругом.