– Три очка в пользу Кэди! – И все они троекратно прокричали «Гип-гип-ура!». Потом кто-то запел «Боевой гимн Республики» (в конце концов, они находились все-таки в Вирджинии!), а другие два младших повара схватились за руки и пустились в пляс, пока их товарищ превратил крышки от кастрюль в литавры и заодно выбивал ритм на нержавеющей стальной поверхности стола.

Сначала Кэди не могла даже двинуться от удивления, а потом рассмеялась, кто-то схватил ее за руки и закружил по кухне. Вылетевшая в потолок пробка из бутылки шампанского и наполненные до краев бокалы только добавили веселья.

Впервые со дня возвращения из Ледженда Кэди смеялась от души.

– Что за чертовщина здесь творится? – перекрывая шум, раздался окрик Грегори, который, войдя в кухню, изо всех сил хлопнул дверью. В то же мгновение веселье замерло, и все, кроме Кэди, юркнули на свои рабочие места. Одна она осталась стоять посреди кухни, держа в руке полный бокал шампанского. Темные брови Грегори недовольно сошлись на переносице.

– Моя мама находится в моем кабинете. Она плачет, – сказал он тихо, почти угрожающе. – У нас полон зал посетителей и очередь на два квартала, а ты, Кэди, пьешь здесь шампанское, предназначенное для клиентов и.., и.., танцуешь!

Подняв к глазам бокал, Кэди следила за пузырьками.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой Грегори. Если кто-то будет тебе на меня жаловаться, подстрели его. Не сильно, чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы помнил о хороших манерах.

Грегори онемел от такой тирады, а все остальные замерли у своих столов. Одно дело накричать на ужасную зануду миссис Норман, но совсем другое – бросить вызов сыну хозяйки. Все в ресторане прекрасно знали, что Кэди здесь такая же работница, как все они, и по виду Грегори можно было догадаться, что сейчас их помолвка не играла никакой роли.

Выражение лица Грегори не смягчилось.

– Ты собираешься готовить или пить? – холодно поинтересовался он. – Я хочу это знать, чтобы сообщить посетителям. – Он произнес это таким тоном, словно Кэди страдала от запоев и он умолял ее не напиваться именно сегодня вечером.

Однако Кэди не дрогнула. Девушке, на глазах у которой едва не повесили человека, рассерженный жених вряд ли мог внушить опасения.

– Не исключено, что я буду делать и то и другое, – проговорила она, не сводя глаз с Грегори.

Грегори уступил. Выражение его лица смягчилось, и он шагнул Кэди навстречу, но она уже повернулась к нему спиной.

– Может, тебе лучше присоединиться к твоей матушке в твоем кабинете, а кухню оставить мне? – бросила она через плечо.

На какое-то мгновение могло показаться, что Грегори сейчас рассвирепеет, но, взглянув на своих работников, которые наблюдали за этой сценой с нескрываемым интересом, он лишь слегка пожал плечами.

– Конечно, дорогая, как скажешь. – Грегори заговорщически подмигнул мужчинам, словно желая сказать: «Ох, эти женщины!» – и покинул кухню.

Не успел Грегори выйти из кухни, как Кэди охватила крупная дрожь. Она испугалась. Ей захотелось немедленно броситься вслед за ним и извиниться, но постепенно это чувство начало сменяться ощущением такого душевного подъема, какого она не знала никогда прежде.

– Кто-нибудь желает помочь мне тоненько нарезать три картофелины?

– Я! – вызвался один из поваров.

– Нет, я! – крикнул другой.

И четверо молодых людей, словно веселые человечки из мультфильма, бросились вперед, толкаясь и обгоняя друг друга, так что Кэди рассмеялась до слез. После случившегося кормление посетителей пошло весьма споро и быстро. К тому же Кэди никогда не испытывала от своей работы в «Луковице» – такого удовольствия. В какой-то момент один из помощников чмокнул Кэди в щеку и прошептал:

«Спасибо». Ему не нужно было объяснять, за что он благодарит ее. Отсутствие постоянных жалоб миссис Норман можно было сравнить только с ангельской музыкой небес.

