И пока чета Картивэль еще не переварила услышанное и не вышла из шока, я решительно добила:

– Сейчас мы просим леди Картивэль попрощаться с родными, взять вещи и направиться в отведенные для конкурсанток покои.

– А если я не согласна на такие чудовищные условия? – взвилась леди березка.

Надо отдать ей должное, остальные срывались на близкий к поросячьему визг и впадали в истерики гораздо раньше, а это вон как долго продержалась. Рекорд!

– Повторюсь, – сдержанно улыбнулась я, – участие в отборе сугубо добровольное. Вы можете покинуть Гиз в любую секунду и отказаться от претензий на короля Максимельяна.

– Но мы заплатили вступительный взнос!

– А это уже вопрос приоритетов. Что для вас важнее – будущий супруг или комфортабельные условия проживания во дворце?

Судя по тяжелому коллективному взгляду семейства Картивэль, в приоритете были деньги. Ведь выплачивать заем они должны были в любом случае.

Да-да, не надо похвалы, сама знаю, какая я хитрожо… жутко хитрая!

Мария Королек,

некогда студентка, ныне Светлая Богиня

Ближе к обеду слово «сваха» приобрело оттенок проклятия. Это просто девушки собрались все вместе и увидали двухэтажные кровати, расставленные полукругом в центре просторного зала. Управляющий, собственно и посоветовавший этот зал, тем временем демонстрировал мне семь потайных смотровых окошек и еще столько же слуховых. Куда так много, я не спрашивала, достаточно было вспомнить креативность архитектора, возводившего стены замка.

Потратив минут пятнадцать на коллекционирование гадостей в адрес собственной персоны, я поправила очки, вооружилась списком кандидаток, красным учительским карандашом и вошла в серпентарий. «Гадюки» синхронно подняли головы, повернули их в мою сторону и слаженно зашипели.

– Госпожа сваха! Это никуда не годится…

– Я потомок великого рода…

– Вы не можете…

– Я требую…

– Где такое видано…

Я обвела тяжелым взглядом присутствующих «влюбленных жаб» и кааак гаркну:

– А ну-ка ша!

В зале повисла мертвая тишина.

Думаю, доспехи демонтировали зря. Просто после моего угрожающего «ша!» те ушли бы отсюда добровольно, прихватив духов, привидений и пауков с собой, а смущенная пыль сгруппировалась бы в кучку и заползла под плинтус. Ибо да, в гневе я страшна! А они тут такого про меня за глаза наговорили, что можно целый справочник по проклятиям и словесным гадостям издать.

– Слушаем и не перебиваем, – вновь рявкнула я. – Это – ваши общие покои… Я сказала, тихо, или вылетите отсюда еще до официального ужина с королем Максимельяном! Повторюсь, это – ваша общая спальня, другой не будет. Если кто-то из конкурсанток за три дня конкурса набирает сто очков, она делает ручкой остальным неудачницам и отправляется жить в покои западного крыла. Шанс на собственную комнату есть у каждой, так что хватит гомонить, лучше потратьте эти три дня на изучение своих конкуренток, их сильные и слабые стороны, чтобы знать, как выгодно отличаться на общем фоне.

Девушки призадумались, затихли и начали приглядываться к соседкам-конкуренткам, тем временем я коротко кивнула слугам, и те очень сноровисто начали прибивать две прямоугольные пластины прямо к массивным дверям зала. Двери, кстати, были зачетными, в три моих роста высотой и в половину руки толщиной. Таким самое место в хранилище банка, или королевской сокровищнице, или в тюрьме…

– Это, – я подняла над головой свой свиток, – ведомость с вашими баллами. На правой табличке, – ткнула карандашом себе за спину, – ее точная копия. Все изменения, внесенные мной, будут моментально отражаться в списках, прикрепленных в вашей комнате. Правила поведения в замке и правила участия в конкурсе висят слева и остаются неизменными на протяжении всего конкурса. Вопросы есть?

– Когда мы увидим короля Максимельяна? – раздался дерзкий голос из толпы.

Я внимательно оглядела высокую, спортивную блондинку с причудливым каре, затем нашла ее в списках.

