– Мы вшестером оказались на равноудаленных друг от друга ложах, по краям арены. Профессор фон Колер – в центре, в яме для поединков.

– Он умер до того, как вы переместились?

– Нет, уже в другом мире, – вспомнил я, как профессор еще кричал на красном песке другого мира, когда Тьма пожирала его тело.

Сэр Уильям Джон кивнул. Выражение лица у него при этом стало такое, что очень и очень мне не понравилось. Но ничего переспрашивать я пока не стал, продолжив рассказ.

– На арене был старший демон и некоторое количество низших тварей. Пятеро из моей команды оказались в закрытых вершинах гексаграммы. Я в открытой. Сразу после перемещения мне пришлось сбежать, и…

Вновь сэр Уильям Джон хлопнул ладонью по столу.

– Четко и подробно, сколько и кого видел на арене и в крепости, – проскрипел хоббит.

Если честно, то сэр Уильям Джон уже вызывал у меня стойкую неприязнь. Легенда легендой, то это не отменяло того факта, что он оказался довольно пренеприятным типом. Впрочем, то, что хоббит начинал меня подбешивать своим снобским видом и показательным язвительным пренебрежением, к делу отношения не имело, эмоции я контролировал. Тем более что просьба описать подробно, кого я увидел на арене, была вполне уместна.

– В центре арены, в яме площадки для поединков, где появился профессор фон Колер, находился гуманоидный демон. Ростом выше двух метров, красноватая кожа с коричневыми пигментными пятнами, отсутствие растительности на лице и теле. Оранжевые, заполненные демоническим пламенем глаза, за спиной среднего размера перепончатые крылья.

Сэр Уильям Джон после моих слов переглянулся с Самантой. Причем в его взгляде четко читалось пренебрежение.

– Инфернал, – произнесла принцесса и пояснила в ответ на мой недоуменный взгляд. – Демон, описанный тобой, – это инфернал. Они оперируют Огнем, не демоническим пламенем.

– Этому инферналу, видимо, никто не рассказал, что ему положено оперировать Огнем, – пожал я плечами и добавил: – Потому что в глазах у него точно горело демоническое пламя, а не Огонь.

– Много ты видел демонического пламени, – хмыкнул хоббит.

– Я прошел инициацию в огненной стихии, – позволил я себе чуть покровительственного тона, – уж демоническое пламя от стихийного огня отличу.

– Bullshit, – произнес краснолицый профессор, что можно было перевести как «херня, не верю».

– Конечно херня! – сдержаться мне не удалось. – Я ведь подписался на перспективу государственной измены только ради того, чтобы навешать вам лапши на уши и произвести впечатление на прекрасную леди, – скопировав его язвительный тон, уже более спокойно произнес я.

– Все ошибаются. Продолжай, – негромко произнес сэр Уильям, глядя на меня с прищуром из-под кустистых бровей. Словно говоря, что он меня насквозь видит и ни капельки не верит. Спорить я не стал и продолжил рассказ.

– У ложи, где я оказался, находилась стая низших тварей – похожих на адских гончих, только без Тьмы…

– Гиены, – подсказала Саманта.

А ведь действительно, как гиены – поразился я тому, как в момент знакомства угадал с их названием.

– Стая гиен, штук двадцать. Кроме этого, рядом со мной находилось четверо мутантов с костяными гребнями на руках.

– Бурбоны, – подсказала принцесса.

– Как? – переспросил я.

– Barebones, – отчетливо произнесла Саманта.

Bare – голый, bone – кость. Вот только слово «barebone» принцесса в первый раз произносила по-другому, как «Бурбон» – созвучно с французской королевской фамилией. Типичный английский юмор – британцы часто так делают, не принимая никаких претензий и смеясь наедине сами с собой.