После того как была подана последняя порция, в кухню заглянул один из официантов и сообщил, что Кэди хочет видеть «босс».

– Говоря «босс», ты имеешь в виду мистера Нормана? – поинтересовался один из поваров. – Думаю, власть сегодня вечером переменилась. Настоящий «босс» перед тобой. – Он выразительно указал обеими руками в сторону Кэди.

Официант загоготал.

– Ага, согласен! – кивнул он и вернулся в зал.

«Неужели все считают меня тряпкой? – задумалась Кэди. – И никто даже не предполагает, что я способна кому-то возразить?»

В Ледженде о ней так никто бы не подумал.

– А ведь там была та же самая женщина, что и здесь, – это я, – прошептала она, направляясь в кабинет Грегори.

Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять, что двумя-тремя замечаниями он не ограничится. Садясь в кресло, на которое он указал кивком головы, Кэди уже понимала, что попала на серьезную лекцию.

– Кэди, – заговорил Грегори тоном, по которому было ясно – он огорчен, но «обязан» с ней поговорить. – Я нахожу, что твое поведение сегодня вечером было недопустимым. Я еще могу вынести то, что ты унижала меня перед лицом обслуживающего персонала, но я категорически не могу позволить тебе разговаривать таким тоном с моей матушкой. Сейчас она лежит в одной из комнат наверху. Я вынужден был дать ей успокоительное, чтобы она пришла в себя.

Он стоял, сцепив руки за спиной. Потом склонился через стол к Кэди и отчетливо проговорил:

– Она плакала.

Кэди знала, что должна сейчас сказать, что очень сожалеет, но никакая сила на свете не заставила бы ее разомкнуть губы. Она просто сидела в кресле и ждала от Грегори продолжения.

– Моя мать и я всегда были добры к тебе, мы предоставили тебе полную свободу действий в ресторане. Моя мать – а она не слишком крепкая женщина – очень много работала, чтобы вернуть «Луковице» ее былую славу, и это было очень непросто сделать одной, без мужа. Но так или иначе, она это сделала и позволила тебе участвовать в этом возрождении нашего ресторана.

Это его утверждение было настолько абсурдным, что Кэди едва не рассмеялась вслух. Ей, Кэди Лонг, обязана была эта старая, обшарпанная забегаловка своим возрождением. Причем все, что ей удалось, было сделано именно вопреки, а не благодаря постоянному вмешательству миссис Норман.

Грегори, казалось, ждет, когда Кэди извинится, но она по-прежнему только смотрела на него. Тогда он тяжело вздохнул и извлек из открытого ящика стола тяжелую папку.

– Я хотел, чтобы это было для тебя сюрпризом. – Он посмотрел на нее с упреком. – Сюрпризом ко дню венчания, но твое сегодняшнее поведение вынуждает меня открыть этот замечательный сюрприз раньше времени.

При этих словах Кэди ощутила легкий укол вины. Что же это такое? Драгоценности? Ключи от новой машины? Или, может, он вписал ее имя в купчую на дом? Или передает ей третью часть акций ресторана, который именно она привела к вершинам успеха?

С недовольным видом Грегори бросил папку Кэди на колени. Она открыла ее, но, честно сказать, бумаги, которые она увидела внутри, ни о чем ей не говорили. Похоже было, что Грегори и его мать приняли участие в каком-то предприятии вместе с бесчисленным количеством других людей. Но как Кэди ни старалась, она не видела своего имени ни в одной из бумаг.

– Кэди, – недовольным тоном продолжал Грегори, – я никогда не говорил тебе об этом, но я вынашивал важные планы на наше будущее, когда мы поженимся. Совсем недавно ты высмеивала меня, когда я усомнился в твоей идее благотворительности. Ты решила, что я сноб и изувер, но ты не подумала спросить у меня: может, причина, по которой я выражаю такие сомнения, заключалась в том, что я строил для нас совсем иные планы?

На секунду замолчав, он указал рукой на папку у Кэди на коленях.

– Я намерен взять некоторые из лучших твоих рецептов, особенно тех блюд, что ты подавала президенту, и запустить их в массовое производство.

Кэди прищурилась, не понимая, что он имеет в виду.