– Если бы я знал, дружище, – ответил ему.

Жизнь в моем мире загнала меня в тупик. Денег оставались считаные копейки, самоуважения становилось все меньше и меньше, время шло, а вместе с ним и моя жизнь. Я все думал, как попрощался со мной отец в письме. «С любовью, Грейдиус». Неужели для него Гиллиус был таким важным, что он чужим именем даже подписал письмо сыну? Или Эдгар ему было чужим? Он действительно ощущал себя Грейдиусом?

По духу, который отец вложил в строки письма, я чувствовал его отчаяние, а также нескончаемое чувство вины, с которым, возможно, он прожил долгие годы. Вправе ли я был его осуждать? Критиковать его решения, а также решения своей матери? Что я о них знал? Кем они были? Что они хотели от жизни? Я ничего так и не знал.

Переломив себя, я решил погасить бурю обид в собственном сердце и дать отцу второй шанс. Хоть и после смерти. Я подумал: а что, если Гиллиус сможет стать чем-то важным и для меня? Что, если отец был прав, посвятив свою жизнь другому миру?

Жизнь так коротка, сын. Проживи ее достойно.

– Ты прав, отец, – проговорил я. – Я готов попытаться понять твою жизнь.

Наконец, я решился. Взвесил все «за» и «против» – и решил. Кому какая разница? Меня никто знать не знает в этой стране. Моего исчезновения, кроме Ивана, не заметят еще по меньшей мере лет пять. Хотя так долго отсутствовать я не планировал. Ничего пока не планировал.

Второго декабря 2012 года я стоял в кабинете отца напротив картины с девочками. На этот раз я подготовился: надел удобные джинсы (они оказались самыми старыми из всех), футболку поло с короткими рукавами (потому что на Гиллиусе было три солнца) и отправил в карман зарядное устройство от своего «Самсунга», что дал Лиллипутусу, для оплаты за энергию жизни (зеленую пилюлю перед глазами).

Я вытянул руку и всунул ее в картину. Все, как и в прошлый раз: она провалилась.

– Ну давай, путешественник между мирами, ныряй!

И я прыгнул в картину.

Белый свет ослепил меня. Я зажмурился, чтобы глаза привыкли. На этот раз мне показалось, что до письменного стола Лиллипутуса я шел намного быстрей. Возможно, так оно и было. Каменные дорожки появлялись для каждого моего шага, и я уверенно шел вперед. Лиллипутус сидел за столом, перебирая огромную стопку бумаг, когда заметил меня, отвлекся и улыбнулся во весь рот, как хитрый лис.

– Ну наконец-то вернулся! – пропел он. – Что заставило тебя так долго решаться, голубчик?

– Время, – ответил я.

Я протянул ему зарядку, он очень обрадовался, так как думал: его устройство, сохраняющее лица, скончалось. Отодвинул выдвижной ящик стола и аккуратно, словно это было что-то ужасно хрупкое, положил зарядку.

Мы обменялись обычными фразами, какими обмениваются из любезности, он протянул мне коробку. Я взял часы и шарик.

Вряд ли Лиллипутус знал о смерти отца. Думаю, он и не пытался вскрыть секретный конверт.

– Сколько я могу путешествовать? – спросил я его, когда нагнулся ближе для «подзарядки».

– Сколько сочтешь нужным, голубчик. Но дам тебе совет: заводи таймер, чтобы не забыть, что ты должен вернуться. – И он сжал мою голову.

– Уй!

Цвета и звуки светлой стороны Гиллиуса я услышал почти сразу, как отошел от стола Лиллипутуса. Возможно, возвращение в свой мир во второй раз будет для меня не таким тяжелым, как в первый.

По совету девочки с острыми ушами я намеревался отыскать королеву и о себе заявить. Птичка Сирин с головой белокурой девицы полетела следом за мной, как только для меня проявились цветные краски прекрасного Гиллиуса. Я пытался заговорить с ней, но ничего не вышло. Она только смотрела на меня ангельскими глазками, наклоняя голову, как это делают все известные птички, и прыгала с ветки на ветку.

Я завел таймер на двадцать четыре часа, сунул будильник в карман джинсов и пошагал по тропинке в глубь сказочного леса, где летали разноцветные бабочки, а листочки на деревьях между собой перешептывались под нежным дуновением ветра.

