Когда чернота за окнами поредела, Рогозина оставила попытки сопротивляться. Несколькими щелчками мыши отключила сигнализацию, схватила ключи и бросилась вниз.
***
- Я ждал тебя.
- Уходи. Быстрее. Вдруг Тихонов решит прийти на работу пораньше.
- Он на больничном. Забыла?
- Пожалуйста, уходи. Я боюсь, что сейчас толкну тебя обратно и запру дверь. – Первый раз Рогозиной было так сложно бороться с собой. – Я только хочу верить, что ты его не убивал.
- Кого? – несмотря на ситуацию, в голосе Круглова скользнула улыбка.
- Илью.
- Не убивал. Ты сомневалась?
Даже в темноте было видно, как облегчённо опустились её плечи.
- А почему ты убил Нушича? Почему прикрывал Флягина? Почему я тебя отпускаю?..
Круглов протяжно вздохнул.
- Хочешь, отвечу на все вопросы сразу? – он снова слегка улыбнулся и прикрыл скрипящую дверь камеры. – Потому что влюблённый сыщик необъективен. Ни один.
Что-то попало ей в глаз. Она попыталась смахнуть соринку и не заметила, как он подошёл совсем близко и крепко прижал её к себе.
Когда Рогозина вновь подняла слезящийся взгляд, Круглов уже исчез в серой утренней мути коридора.
========== Альтернативная концовка. ==========
Этот кусок я написала давно, ещё когда сам фик только-только начинался. Добравшись же до логического конца, я поняла, что он как-то не вписывается в общую картину. И тем не менее, глядя на комментарии, предполагающие продолжение при статусе “Завершён”, мне хочется этот кусочек здесь выложить. Для меня всё вполне окончилось на последней главе, а то, что написано ниже, я классифицирую как ООС. Однако пусть хороших концов будет всё-таки больше, чем недосказанных неопределённостей - их достаточно и в самом “Следе”.
Использованные стихи - песня Е. Романовой “Поющая верность”.
***
- Пойдём в комнату, Коль.
Ты киваешь и покорно идёшь следом.
- Нет, не сюда. В другую.
Мне неловко гонять тебя по квартире, но я просто физически не могу находиться там, где был Илья. Даже в ФЭС – с тех пор, как он побывал в допросной, я никого не допрашивала. Ребята, конечно, всё понимают, но вида не подают.
Наконец мы усаживаемся: ты на диван, я – в кресло напротив. Молчим и просто смотрим друг на друга. Кажется, впервые за долгое время я могу как следует рассмотреть твоё лицо - у меня не было такой возможности с нашего первого дела. Правда, тогда ты лежал в карете Скорой почти без сознания и тебе было не до того, кто тебя разглядывает. А я в те минуты со страхом искала в твоём лице признаки действия яда.
Сейчас я ищу только новые морщины – вернее, они сами бросаются в глаза. Ты заметно постарел за эти годы. Но глаза блестят как прежде – хищно, остро, и одновременно с хитрецой.
Интересно, а я сильно изменилась?
Мысли сами собой перескакивают на омолаживающий крем, память услужливо воссоздаёт образ Ильи. Господи… Когда я смогу это отпустить?
На то, чтобы справиться с собой, уходит не больше минуты. Но, заметив моё состояние, ты тактично встаёшь и отворачиваешься к комоду. Начинаешь перебирать фотографии и, наткнувшись на фото в рамке, не можешь утерпеть:
- У меня тоже такое есть, только с другого ракурса.
Вздохнув, я поднимаюсь из кресла и тоже подхожу к комоду.
- Правда, немного смазанно получилось. Но тебя не портит.
- А кого портит? Тебя? – спрашиваю это, только чтобы вновь не молчать. Голос вроде бы не дрожит.
- Меня тоже не портит. Фон смазан.
Я беру в руки рамку и разглядываю фон. Огромная ёлка в переговорной, синяя пушистая мишура, где-то на заднем плане – зайчик-Майский.
Скребётся в горле. Наверное, простыла.
- Коль, будь другом, завари чай.
