По дороге в больницу он спросил ее об Алане. Она сказала, что он должен ждать их на месте. Так и оказалось. Алан выглядел заспанным, а также сердитым, ведь Лиандер и Блейр пришли вместе.
День выдался тяжелый и долгий. Казалось, что только Ли несет персональную ответственность за каждого пациента, а втроем они должны заменить дюжину работников. В час дня привезли четырех мужчин, получивших ранения при обвале на шахте. Двое из них уже были мертвы, у одного — сломана нога, а четвертый находился между жизнью и смертью.
— Он не жилец, — сказал Алан. — Оставьте его. Глаза мужчины были закрыты, но Блейр показалось, что он все же пытается бороться за жизнь. Она не могла определить, какие у него внутренние повреждения, но посчитала, что шанс есть. По всем правилам он должен был уже умереть, но желание жить продолжало поддерживать его на самом краю.
Блейр посмотрела на Ли, и на мгновение ее взгляд напомнил ему огонь в глазах профсоюзных агитаторов.
— Думаю, что надежда есть. Давай разрежем и посмотрим. Я вижу, он хочет жить, — настаивала она.
— Блейр, — раздраженно сказал Алан, — любой тебе скажет, что он не протянет и нескольких минут У него раздавлены все внутренности. Дай ему спокойно умереть на руках родных.
Блейр даже не взглянула на Алана, она не отводила взгляда от Ли.
— Пожалуйста, — шептала она, — пожалуйста.
— Давайте перенесем его в операционную, — согласился Ли.
— Нет! Не двигайте его. Посмотрим прямо на этом столе.
Оба — и Блейр, и Алан — оказались правы. Внутренности действительно повреждены, но не так сильно, как они предполагали.
Разрыв селезенки и кровотечение, но им удалось остановить его и зашить некоторые другие повреждения.
Из-за кровотечения действовать пришлось быстро, и как-то незаметно для всех Алан оказался лишним. Лиандер и Блейр уже успели сработаться. Каждый имел опыт подобных операций. Они быстро накладывали швы — миссис Креббс только успевала вдевать нитки в иглы. Когда Алан понял, что ему за ними не угнаться, он отошел в сторону, дабы не мешать.
Зашив внешний разрез на животе, они покинули операционную.
— И что ты думаешь? — спросила Блейр у Ли.
— Теперь уж как Господь распорядится, но, думаю, мы сделали все от нас зависящее, — он улыбнулся ей. — Ты действовала отлично. Не правда ли, миссис Креббс?
Полная седовласая женщина проворчала:
— Посмотрим, выживет ли пациент — И вышла из комнаты.
— От нее, наверное, не дождешься похвалы, — заметила Блейр, отмывая руки.
— Только если заслужишь. Я все еще жду своей. Я, правда, здесь всего два года.
Оба рассмеялись. Блейр даже не заметила Алана, который стоял у стены и смотрел на них.
Покинув операционную, они снова пошли в палаты, а в конце дня осмотрели ребенка, получившего ожоги. День уже клонился к вечеру, но Блейр и Ли, похоже, не чувствовали усталости, тогда как Алан все больше и больше ощущал свою полную ненужность. Дважды он пытался заговорить с Блейр о возвращении домой, но она и слышать об этом не хотела. Она не отходила от Лиандера ни на шаг. К десяти часам вечера Алан окончательно выбился из сил.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — сказал Ли. Часы показывали одиннадцать. — Там у меня есть пиво и сэндвичи. И я хочу кое-что вам показать.
Алан сел в кресло и с жадностью стал поглощать свой сэндвич, а Ли достал свернутые в трубку чертежи и развернул их перед ними.
— Это моя женская клиника. Сюда женщина сможет прийти с любым недомоганием и получить полный курс лечения. Еще мне бы хотелось открыть специальный центр, где женщин обучали бы следить за здоровьем детей, — он улыбнулся Блейр. — И никакого лошадиного навоза или пластыря от рака.
Она улыбнулась ему в ответ и вдруг осознала, что его лицо находится всего в нескольких дюймах от ее лица, что он делает движение в ее сторону и что подобный взгляд она видела у него только раз — в ту ночь. Прежде чем Блейр поняла, что делает, она наклонилась к нему — это показалось ей так естественно, не менее естественно, чем мысль о том, что он должен поцеловать ее.
