Пригляделась. Витька Липовкин орет. Насколько я помню, я не просто ему отказала, а прилюдно, в больнице, еще и антисептиком в лицо прыснула, чтобы умылся. Запомнил, видимо. Нечего было лапать меня за выступающие места. Брр, гадость какая.

Я бы просто прошла мимо, но Венька встал, как вкопанный и уставился на Витьку исподлобья немигающим взглядом. Молча. И что, оставить его здесь одного? А если драться начнут?

– Вень, пошли. – Дернула его за рукав.

Все равно, что со статуей поговорила. Посмотрела на Липовкина, который вдруг занервничал и отступил.

– Да, че? Че? Да я так это…. – Обидчик попятился и скрылся за дверью магазина.

Кулаев выдохнул и повернулся ко мне.

– Больше никто не обидит. – Только и сказал он.

И как мне на это реагировать? Так, ладно, до дома дойду и там подумаю. В голове пока ничего в логическое объяснение не влезало. Такое ощущение, что в мире существуют другие законы физики, о которых я ничего не знаю. Вздохнула и зашагала в сторону дома, старательно обходя лужи. Вот только через двадцать метров все равно пришлось остановиться. Несмотря на отсыпанную дорогу, лужа была от обочины до обочины. Да и по краю дороги было не обойти. Пока стояла и думала, Кулаев решил проблему по-своему. Подхватил меня на руки, перекинул через плечо вниз головой и кверху пятой точкой и перенес через препятствие. Сгрузил вниз, как мешок с картошкой.

– Ты ни разу не романтик. – Восстановила равновесие и сдула прядь светлых волос с лица.

– Учту. – Услышала в ответ.

Какой-то он односложный и многозадачный. Пошагала дальше, стараясь как можно быстрее попасть домой и там спрятаться от него. И от своих размышлений.

Вот только, едва мы пришли к дому, Вениамин спросил.

– Я зайду, померяю? – И вытащил из кармана рулетку.

Я удивленно заморгала, а потом догадалась. Ему, наверное, печь нужно посмотреть.

– Заходи, конечно. Но предупреждаю, мама своеобразно к тебе относится. – Предупредила честно.

– Знаю. – Кивнул он и зашел в дом.

Пожала плечами и вошла следом. Мама возилась на кухне и, когда увидела Кулаева, всплеснула руками.

– О, Вениамин пожаловал. Печь смотреть пришел? Только она протоплена, сегодня делать ничего нельзя. – Предупредила она.

Он молча кивнул, снял сапоги у порога и безошибочно прошел… в мою комнату. Я поспешно выскочила из своей обуви и ринулась за ним. Застала я его за весьма странным занятием: он измерял мою кровать.

– Что делаешь? – Спросила, уже ничему не удивляясь.

– Кровать смотрю. – Он положил рулетку в карман и задумчиво осматривал комнату.

Мне вдруг стало стыдно. Комната у меня была немного детская. Плакаты на стене, какие-то подростковые финтифлюшки. И это у тридцатиоднолетней женщины. Даже шторы на окнах с Винни-Пухом сейчас смотрелись странно. Интересно, почему я не стала ничего здесь менять после своего приезда?

– Тебе мала эта комната. – Вдруг сказал Венька. – Другую сделаю.

– В смысле? – Не поняла.

– Дома у нас другую сделаю, там сама все поставишь. – Пространно пояснил он.

– У нас? – Удивлялка сегодня сломалась окончательно.

– Да. – Кивнул он и вышел из комнаты.

– Капец. – Пробормотала, зависнув. Через минуту вышла из комнаты, но парня в доме уже не было. – Где он? – Спросила у мамы.

– Ушел. Даже печку смотреть не стал. – Мама нахмурилась. – Что-то я уже жалею, что тебя к нему отправила. Ты чего такая потерянная?

Сбросила куртку и повесила на гвоздь. Прошла села за стол и уронила голову на руки.

– Он меня валерьянкой напоил. – Простонала.

Мама замерла.

– А что за повод для такого редкого напитка? – Спросила она подозрительно.

– Он сказал, что женится на мне. Представляешь? – Подняла голову и посмотрела на маму.

Она к моему удивлению улыбнулась.

– Это полдеревни знает. Ты одна в неведении была.

– Откуда полдеревни знает? – Напряглась я.

– Так он никогда и не скрывал, что к тебе неровно дышит. Ты сама от него шарахалась.

