Рогозина не знает, что, в метре от неё, за непрозрачным стеклом, столпилась почти вся ФЭС. Что все уже помнят наизусть текст рокового тетрадного листка. Что Тихонов бьёт по стеклу кулаком, выкрикивая что-то невнятное… Что Юля с Лисицыным чокаются кружками кофе… Что Майский сжимает Круглова в медвежьих объятьях… А Валя, плача от радости, снова и снова набирает знакомый номер начальницы…
*
Восемь ноль одна.
- Да, Валя, я слушаю.
- Галя, Галочка! – Антонова захлёбывается словами, плачет и смеётся одновременно. – Галя! Ты бы знала! Ты бы только знала!
В трубке слышны голоса, крики, какие-то восклицания…
- Говори, Валя!
Чему они смеются? Быстрее, Валя, вот-вот уже…
- Галя! Ничем вы с Кругловым не отравились, понимаешь! Ничем! Помнишь, Майский взял образец так называемого антидота? В нём яд и был, вас хотели элементарно развести! Чистые вы оба! Слышишь, Галя, слышишь?
Ноги подкашиваются. Медленно опускаюсь на стул. Глубокий вздох. Я не верю. Всё ещё восемь ноль одна.
Допрос нужно закончить.
- Вы могли спасти её, Грибченко. Могли. Можно было обратиться в полицию. Можно было поставить в курс дела её родителей. Можно было найти тысячу возможностей. Если вы её любили.
- Я любил её! Больше жизни!
- Нет, – жёстко, безапелляционно. – Когда любят, умирают вдвоём. А когда любят больше жизни, не умирают. Поверь. Уведите задержанного!
Вошёл сотрудник в форме, плачущего Грибченко увели прочь.
И только тогда, в полной тишине, в душу запоздало пришло осознание. Осознание того, что мы живы. Мы живём. Мы будем жить.
Ты и я.
С трудом встала. Спина прямая, лицо каменное. Подошла к двери. Дёрнула ручку, вышла. И только тогда, на пороге, без сил упала на руки Круглова.
====== В общем, Галь... ======
С трудом встала. Спина прямая, лицо каменное. Подошла к двери. Дёрнула ручку, вышла. И только тогда, на пороге, без сил упала на руки Круглова.
Следующие полчаса – бесконечные и такие короткие полчаса – были только их. Как и та ночь в тёмном подвале. Как и ещё одна ночь – в госпитале МВД. Как и ночь в квартире на Ленинградке… Только их.
А потом – как всегда. Отпечатки, экспертизы, отчёты, совещание в конце дня… Оба избегали мыслей о наступающем вечере. Что теперь?
Вчера всё было иначе. Вчера они были уверены, что это в последний раз. И, быть может, могли позволить себе долгожданно-случайную слабость.
А сегодня всё как будто вернулось, почти вернулось на круги своя…
Около девяти Рогозина вышла из кабинета. По коридору, навстречу ей, шёл Круглов. Сердце непривычно дрогнуло.
Спокойно.
Он встал рядом, молча улыбнулся – совсем по-другому, совсем не как вчера. И она улыбнулась в ответ. Тоже совсем иначе…
- Галь… А поехали сегодня ко мне?
Темно. Пусто – только они двое. Тихо. И слишком близко.
Рогозина не успела ответить.
- Тебя Валя просила зайти, – всё ещё задыхаясь, прошептал Круглов. – Я тебя подожду внизу, хорошо?
Она кивнула и быстро исчезла в черноте коридора. Шла и ощущала на губах привкус сцелованной помады…
*
- Что хотела, Валюш?
Антонова отвернулась от монитора, поднялась. Подошла к Рогозиной и посмотрела прямо в глаза:
- Галь, скажи, у вас вчера было?
- А в чём дело? – чуть сощурившись, внимательно разглядывая Валентину. Даже не покраснела.
- Я утром, когда яд у тебя в крови искала… кое-что обнаружила, – Валя нахмурилась, подбирая слова, снова опустилась на стул, вздохнула.
И, чуть улыбаясь, закончила:
- В общем, Галь, ты беременна.
Истеричный смешок.
Этого не может быть.
Сколько раз они со Славой пытались… Так хотели завести ребёнка…
- Кто-то ещё знает?
Антонова отрицательно покачала головой:
- Только я.
