Из сказочной россыпи сотен созвездий

Без лишних подсказок узнаю тебя

Мы оба прошли через массу препятствий

На всякий вопрос найдем сразу ответ

Но есть лишь один, тот, что нам неподвластен

Мы навсегда? Или все-таки нет?

Но это все лишь череда рассуждений

Любовь родилась… ей нельзя умереть

Еще две звезды вдруг зажгутся на небе

Еще два костра будут долго гореть…

Спасения нет, спасения нет!

Повержен я, душа убита

Когда любовь найдет ответ

Я буду навсегда забытым

Из года в год, день ото дня

Вновь обращаюсь я к молитве

Но Бог не пощадил меня

Я поражен в неравной битве

Когда же завтра? Знать бы мне..

И что вчера со мною было

Исчезло, скрылось в тишине

Корабликом в ручье уплыло

Разлад и горесть; боль и страх

Сплелись в единое мгновенье

Вот-вот настанет счастья крах

И снова провалюсь в забвенье

Я знаю, правда где-то здесь

Но до нее не дотянуться

Хочу заснуть: как есть – так есть

Надеюсь, что смогу проснуться

На седьмой день мы вышли в открытое море. Паруса раздувало от попутного ветра, и наш фрегат несся сквозь Атлантический океан. Таких кораблей сейчас уже и не осталось вовсе. Снаружи он выглядит как обычный парусник 16-17 века, но внутри в него вмонтировали турбогенератор – и вообще заменили, так сказать, все его «железо». Мне лишь по счастливой случайности удалось попасть на судно: я прогуливался по порту в Лиссабоне и вдруг увидел этот самый фрегат который был окрещён весьма неприличным и очень даже русским словом из трех букв. Само собой, меня это заинтересовало, и я даже решился подняться на борт этого «Х…». Встретили меня два здоровых бородатых мужика. Они осклабились, не решаясь, на каком языке со мной заговорить.

– Здорово, мужики! – весьма просто и без стеснения продекламировал я.

– Аааа! – улыбка одного из них приняла и вовсе устрашающие масштабы, – Земляк!

– Хочешь с нами? – тут же вопросом в лоб выскочил второй.

– Куда?

– Ну, мы это… типа пираты.

– Пираты это хорошо. Только вы корабль-то переименуйте, чтобы не позориться, – оперся я на перила, почувствовав себя здесь своим, – Как вам вообще в голову пришло так его назвать?

«Пираты» посмотрели на меня пустым взглядом.

– Сегодня выдвигаемся! – подмигнул мне второй, более худой и не с таким басистым голосом.

– Окей, – я вальяжно пошел по палубе. Уже начиная понимать, что командовать и управлять такими субъектами будет мне раз плюнуть, я крикнул: – И каюту мне приготовьте, живее!

– Есть, сэр! – услышал вдогонку.

И вот, мы уже в открытом море. С «командой» мне стало все понятно еще с того момента, как они согласились пустить на судно совершенно левого человека. Стало даже как-то неинтересно, когда на каждый чих к тебе чуть ли не на цыпочках прибегает здоровенный детина. И притом еще спрашивает, не угодно ли чего. Название корабля они, кстати, изменили на «Гонщика». Я целый час ухахатывался в своей каюте, когда мужики ушли. Но, рассудив здраво, решил на том и остановиться, иначе эти чудики придумают что-нибудь еще хуже.

Однако вскоре начали случаться весьма неприятные эпизоды. Виной тому был в некоторой степени я сам; однако благодаря невероятно низкому умственному развитию мужиков, мне удавалось быстро урегулировать спорные ситуации. С нормальным же человеком такие трюки бы в жизни не прокатили.

А дело было вот в чем. Я почти сразу же разведал, где у них находится склад провизии. И так как того количества, которое они мне выдавали, категорически не хватало (это был один из немногих случаев, когда они отказывали мне в просьбе), то я решил наведываться на склад сам и брать себе еду в любых количествах, чтобы наесться. Разумеется, свои рейды я совершал в отсутствие мужиков. Я уже успел заключить, что их агрессию можно вызвать лишь прямой провокацией, а во всем остальном можно навешать им лапши на уши.

Через некоторое время мужики даже с их ай-кью стали замечать, что еда на складе убывает очень стремительно. Сначала они ничего не могли понять, чесали репу, уставили глаза в небо, ходили весь день задумчивые. Однажды мы с ними пересеклись на одной палубе. Я как-то слишком с насмешкой на них посмотрел, и видимо, у них в голове что-то щелкнуло. Худой сказал басистому:

– Стой! Это он! – и дрожащей рукой указал на меня.

– Кто? – стеклянным взглядом смотрел басистый.

– Крыса!

– Крыса?

– Да!

– Уууу – замычал басистый, глаза его становились все злее. – Куда еда исчезает, говорииии!.. – он медленно подступал ко мне.

Худой подскоками следовал за ним.

– Ты ее воруешь! – с каким-то привизгом выкрикивал он из-за спины басистого.

Я несколько попятился назад. Никак не ожидал, что они меня так быстро раскусят. Они же тупые как пробки, как их мозг решился на столь грандиозную работу?! Надо было срочно выкручиваться, иначе они меня сейчас выкинут на корм акулам. А солнце уже закатывалось…

– Да вы не так всё поняли, подождите! – жестом останавливал я их. Мужики хоть и смотрели враждебно, но остановились. – Знаете, почему так происходит? Каждую ночь в трюм приходит домовой! Ой, тьфу… Корабельный! И он забирает часть наших запасов за какие-то ваши прошлые дела. Вы ведь много уже награбили?

– Д-даа, – несколько потупил взгляд басистый.

– Вот! – продолжал я с еще большим энтузиазмом, – видимо, вы чем-то его расстроили. А знаете ли вы, что пиратам нельзя грабить и убивать выше некоторой определенной нормы каждый месяц? Превысите эту норму – и придет корабельный. Вот кто крыса! – закончил я свою речь победоносным возгласом.

– И правда.. – уже гораздо дружелюбнее смотрел на меня басистый.

– Надо поймать его, этого корабельного! – предложил худой с воодушевлением.

– В следующую ночь мы ему поставим ловушку, – подмигнул я мужикам и направился в каюту, решив с этого времени еду больше не тырить.

Рассказали мне как-то легенду об одной девочке, что жила в далеком королевстве. Она была дочкой самого короля. На земле, где располагалось королевство, жизнь была поистине прекрасна. Жители не знали горя и беззаботно проводили дни в гуляниях и веселье. Казалось бы – живи и радуйся. Однако девочку не выпускали из замка – и, соответственно, она не имела представления о том, что происходит за его пределами. И очень скоро начала подозревать: а что, если где-то там, за стеной, жизнь совсем другая, нежели в родном гнезде? И эту реальность от нее упорно скрывают.

Задумалась она, как же быть дальше. Ведь узнать-то хочется! Ум девочки был очень пытлив, и она не могла справиться с желанием раскрыть эту тайну. В то время она дружила с соседским мальчиком, сыном какого-то придворного. Он рассказывал, что побывал однажды за пределами замка, – и это сообщение ее страшно завлекло.