Я позвонил ей на работу, где только подтвердили мои сомнения: она там сегодня не появлялась и на звонки не отвечает. После этого я сразу же набрал ее номер… Телефон лежал дома, на тумбочке у кровати. Сорок пропущенных… Я, Лара Игнатьева – ее начальница, Ира Савельева – ее коллега, и какой-то незнакомый номер. Двадцать восемь пропущенных. Когда я дозвонился, меня словно током ударили. Мужчина представился психологом. Психологом! Ватафак? Моя жена ходила к психологу? Этот хмырь не пожелал отвечать на мои вопросы, о чем они разговаривали, сославшись на врачебную этику и положил трубку. Марина, уже тогда я был в прострации, для меня открывался новый мир, в котором, как оказывается, жила моя супруга, и в который меня даже не приглашала. В этом мире было место тайнам от меня, ее мужа. Словно в бреду я прошелся по квартире и отметил, что все ее вещи на месте: одежда, пальто, сапоги, телефон, даже очки. У нее, на секундочку, минус шесть, она не видит без очков абсолютно ничего. Не видела…

Я снова позвонил этому психологу, чтобы все таки добиться от него ответа: почему он так настойчиво и много сегодня звонил? Был повод? У нее был настолько тяжелый случай, что психолог, не увидев ее на сеансе, двадцать восемь раз пытался ей дозвониться? Но он не отвечал. Черт знает что тогда происходило в моей голове. Я попытался успокоить себя, наверняка он сейчас с пациентом и ему не до телефона. Нужно было сосредоточиться на поисках жены…

В полиции тогда не особо охотно разговаривали с людьми, желавшими написать заявление о пропаже человека, если прошло менее трех суток. Их даже не подстегнул тот факт, что "пропажа" была на восьмом месяце и это крайне беспокоило её мужа. Я обзвонил все больницы, роддома и пренатальные центры. Мало ли… Приспичило раньше срока. Это было бы, кстати, единственным разумным объяснением, куда она так неожиданно и буквально в одной пижаме, исчезла. И до сих пор ей некогда мне позвонить, чтобы я не сходил с ума. Но моей жены нигде не было. Абсолютно. Я обзвонил даже морги.

Через три дня тогдашняя МИЛИЦИЯ все таки зашевелилась, развернули поиски. Начали с психолога, так как их тоже заинтересовал тот факт, что женщина, у которой в доме "по словам супруга" (да-да, они тогда особенно выделили то, что пока все только по моим словам) была полная идиллия, посещала психолога. И вот тут началось самое интересное, веселое и новое для меня. Тот урод оказался совершенно не психологом, а просто знакомым Женьки. Знакомство это длилось около полугода и, по его словам, было близким. Я рвал и метал, готов был убить этого ублюдка. Только не за тот факт, что он спал с моей женой, а за тот, что врал! Мои доводы и мысли могут показаться банальным самоубеждением мужа, который отказывается верить в то, что ему наставили рога, но… Я знал Женю, как свои пять пальцев. Она была преданным человеком. Она потому и друзьями не обзаводилась, что жила под девизом "или всё, или ничего!". Ей не нужна была дружба, которая не до гроба.  И не нужна была любовь, которая не моногамна. Если бы она заинтересовалась кем-то другим, она бы разлюбила меня. Вернее, нет, не так! Она бы заинтересовалась кем-то другим, если  бы разлюбила меня! Но предварительно она собрала бы чемоданы, и всё мне честно сказав, ушла. Она не умела быть "наполовину". Она жила своей любовью и презирала предательство. И тем более не совершила бы это, будучи беременной, нося под сердцем ребенка.

Я пришел в себя, когда лежал на полу в наручниках. Меня бросили в камеру, и только ближе к вечеру выяснилось, что узнав подробности, я бросился на эту тварь с кулаками, начал крушить мебель в кабинете следователя и орал, что убью его. Само собой разумеется, я автоматически записал себя в первые подозреваемые. Неуравновешенный рогоносец. Скорее всего пришил женушку, закопал в лесочке, и теперь строит из себя убитого горем мужа.  Или еще, как вариант, сам не помнит, как убил в приступе ярости, и куда дел труп. Вот теперь на стены и лезет. Честно говоря, я и сам тогда об этом подумал – ведь я совершенно не помнил момента нападения на этого ублюдка.