– Леди Фарай? – Блондинка кивнула. – Конкурсантки встретятся с королем Максимельяном сегодня вечером. У каждой из вас будет ровно три минуты личного общения с королем в парковой беседке, так что продумайте заранее, о чем вы будете говорить. После представления мы соберемся на торжественном ужине… Да, кстати, у вас всего два часа на приготовления. Советую поторопиться.

– А как же слуги? – потрясенно выкрикнула одна из конкурсанток.

– Сами, девочки! – я ехидно улыбнулась, уже представляя, как эти красавицы размалюют себя и друг друга. – С этого дня вы все делаете сами!

Покидать зал пришлось под истошный визг и крики кандидаток, кинувшихся наводить марафет. Я неспешно вышла, дождалась, пока двое слуг прикроют за нами массивные двери, и скомандовала:

– Следите, чтоб не подрались.

– Так они же леди! – оторопело произнес один из слуг, но под моим снисходительным взглядом тут же исправился: – А не позвать ли нам стражников? На всякий случай…

Я милостиво кивнула, соглашаясь с тем, что мускулистые, тренированные парни скорее разнимут дерущихся девиц, нежели вышколенные слуги, и пошла к управляющему.

За всеми этими делами я так забегалась и закрутилась, что напрочь забыла попросить для себя скромную комнату на этаже с прислугой.

Управляющий обнаружился на кухне в компании с поваром, последний возрадовался моему появлению, как любящий пес возвращению хозяина. Меня усадили за широкий деревянный стол, выставили пять тарелок со всякими вкусностями и огромной чашкой клубничного компота. Пока я, жмурясь от удовольствия, уничтожала еду с тарелок, управляющий отнес мои вещи в комнату. Экономка, также присутствующая на кухне, тихо скомандовала двум горничным прибраться и заправить для меня постель.

И вот сижу я, вся такая тихая, мирная и неразговорчивая, так как ем и, соответственно, рот занят, а тут в кухню влетает его величество собственной персоной.

Едва я его увидела, показалось, что меня оглушили. Огрели пыльным мешком. Максимельян был хорош, это я еще в первый раз поняла. Даже теперь, в пыльной одежде, с темным пятном грязи на щеке и шлейфом паутины, прицепившейся к его темным волосам.

Я смотрела в знакомое и незнакомое лицо мужчины, подмечала детали и старалась не фокусировать взгляд на соблазнительных губах, которые тем временем что-то говорили.

Стоп! Машка, соберись!

Очнувшись от легкого ступора, я энергично тряхнула головой, так что даже очки слегка съехали вниз, поправила их и более осмысленно посмотрела на недосупруга.

– М-м-м? – вопросительно приподняла брови.

– Вы уволены.

У меня ложка из рук выпала от его заявления, но я ничего, я собралась, прожевала то, что уже успела сунуть в рот до появления венценосной особи мужского пола, проглотила и даже салфеткой губы промокнула, а потом с самым наглым видом заявила:

– А вы не можете меня уволить!

– Это еще почему?

Я облизала столовый прибор и развела руками:

– А вы меня не нанимали!

А потом я вспомнила, что сваха еще не знакома с клиентом, поэтому нахмурилась и полюбопытствовала:

– Кстати, а вы кто такой наглый будете?

Макс чуть нахмурился, подошел, наклонился, уперев руки в столешницу, и козырнул своим положением:

– Король.

И взгляд такой выразительный, с намеком. Дескать, госпожа сваха, вы понимаете, с кем пререкаться вздумали? Но, во-первых, Макс никогда у меня в авторитетах не ходил, а во-вторых, я – Светлая Богиня, а это, согласитесь, куда значительнее, чем всякие там короли крохотных королевств. А потому подцепила с тарелки кусочек огурца, с аппетитом захрустела и выдала:

– Ну и?

Макс слегка офигел от степени моей непрошибаемости, нацепил на лицо физиономию из разряда: «я такой суровый, что сам себе в зеркало не улыбаюсь», а после пояснил:

– Одного моего приказа достаточно, чтобы вышвырнуть вас за ворота Гиза.