- Ну так что же, ты до сих пор отказываешься признать, что я здесь хозяин? Хотя пробыл я здесь уже несколько лун.
- Ты только гость здесь, царь. Незваный, надолго оставшийся. Но не больше.
- Ты еще забыла, что я твой муж, дорогуша, - Бала огрызнулся, на лице проступили багровые пятна, но через мгновение он вновь был спокоен.
Гудрун молчала. Не надо быть мудрецом, чтоб догадаться, что именно это бесило его больше всего. Но сейчас он молчал, смотрел на кубок и криво улыбался. Блики от огня плясали на вычищенной меди.
- Зовешь меня гостем, Гудрун...
Та еле заметно вздрогнула. Он почти никогда не звал ее по имени, хоть этому она была благодарна судьбе. Слушать собственное имя из ненавистных уст было тяжко и мерзко.
- Все думаешь, если не примешь, не поверишь - то все для тебя станет, как прежде... Одинокая постель, венец на челе, люди, покорные тебе, дочь, которая стала бы твоей наследницей...
Рука хозяйки дрогнула. Уголок губ дернулся вниз, багровое пятно расползалось по вышитой скатерти, а кубок с пустым звуком покатился по полу. Девен невольно потянулся к рукояти меча и сжал на ней дрожащие пальцы. Взгляда хозяйки он не забудет еще долго, пусть и смотрела она через зал, полный людей и копоти от сальных свечей. Если бы все сплетни и сказки оказались правдой, если б правда она была ведьмой, гарпией с горных ущелий, если бы кинулась сейчас к нему в бессильной ярости - он бы не помешал ей и не остановил бы ее. Хоть и нет его вины, боги свидетели, что он молчал.
- Как ты?..
- Не смотри так на Девена, дорогая, расслабься, - с усмешкой перебил ее Бала. - Не думала же ты, что я приставлю только его следить за тобой. Он верен, но наивен и жалостлив, твои люди оказались куда более сговорчивыми и понятливыми. Подумать только, сколь многое в этом мире можно купить и продать, если сговориться в цене...
Гудрун дрожащими пальцами медленно перебирала бахрому на скатерти, стараясь сдержаться. Вновь и вновь, как и каждую минуту за последние месяцы. Ради них она боролась, они же и оставили ее, как оставляют тонущую ладью во время бури.
- Ее здесь уже нет и придумать ты ничего не успеешь, - продолжал царь, наливая себе остатки вина из кувшина. - Ее отвезут в Дор и там она и будет оставаться, пока ты не образумишься. Пойми уже, она не займет твое место. И только наши сыновья будут наследовать и моя кровь. А твое время - твоих колдунов, крикливых птах, вздорных старух - все это уйдет, поверь, будто и не было никогда. Пройдет, как нелепый сон и это будет мудро.
- Скорее умру и предам все, что мне дорого, чем дам тебе сына, царь, никогда, запомни.
- До чего вы, женщины, падки на громкие слова! - Бала расхохотался; Девен начал невольно пробираться ближе к столу, все также нервно сжимая рукоять, пойми зачем - его царь, его воля. - В смерти вам нет радости, нет избавления, вы же до жути боитесь ее. Не надо, дорогая, у меня как раз есть для тебя подходящий подарок.
Он махнул рукой, двери зала распахнулись. Вошел взлохмаченный и напуганный слуга, совсем еще мальчик. В руках он нес большую корзину с крышкой. Спотыкаясь и отводя глаза, он подошел к столу и поставил ее перед Гудрун.
- Открой ее, открой же. Ох, да не скромничай, тебе понравится, я уверен...
Царь резко сорвал крышку с корзины, подвинул ее ближе к хозяйке. Гудрун сдавленно вскрикнула и вжалась в резное кресло.
- Любуйся, хорош подарок, правда? Тебе под стать!
В соломе на дне в засохшей крови лежала отрубленная голова. Глаза закрыть никто не потрудился, и они точно в душу смотрели, уже подернутые посмертной мутью. А Гудрун все не могла отвести взгляда, хотя губы уже начинали дрожать. Девен потянулся было к крышке. Надо бы закрыть, спрятать, какая разница кем он был, другом или врагом, она не заслужила видеть это. Но царь ударил кулаком по столу.
- Оставь, пусть смотрит! Пусть любуется на своего братца.
- Ты поклялся, поклялся перед богами, - хрипло выдавила она.
- Боги поймут. И ты поймешь. Должна понять, что твоего ничего уже нет здесь. Ни людей, ни родной крови. Прими это и встреть меня сегодня, как покорная супруга.
Царь встал. Гудрун не шевельнулась. По ее щеке текла одинокая слеза. Она неловко гладила спекшиеся от крови волосы, сильно закусив губу.
Сердце воина колотилось, в ушах шумело. Но он лишь стоял, отводя взгляд. У порога Бала обернулся.
- И да, Девен. Ты глупец и почти предатель. Помни об этом, потому что уверяю - я не забуду.