Я часто оборачивался и смотрел по сторонам в надежде встретить Летту. Но, к моему разочарованию, я оказался совершенно один. Мне ничего не оставалось делать, как двигаться на оглушительный шум водопада, который с каждым моим шагом становился все громче и уже напоминал работу десяти мощных двигателей самолетов. Будто я пробирался сквозь гущу леса к центральному аэропорту города и вот-вот улечу в другие края.

Время от времени я видел, как из травы показывались головы каких-то существ, которых я, судя по всему, пугал, и они ни в коем случае не собирались мне представляться. У них со лба торчали маленькие рожки, которые ассоциировались у меня с чем-то дьявольским.

Выйдя из леса, я оказался на подстриженной травке, которая своей округлостью напоминала мне один большой кусок ваты. Мне казалось: когда я на нее наступал, газон слегка пружинил вверх, будто я шел по батуту. Впереди злобно ревел водопад, отталкивая меня своей враждебностью, он будто кричал мне: остановись! остановись же! И предупреждал меня о предстоящей опасности. Но, по словам Летты, именно водопад разделял место под названием Лисник, где я находился, с местом, где находится королева. Стало быть, я должен был просто в него прыгнуть. Подумаешь!

Адский водопад (а именно таким он для меня был) выглядел как гигантская белая воронка, и казалось, огромные руки с высоты месят воду, создавая котлован смерти.

– Потрясающе, – пробормотал я, когда осмелился подойти к нему ближе и слегка опустить голову вниз. – Нет, я что, обалдел, что ли? Нет, нет, ни за что! – И попятился назад, точно от собственной смерти.

Скорее всего, сейчас самый подходящий момент, чтобы открыть вам страшную тайну. Ничего нет страшней для меня, чем высота. Если я вдруг окажусь в одном месте с ожившим трупом и серийным убийцей, который в одной руке будет держать нож, а в другой – чью-то голову, и спастись можно будет, лишь прыгнув с моста, где меня поймает нежное облако, я, скорее всего, останусь с убийцей. Пусть после меня пожирает оживший труп. Да, я боюсь высоты больше всего на свете! Когда я смотрю вниз, клянусь вам: я чувствую, как она хочет меня к себе затянуть. В моей голове происходит щелчок – и вот уже я трясусь от страха. Это будет казаться нелепостью, но я слышу, как высота шепчет мое имя. И сейчас я смотрел вниз и слышал:

Богдан, Богдан…

У меня леденела кровь от этого безумия. Тогда я стал пятиться, обещая себе, что никогда в жизни не подойду к этому месту. Я делаю два или три шага и вдруг натыкаюсь на что-то твердое. А после теряю равновесие и валюсь на спину. Никто на свете не сможет объяснить, как это вышло. Следом я делаю кувырок и оказываюсь у края обрыва. Я еще никогда в жизни ниоткуда не падал. Но, как вы поняли, Гиллиус это исправил.

Я летел долго. Наверно дольше, чем вы простоите за билетами на рок-концерт в 90-е. Мое сердце давно перестало биться, все тело охватил паралич. К моему ужасу, веки застыли, и я никак не мог их сомкнуть, как ни старался. Я все видел. Видел, как с каждой секундой расстояние между мной и моей смертью становится короче, а я все потней. В любую минуту я ожидал удара, и мои голосовые связки выдавали захватывающую арию Мистера Икс.

Когда я плюхнулся в воду, то почувствовал, как воздушное облако окутало мое тело и с любовью сжало. Я не упал на дно, я застыл в воде, будто в тысячах литрах изумрудного джема.

– Твою же!.. – на выдохе изрек я.

Какое-то время мне потребовалось, чтобы высушить собственные подштанники. Я переводил дыхание, благодаря всех, кого мог в тот момент вспомнить, за то, что все еще жив, а после двинулся с места.

О, этот подводный мир Гиллиуса! Он был ярче, чем суша. Вода была такой изумрудной, что, казалось, я нахожусь в жидком неоне и кто-то вдруг выключил свет. Разноцветные камешки, вальяжно занявшие свои места на самом дне, переливались всеми известными мне цветами. Мимо проносились таких же цветов рыбки, существа без плавников и хвостов, я видел двух девушек с одним на двоих туловищем.