1916 «Я улыбаться перестала…» Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет. И эту песню я невольно Отдам на смех и поруганье, Затем, что нестерпимо больно Душе любовное молчанье. 1915 «Они летят, они еще в дороге…» Они летят, они еще в дороге, Слова освобожденья и любви, А я уже в предпесенной тревоге, И холоднее льда уста мои. Но скоро там, где жидкие березы, Прильнувши к окнам, сухо шелестят,— Венцом червонным заплетутся розы И голоса незримых прозвучат. А дальше – свет невыносимо щедрый, Как красное горячее вино… Уже душистым, раскаленным ветром Сознание мое опалено. 1916 «О, это был прохладный день…» О, это был прохладный день В чудесном городе Петровом! Лежал закат костром багровым, И медленно густела тень. Пусть он не хочет глаз моих, Пророческих и неизменных, Всю жизнь ловить он будет стих, Молитву губ моих надменных. 1913 «Я так молилась…» Я так молилась: «Утоли Глухую жажду песнопенья!» Но нет земному от земли И не было освобожденья. Как дым от жертвы, что не мог Взлететь к престолу сил и славы, А только стелется у ног, Молитвенно целуя травы, — Так я, Господь, простерта ниц: Коснется ли огонь небесный Моих сомкнувшихся ресниц И немоты моей чудесной? 1913 «Есть в близости людей заветная черта…» Есть в близости людей заветная черта, Ее не перейти влюбленности и страсти, — Пусть в жуткой тишине сливаются уста И сердце рвется от любви на части. И дружба здесь бессильна, и года Высокого и огненного счастья, Когда душа свободна и чужда Медлительной истоме сладострастья. Стремящиеся к ней безумны, а ее Достигшие – поражены тоскою… Теперь ты понял, отчего мое Не бьется сердце под твоей рукою. 1915 «Нам свежесть слов и чувства простоту…» Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу – зренье, Или актеру – голос и движенье, А женщине прекрасной – красоту? Но не пытайся для себя хранить Тебе дарованное небесами: Осуждены – и это знаем сами — Мы расточать, а не копить. Иди один и исцеляй слепых, Чтобы узнать в тяжелый час сомненья Учеников злорадное глумленье И равнодушие толпы. 1915 «Все отнято: и сила, и любовь…» Все отнято: и сила, и любовь. В немилый город брошенное тело Не радо солнцу. Чувствую, что кровь Во мне уже совсем похолодела. Веселой Музы нрав не узнаю: Она глядит и слова не проронит, А голову в веночке темном клонит, Изнеможенная, на грудь мою. И только совесть с каждым днем страшней Беснуется: великой хочет дани. Закрыв лицо, я отвечала ей… Но больше нет ни слез, ни оправданий. 1916 Севастополь «Был блаженной моей колыбелью…» Был блаженной моей колыбелью Темный город у грозной реки И торжественной брачной постелью, Над которой лежали венки Молодые твои серафимы, — Город, горькой любовью любимый. Солеёю молений моих Был ты, строгий, спокойный, туманный. Там впервые предстал мне жених, Указавши мой путь осиянный, И печальная Муза моя, Как слепую, водила меня. 1914 «Как ты можешь смотреть на Неву…» Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты?.. Я недаром печальной слыву С той поры, как привиделся ты. Черных ангелов крылья остры, Скоро будет последний суд, И малиновые костры, Словно розы, в снегу цветут. 1914 «И мнится – голос человека…» И мнится – голос человека Здесь никогда не прозвучит, Лишь ветер каменного века В ворота черные стучит. И мнится мне, что уцелела Под этим небом я одна, — За то, что первая хотела Испить смертельного вина. 1917 Слепнево «Чернеет дорога приморского сада…» Чернеет дорога приморского сада, Желты и свежи фонари. Я очень спокойная. Только не надо Со мною о нем говорить. Ты милый и верный, мы будем друзьями… Гулять, целоваться, стареть… И легкие месяцы будут над нами, Как снежные звезды, лететь. |