Но когда его дыхание уже коснулось ее губ, он резко отодвинулся и стал скатывать чертежи.
— Уже поздно, я, пожалуй, отвезу тебя домой. Похоже, мы здорово вымотали Алана. И потом, к чему тебе знать о моих планах. Тебя здесь даже не будет. Ты будешь работать в большом городе, в прекрасной больнице, никаких забот со строительством, размещением оборудования, подбором персонала, с тем, кого и чему учить. — Он замолчал и вздохнул. — В твоей городской больнице все давно налажено. Там не будет такого беспорядка, как в новой клинике.
— Но то, что ты рассказываешь, звучит неплохо. Я хочу сказать, что обустройство нового места может оказаться очень интересным процессом. Мне бы хотелось иметь ожоговую клинику, или специальный изолятор, или…
Он прервал ее:
— Все это хорошо, но возможно только в большой городской больнице, где больные оплачивают свои счета.
— Если большая больница так хороша, почему ты не остался там? Почему ты уехал? — раздраженно спросила она.
С большим почтением он убрал чертежи в сейф.
— Полагаю, что мне хотелось чувствовать себя нужным, а не хорошо устроившимся, — ответил он. — На Востоке врачей больше чем достаточно. А здесь не каждый сможет справиться со всем кругом обязанностей. Здесь люди больше нуждаются в медицинской помощи, чем там. Я чувствую, что здесь я делаю полезное дело, а там у меня не было этого ощущения.
— Ты считаешь, что я из-за этого возвращаюсь на Восток? Из-за желания хорошо устроиться? Ты думаешь, что здесь я с работой не справлюсь?
— Блейр, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Ты спросила меня, почему я не работаю в большой, благополучной, удобной больнице на Востоке, я ответил, вот и все. К тебе это не имеет никакого отношения. Мы же коллеги, разве ты забыла? У меня и в мыслях не было поучать тебя — что ты должна или не должна делать. Между прочим, именно я убрал все препятствия с твоего пути. Я отказался от намерения жениться на тебе, чтобы ты могла вернуться на Восток, выйти замуж за Алана и работать в прекрасной больнице, как ты и хочешь. Что еще я могу для тебя сделать?
Блейр не знала, что ответить, но чувствовала внутреннее беспокойство. В этот момент мысль о работе в больнице св. Иосифа показалась ей такой неприятной, как будто она искала славы вместо того, чтобы помогать людям.
— Кстати, об Алане, — заметил Ли — Думаю, нам следует отвезти его домой.
Блейр абсолютно забыла об Алане и, повернувшись в его сторону, увидела, что он тяжело осел в кресле и дремлет.
— Да, пожалуй, надо отвез га его, — рассеянно заметила она.
Она напряженно размышляла над словами Лиандера. Может, большая больница и надежнее, но люди там не болеют так тяжело, как здесь, на Западе. И конечно, там гораздо больше врачей, чем здесь, а тут нет даже настоящей женской клиники. В Филадельфии, по крайней мере, четыре больницы для женщин и детей, там есть практикующие врачи-женщины, потому что все знают, что женщины иногда страдают годами, прежде чем решаются пойти на прием к врачу-мужчине.
— Ну как, вы готовы? — спросил Ли у Алана, разбудив его.
Всю дорогу домой Блейр думала о том, что сказал Лиандер, и уснула не сразу, вспоминая их разговор. Чандлеру, безусловно, нужен врач-женщина. Она могла бы вести занятия вместе с Лиандером и помогать ему с его новой клиникой.
— Нет, нет, нет! — сказала она вслух, ударяя кулаком по подушке. — Я не собираюсь оставаться в Чандлере! Я собираюсь выйти замуж за Алана, работать в больнице св. Иосифа и иметь частную практику в Филадельфии!
Она устроилась поудобнее и попыталась заснуть, но, погружаясь в сон, подумала о женщинах Чандлера, не имеющих врача женского пола. Ночь прошла беспокойно. В среду утром Ли заехал навестить ее, и Блейр обнаружила, что очень рада его видеть.
— Мне можно не появляться в больнице до вечера, поэтому я подумал, что мы могли бы проехаться верхом. Я был в гостинице и предложил Алану присоединиться к нам, но он сказал, что у него еще не прошла вчерашняя усталость и что он вообще не любит ездить верхом. Ты, наверное, не захочешь поехать только со мной?