– А если ты знала, чего про него гадости говорила? – Прищурилась.

– Чтобы ты внимание на него обратила. Ты ж от всех мужиков бегаешь, после Сашки. Как тебя еще замуж выдавать?

Я обиделась. Чего они меня все сбагрить пытаются? Чего я им плохого сделала?

– Между прочим, Сашку ты сама на чистую воду вывела. – Проворчала я.

– А надо было с ним всю жизнь тебе маяться позволить? Кобель же натуральный. Вы когда сюда приезжали, всех соседок взглядами огладил. Я еще тогда подумала, что есть у него кто-то кроме тебя. – Мама села напротив меня.

– Думаешь, я с Венькой не намучаюсь? – Спросила устало.

– Этот с детства окромя тебя никого не видит. Ты только сама, кроме себя самой никого не замечаешь. Да и себя скоро смотреть перестанешь. – Припечатала мама. – Мне внуки нужны, а вы с Петькой как сговорились. Один не может к бабе подойти, а ты, наоборот, от мужиков бегаешь.

– А если я не хочу, чтобы мужик моей жизнью распоряжался? – Вспылила я.

– А ты попробуй Кулаеву отказать? – Мама усмехнулась. – Он все равно вывернет, как лучше. С детства за ним наблюдаю. Верткий парень, иначе не выжил бы.

– В смысле, верткий? – Мозг уже думать сегодня отказывался.

– Он все младенчество болел, мать его то по больницам, то по бабкам таскала. Лет в пять болеть перестал, зато стал странным немного. Один раз появится из ниоткуда и щенка из под колес машины вытащит. Или котенка из пруда спасет. В десять лет уже людей спасал. Помнишь, дом на углу улицы стоял? Он с Анжелкой Лапотковой из этого горящего дома пьяного хозяина вытащил. И дети же. Взрослые бы испугались, а эти полезли. – Громким шепотом вещала родительница. – И отцу твоему говорил, чтобы тот ехал в город, сердце правил. Да только тот упрямый был слишком, ты вся в него. – Мама прослезилась, но продолжила. – Парень за последний год, как приехал с учебы, и дом устроил, и работает в три руки, и не зазнается людям помогать. Шабаршиным печь недавно бесплатно переложил. У них детей четверо, денег много нет, так он ни копейки не взял. Где ж такое в наше время увидишь?

Я вздохнула, чувствуя, что веки от усталости слипаются.

– Он и с нас денег не возьмет. Сказал, что ужинами отплачу.

Мама удовлетворенно улыбнулась.

– Я ж говорю, вывернет, как надо.

Бедная я бедная. Заговор какой-то повсеместный.

Вениамин

Я захлопнул капот машины и нахмурился. Хлипкая она какая-то. Вряд ли Поля сейчас согласится на новую и более надежную, но через пару месяцев ей придется смириться с такой покупкой. И так сегодня проводку поправил в машине, могла загореться. И со мной ей тоже придется смириться. Другого выхода просто не было.

Нашел телефон и позвонил Марье Догилевой.

– Петра Воронина привези. – Сказал.

– Кулаев, я тебе не такси. – Проворчала она в трубку. – И где я тебе его возьму?

– Он последний дом в поселке осматривает. – Подсказал.

– Да что б тебя. И что мне за это будет? – Подозрительно спросила она.

– Ты не разобьешь ту машину, которая у тебя сейчас есть. – Ответил.

– Вот умеешь ты убеждать. – Вздохнула она. – Жди, через полчаса приедем.

Я вымыл машину и отполировал до блеска. А еще поставил красивую кованую конструкцию из стальных роз на бампер. Во-первых, красиво, а во вторых, дополнительная металлическая защита.

У меня была первостепенная цель – обеспечить Полину менее опасной техникой. Завтра переложу печь в доме ее матери. Понимаю, что она долго там не задержится, но она будет горевать, если с ее родными что то случится.

Петр был очень хозяйственным мужчиной, но очень занятым. Я уже примерно знал, как будет развиваться его жизнь в ближайший год, и надеялся, что это поможет мне в завоевании Поли. Было немного не по себе, что я впервые использую свои аналитические способности в своих личных целях.

А еще пара веточек полыни и лаванды для запаха. Поля нервничать не будет за рулем. Спрятал в бардачке и кармане водительской двери. Дай бог, сразу не найдет.