В соседней комнате вновь стала интенсивно стучать кровать, но в этот раз никаких других звуков не было. Я отправилась в ванную и включила холодную воду, умылась.
Я еще никогда в своей жизни никого не била. Но «клиент» явно получил по заслугам.
Спустя время я вышла в комнату и прибралась там. На улице стало уже темно, и я прилегла на кровать. Я закрыла глаза, и мне почему-то вспомнился мой седьмой день рождения. Папа устроил праздник на озере: было так здорово кататься на барже и тут же веселиться. Тогда мне подарили цепочку с подвеской в виде солнца и полумесяца. Я до сих пор носила её, бережно храня, как память о папе и счастливом детстве.
Незаметно я уснула.
По уже сложившийся традиции мое пробуждение было бурным. В этот раз дверь в комнату открылась с такой силой, что, наверное, будь я в поместье, потолок бы точно обвалился. Меня грубо стащили с кровати на пол, и мужская нога сильно пнула меня в живот, потом еще раз и еще. Руки резко вздернули вверх и отвесили оплеуху такой силы, что я почувствовала привкус своей крови. Потом я вновь встретилась с твердым полом, меня стали усердно пинать, пока я, скорчившись в позе эмбриона, не потеряла сознание.
========== Глава 7 ==========
«И почему моя жизнь такая жестокая? Она постоянно проверяет меня на прочность. Хотя после девяти лет в доме дяди я поняла, что у меня есть стальной хребет, значит, смогу выстоять в этой битве под названием моя жизнь».
Я открыла глаза. Вокруг опять была абсолютная темнота. Похоже, у меня входит в привычку просыпаться в странных местах после того, как меня побили.
Кстати, о побоях… Я лежала на дощатом полу лицом вниз и чувствовала запах земли. Все тело болело. Пошевелив руками, я с некой радостью поняла, что они в этот раз не связаны. Опираясь на них, я приподнялась и сразу пожалела об этом: резкая острая боль резанула бок так, что у меня перехватило дыхание. Думаю, внутри что-то повреждено точно, так как самые сильные удары пришлись именно на ребра и живот. Даже вдохи причиняли боль, щека тоже ныла, аккуратно пальцами я ощупала ее: корка из запекшейся крови и припухлость, скула тоже ныла.
В этот раз хотя бы я не лишена свободы действий, поэтому, кое-как приподнимаясь, вновь охнула от боли и на ощупь стала искать хоть что-нибудь вокруг себя. Под пальцами чувствовалась шершавая поверхность, видимо, стена, на моей ноге почувствовалось давление и тяжесть. Скрипя зубами, я присела и нащупала железную цепь с обручем, охватившим икру. Массивная цепь была прикреплена к стене.
Судя по гулу шагов, помещение было больше моего прежнего обиталища, но в темноте я не хотела его исследовать. С моего тела было достаточно и побоев. В этот раз я не слышала никаких звуков, была абсолютная тишина. Я присела и прислонилась к стенке спиной. Голова гудела, и все тело ломило. Наверное, я задремала, или мне так показалось, но я услышала щелчки, и дверь открылась, и в проеме появился человек. Входя, он включил свет, который осветил комнату. Это был Билл. От его вида меня бросило в дрожь.
— Смотрю, ты живучая сучка, — произнес он, мерзко оскалившись.
— Да лучше бы я не проснулась, — буркнула я, стараясь, чтобы мой голос был тверд и не выдавал истинных эмоций.
— Нет уж, ты так легко не отделаешься, крошка.
— А жаль… Лучше кормить червей в земле, чем видеть вас и этот притон. Пришел отбить мне еще какой-нибудь орган?
— Нет, пришел проверить, не сдохла ли ты тут, — ответил Билл, приближаясь ко мне и резко хватая меня за лицо, стискивая своей лапищей.
Я даже пискнула, хоть и не хотела доставлять ему такого удовольствия. Его губы скривились в подобии оскала.
— Не бойся, я пока… — он выделил это слово особенно, — не стану тебя бить. Но ты все равно поплатишься за то, что пустила кровь клиенту.
Мужчина отпустил мое лицо.
— Да, а то, что меня побили как собаку, это не считается? — уточнила я.
— Как ты верно себя охарактеризовала! Сучек надо учить, чтобы они были послушными и знали свое место.
Он замахнулся, а я дернулась, но Билл не ударил, а лишь заржал.