Ты киваешь и уходишь, но из коридора я слышу недовольное ворчание – что-то по поводу того, что дружбу чаем не измеряют.
Только когда в кухне начинают греметь кружки, я вспоминаю, что там тоже есть наша фотография в рамке.
Через пару минут мы снова сидим друг напротив друга с чашками в руках. Новогодняя фотография лежит на столе между нами.
- Я хочу вернуться в тот вечер, - внезапно произносишь ты, аккуратно опуская чашку. Резко замолкаешь – по интонации понятно, что хочешь добавить что-то ещё.
Я жду.
Ты безуспешно борешься с собой, но окончание фразы всё-таки вырывается на волю:
- Потому что там не было его.
Упоминание Ильи заставляет вздрогнуть нас обоих. Ты прав. Хватит ходить вокруг да около, мы оба прекрасно понимаем, что нам необходим этот разговор.
- А если бы его не было и сейчас? Что бы это изменило?
- Я не знаю, Галя, не знаю. Я давно перестал надеяться, давно перестал рассчитывать на что-то. Для счастья, для нежности, для любви есть такие вот красивые мальчики. А я, видимо, годен только для чайной дружбы… - Ты пытаешься улыбнуться, но улыбка выходит болезненной и горькой.
- Ты же понимаешь, Галь, мы упустили момент. Целоваться по углам в нашем возрасте смешно, на любовников мы тоже не тянем…
Это ты верно сказал: целоваться по углам уже смешно. Ну а если не по углам? Я даже не замечаю, как произношу последнюю фразу вслух.
- Ну а если не по углам… Ты можешь представить себе нашу совместную жизнь? Галя… - ты замечаешь мою истеричную улыбку и тут же замолкаешь. Рывком поднимаешься с дивана и, обойдя кресло, встаёшь за моей спиной.
Я слышу, как ты сглатываешь, глубоко вдыхаешь, будто набираешься смелости:
- Галя… Галочка…
У меня больше нет сил терпеть.
- Зачем ты меня так называешь? Зачем? Почему всё так сложно, так глупо?
Твои ладони неуверенно ложатся мне на плечи. Я чувствую, как ты наклоняешься ниже, по спине пробегает колючая дрожь.
- Я дурак… Прости меня… Что я могу сделать? Предложение? Ты ведь сама понимаешь, что не согласишься. Я опоздал, я должен был сделать это раньше, гораздо раньше… Прости меня за Алису… Я ведь из-за тебя за ней ухаживал…
- Я тоже доказать тебе хотела… С Ильёй… - Я не успеваю подавить судорожный вздох и, махнув рукой, заканчиваю: - Доказала…
Несколько минут мы молчим. Тишина выходит неприятной и натянутой, будто рядом лежит тяжелобольной.
- Коль, ты гитару в руках давно держал?
- Не слишком, - ты непонимающе жмёшь плечами.
- Подыграй мне?..
Я по памяти набрасываю аккорды – на обратной стороне папки с ФЭСовским логотипом – и сажусь чуть правее.
Ты мягко берёшь первый перебор, и внезапно я ощущаю внутри гулкую успокаивающую пустоту – такую, какая бывает после долгих слёз.
- Так редко здесь живут громы,
В привычном серебре люстры.
Мне хорошо одной дома,
Но как-то без тебя пусто…
Я немного удивляюсь тому, как верно ты попадаешь в аккорды, умело чередуешь перебор и глиссандо. К концу первого куплета я почти уверена, что ты давно знаешь эту песню.
- Без поиска всегда правых,
Без разделения власти,
В объятиях, в вечерах, в травах
Безумное моё счастье…
Должен быть припев, но, закончив проигрыш, ты откладываешь гитару и придвигаешься ближе. Не вполне отдавая себе отчёт в том, как завтра в ФЭС мы будем смотреть другу в глаза, я кладу голову тебе на грудь. Ты обнимаешь меня за плечи, и шепчешь – тихо-тихо:
- Внезапная моя радость,
Притихшая моя нежность,
Желанная моя слабость,
Поющая моя верность.