Для меня начался ад. Мой разум всячески рвался из этой клетки, мне нужно было куда-то бежать, что-то делать. Пусть мои действия ни на йоту не приблизили бы следствие к разгадке, но я не мог просто сидеть и изводить себя мыслями: где же моя жена, что с ней могло случиться? Вдруг какой нибудь маньяк сейчас издевается над ней? Или ее убили. Или она в роддоме уже кормит нашу малышку и просто не может до меня дозвониться… А я просто сижу здесь! Сижу! И ни хера не делаю!

Через неделю не изменилось ничего. Её не нашли, я продолжал сидеть в СИЗО потому что мне все таки выдвинули обвинения. Я видел ее последним, мотив у меня был (в виде любовника), возможность тоже. Адвокат не особо чесался и я ещё месяц провел в этом аду, пока мои коллеги не скинулись и не прислали мне нормального защитника. Он быстро меня вытащил, и я сменил ад в клетке на ад в мире без неё.

Абсолютно никакие поиски не давали абсолютно ничего. Я бился как рыба головой об лёд. Ноль. Безрезультатно. Она просто исчезла. Ни следов, ни контактов. Мудила, который представился ее любовником, куда-то пропал, номер недоступен, дома его нет. Где ещё его искать я не представлял, а ведь он по сути был единственной ниточкой.

Тошнило от одной мысли, что Женька могла сбежать с ним. Ведь выходило, что весь наш мир, вся наша жизнь, в которой я был абсолютно уверен, оказалась не более, чем замком из песка. А мой разум отказывался с этим мириться.

Через месяц тоже ничего не изменилось…  Я доставал следователя ежедневными звонками, но всегда получал один и тот же ответ:

– Мы занимаемся Вашим делом, Владислав Игоревич, наберитесь терпения. Я понимаю, как Вам тяжело…

И бла… бла… бла…

Прошёл год. Всё оставалось без изменений. Следствие застопорилось, следователь сменился. Потом сменился ещё один. Потом ещё один год сменил другой.

Бурая листва за окном сменялась снегом, а я медленно, день за днём, умирал. Я опустил руки. Я больше не хотел её искать. Я её похоронил. Через год её "похоронил"  и суд. Её признали умершей по истечении пяти лет, и я умер окончательно. Уволился с работы, просто лежал и пялился в потолок целыми сутками. В запой уходить не было моральных сил, физических тоже. Моё тело совершенно меня не слушалось и отказывалось порой подняться даже в туалет. Я ненавидел себя. Я себя презирал.

Я потерял любовь всей своей жизни, я дал еще не рожденному ребенку умереть. Я действительно уже не сомневался в том, что Женьки и малышки нет в живых. Я это чувствовал. И еще чувствовал, что всё это моя вина. Что я за мужчина? Муж? Отец? Который не уберег своих девочек…

***

Дамы и господа, наш самолет заходит на посадку. Просим вас занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. В Санкт-Петербурге сегодня солнечно и удивительно тепло для конца марта! Семь градусов выше нуля. Спасибо, что воспользовались услугами наших авиалиний.

 Красивые, длинные смуглые пальцы с ярким маникюром неподвижно лежали поверх мужской ладони. На их кончики капали слёзы. Вернее было бы сказать "лились", и лились они с моего лица. На мои пальцы. Я пришла в себя и поняла, что держу за руку Влада, мы в самолете, только что приземлились в Петербурге и только что мужчина, сидящий рядом, вывернул мою душу наизнанку и хорошенько её выбил. Вытрусил всю лишнюю пыль, оседающую годами: безразличие к чужой боли, пафос, показуху. Всё это, присущее  бОльшей части нашего общества и мне в частности, было сейчас мне настолько противно.. Хотелось отмыться, забыться и больше никогда не возвращаться к своим старым мировоззрениям.

Чего стоят квадратные метры на Невском или Вилла в Испании, когда пропадает бесследно часть твоей жизни? Какое место можно подтереть выпиской из банковского счета, когда год за годом ни за какие деньги никто не может тебе сказать, где твой ребенок? За каким хером тебе Iphone последней модели , если на его экране больше никогда не высветится входящий вызов от единственного важного контакта? Ответ верный. Всё – пыль.