- Никому ни слова, Валя, – медленно проговорила Рогозина. – А тем более – Коле. Дай, пожалуйста, воды…
*
Беременна. От Круглова. От подчинённого. Абсурд. Аборт.
Или нет?..
Слишком, слишком поздно, уже не тот возраст, она уже совсем не девочка…
Это перевернёт всю жизнь, весь размеренный распорядок, всё на свете.
Она не в том положении, чтобы иметь детей. Нет, нет, нет, это была случайность, глупая слабость.
Нет.
Уже на пороге морга Рогозина оглянулась:
- Валя, как ты думаешь, где можно без огласки достать мифепристон?
====== Не останавливайся. ======
А на следующее утро Антонова нерешительно вертела в руках крошечную коробку с матовыми желтыми капсулами. Конечно, это Галин ребёнок. И только Гале решать его судьбу. Но если она ошибётся… В её возрасте после аборта детей уже не родить. Ох, Галя, Галя… Ты просто не знаешь, какое это счастье – быть матерью.
Валентина аккуратно вспорола упаковку, вынула серебристую пластинку с капсулами. Одним движением смяла холодную фольгу и швырнула комок слипшихся желтоватых таблеток в мусор.
Через минуту в пачке прерывающего беременность лекарства «Мифепристон» лежали безобидные комочки лактофлавина – витамина B12.
Надеюсь, у Гали нет опыта в таких делах…
*
- Таким образом, экспертиза доказала, что Грибченко на момент совершения убийства пребывал в состоянии аффекта. Кроме того, он написал чистосердечное признание… Учитывая все смягчающие обстоятельства, думаю, ему дадут минимальный срок.
- Слушай, Галь, а что с другой девушкой? С подругой убитой? – постукивая пальцами по столу, спросил Майский.
- Объявлена в розыск. Есть основания подозревать, что именно она шантажировала Грибченко.
Рогозина устало потёрла виски, сложила бумаги в папку. Обвела взглядом сотрудников:
- Есть ещё вопросы? Если нет, то все свободны, можете…
Внезапно, не закончив фразы, она без сознания упала на головой на стол.
*
- Галь? Галя! Жива?
В нос ударил резкий, неприятный запах нашатыря, темнота перед глазами начала медленно рассеиваться, из тумана выплыло бледное лицо Вали. Рогозина с трудом подняла налившиеся свинцом руки и прижала ладони к горящим щекам. В висках тяжёлыми, дробными толчками стучала кровь.
- Жива… Что со мной? Побочный эффект от таблеток?
Знала б ты, Галя, что вместо таблетки с утра витаминку съела…
- В крови повышено содержание адреналина. Я думаю, это последствия шокового состояния – такое случается после сильных стрессов. Организм не выдержал перенапряжения – и обморок…
Галь, тебе лучше сейчас полежать немного, и чая выпить – крепкого, послаще…
Рогозина слабо кивнула и попыталась подняться на ноги.
- Знаешь, Валь, я, наверно, домой поеду. Только у меня машина не здесь…
- Куда ты поедешь? В таком состоянии нельзя за руль садиться! Пусть уж лучше тебя Круглов отвезёт…
- Пусть… – она согласно прикрыла глаза. – Скажи ему, ладно? А я чуть-чуть посижу и спущусь…
*
Когда Рогозина подошла к машине, дверца услужливо распахнулась, а изнутри выглянула довольная физиономия Тихонова.
- Галина Николаевна! Я подумал – а вдруг Николаю Петровичу тоже станет плохо? На дороге-то это не шуточки! Вот и решил сам вас отвезти. Сейчас его подождём и поедем.
- Ваня-Ваня… – Рогозина опустилась на сиденье и с облегчение откинулась на мягкую спинку. – Хорошо, подождём…
Тихонов захлопнул дверь, чуть опустил стекло и включил зажигание. Негромко затарахтел двигатель. Внезапно к привычному шуму мотора примешались резкие щелчки.
- Что это?.. Вы слышите?
Оба настороженно вслушивались в неровный гул, всё чётче улавливая дробный, рассыпчатый звук…
Понимание пришло одновременно: таймер детонатора.
- Едь, быстро! Чего стоишь? – крикнула Рогозина, дёргая ключ зажигания.
Машина рванула, неловко выехав со двора, и понеслась по серой, запруженной снегом дороге.
Под приборной панелью крошечный кубик чутко реагировал на все движения автомобиля. Секундная остановка – и детонатор будет приведён в действие.