— Вот вчера Дин тебя и учил, понравилось?
— Иди ты… — гневно послала я его, за что тут же была прижата его массой к стене, что отозвалось жуткой болью в боку, и я вскрикнула, но он даже ухом не повел.
— Что, больно? — шикнул Билл, его лицо было в паре сантиметров от моего. — И правильно, это будет тебе уроком и напоминанием в следующий раз подумать, прежде чем бить клиента.
Он придвинулся еще ближе, прижимая сильнее нарочно, зная, что причиняет боль, но, похоже, ему это даже нравилось.
— В следующий раз, если сотворишь такую глупость, наказание будет еще… приятнее для меня и жутко горько для тебя.
Он вновь развернул мое лицо чуть в сторону, и я увидела комнату, где находилась. Это было ужасно. На стенах висели кандалы, свисали цепи, хлысты с зазубренными концами. У стены стол, на нем были кандалы: на столешнице и внизу, у ножек. Также там была железная конструкция в виде буквы «Х» с такими же наручниками сверху и снизу, и еще какие-то мало понятные и приятные вещи. Наверное, это отразилось в моих глазах, и мужчина радостно улыбнулся, будто бы он был ребенком и ему показали новую комнату с игрушками.
— Вот, смотри, что тебя ожидает за следующий промах, крошка, — почти радостно заявил он.
Все внутри меня задрожало от мерзости увиденного. Пустой желудок сделал сальто и стал горечью подкатывать к горлу, я крепко сжала зубы, боясь, что меня стошнит прямо на Билла. Он наконец-то поднялся с меня.
— Я не стану выключать свет, чтобы ты могла подробно изучить все эти милые штучки в комнате. А еще очень буду надеяться, что продолжишь упрямиться и я наконец-то смогу испробовать их все на тебе и оттрахать после так жестко, что ты не сможешь даже ноги свести вместе, не то, что ходить.
И довольный произведенным эффектом он направился к двери. А я, прорвавшись сквозь свой шок, почти крикнула:
— Вы чертовы садисты! И даже можешь не мечтать, этого никогда не будет.
Он обернулся.
— Тогда тебе придется научиться молча и примерно раздвигать свои чудные ножки, чтобы тебя мог трахать любой, кто заплатит. До встречи, крошка.
И дверь за ним закрылась. Свет, как Билл и сказал, он не выключил, оставляя меня наедине с ужасами того, что здесь творилось. Было трудно представить, сколько девушек здесь страдали.
Цепь хоть была недлинной, но все же давала мне хоть как-то двигаться. Я развернулась спиной к этим жутким вещам и постаралась отвлечь себя мыслями о чем-то более приятном. Но таких вещей практические не было в моей жизни.
Как и тогда, они на несколько дней про меня забыли. Мне казалось, что я сижу тут уже как минимум месяц. Тут было ужасно душно и тело то и дело покрывалось холодным потом, в попытке охладиться. Иногда я вставала, чтобы размять мышцы, и каждый раз меня передергивало от вида содержимого комнаты. Мне начало казаться, что предметы двигаются, подбираясь ко мне ближе, как только я отворачивалась. Кажется, я медленно начала сходить с ума.
Поэтому я старалась не спать, меня мучила жажда и голова казал была из свинца, а еще бок все сильнее болел день ото дня, иногда я даже вздохнуть боялась. Хотя отек на щеке стал спадать…
Я резко вздернула головой, понимая, что задремала, меня трясло как в лихорадке, тело горело огнем, но тут не чем было накрыться, только деревянный пол и стена из бетона. Я так устала, мне хотелось просто прилечь хоть на секундочку и закрыть уставшие от бодрствования глаза. Вещи вроде вели себя спокойно, я зорко осмотрела всю комнату, но они оставались на своих местах, и я все-таки уступила своему телу, прилегла на доски. Хотелось свернуться клубочком, но адская боль в боку не давала. Рискнув прикрыть глаза, я почувствовала, как сильно они устали, тело продолжала сотрясать дрожь, пробегая волнами по телу. Вдруг послышался скрежет, и я большим усилием заставила себя разомкнуть веки, посмотрела на комнату: все было на своих местах и все та же тишина вокруг. От болезненного вздоха меня пробил кашель, закрывая рукой рот, я сплюнула слюну и широко раскрыла глаза, так как это была вовсе не слюна, а кровь.