Я, рожденный в СССР под русскими осинами, каким-то неведомым образом унаследовал идеальный французский выговор и такое же идеальное понимание английского юмора. Правда, очень долго об этом просто не знал – и расстраивался, когда мои шутки казались смешными только мне и никому другому (а островных англосаксов рядом не было). Вот как глобализация пошагала по миру, через много прожитых лет я узнал, что у меня в наличии, оказывается, есть черта, присущая настоящему британцу.

Еще надо будет потом узнать, как костяных тварей официально называют. Могу ведь попасть в неудобную ситуацию, обидев кого-либо: может, назвать мутанта бурбоном в присутствии франкофона так же неуместно, как и употребление слова «лягушатник».

– Рядом со мной оказалось четверо бурбонов. Они неожиданно умерли, а гончие, к счастью, отвлеклись, поэтому я смог покинуть арену.

– Инфернал тебя не заметил? – поинтересовалась Саманта.

– Он же был занят слепком Макса, – язвительно буркнул сэр Уильям Джон.

– Нет, – посмотрел я в глаза хоббита, одновременно пытаясь переварить смысл услышанной фразы. – Инфернал меня сразу заметил и кинул четыре копья, сотканных из демонического пламени. Первые два практически одновременно, с двух рук. По мне чувствительно попало пару раз, так что я уж смог разобраться, Пламя это или Огонь, – скопировав язвительно-поучительные интонации хоббита, ответил я.

Саманта с сэром профессором вновь переглянулись. Когда сэр Уильям Джон повернулся ко мне, в глазах его сквозило крайнее недоверие. Но комментировать он не стал, взглядом попросив продолжать.

– Инфернал ни убить, ни догнать меня не смог, а…

– На что отвлеклись гиены?

– Со мной оказался подчиненный демон, сжатый в статуэтке артефактной компрессии. Я бросил его в стаю, он их отвлек. После этого я не стал задерживаться на арене и смог по коридорам крепости убежать от инфернала.

– Смог убежать, – проскрипел сэр Уильям Джон, – опаленный демоническим пламенем?

– Я же не сказал, что это было легко, – удивленно посмотрел я на него. – В одном из залов я наткнулся на пару десятков бурбонов, и мне пришлось выпрыгнуть в окно.

– Во двор? – недоверчиво спросил хоббит.

– Нет, наружу.

– Там пропасть!

– Я. Не говорил. Что это было легко, – еще раз, уже сам демонстрируя раздражение, повторил я.

После чего сразу вздохнул устало: потому что Саманта смотрела на меня с недоверием, а сэр Уильям с откровенным предубеждением. Бывает так, да – оснований не верить человеку нет, но ты ему все равно не веришь, потому что озвучивает он невероятные вещи, похожие на неуместную шутку. Так же, наверное, смотрели на собеседника немцы, когда слышали, что сборная Германии на чемпионате мира по футболу проиграла Южной Корее.

Убеждать времени особо не было, поэтому я просто вытянул руку над столом. И уже через мгновенье ощутил в руке тяжесть кукри. Без задержки, прямо из положения сидя швырнул его вперед, в пространство между Самантой и профессором.

С демонстрацией чуть было не попал в глупое положение – потому что, телепортировавшись к клинку, едва успел затормозить перед стеной, довольно ощутимо в нее врезавшись. С невозмутимым видом, словно так все и было задумано (airborne style, baby), обернулся и встряхнул ножом, словно сбрасывая с клинка кровь. Отпущенный кукри мгновенно растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкую пелену подернутого дымкой воздуха.

После того как я провел на сковородке мертвого мира несколько часов, раз за разом телепортируясь к брошенному клинку, еще вчера казавшееся сложным действие сейчас ощущалось совершенно естественным. Мне теперь, наоборот, было сложно ошибиться – как водителю, долго ездящему на механике, сложно добиться того, чтобы машина на первой передаче заглохла, а не тронулась с места.

Быстро вернувшись на свое место, я посмотрел только на профессора.

– Да, там глубокая пропасть. Но затормозил у самого дна я примерно так. Еще какие-либо сомнения?

– Продолжай, – дернул мясистым носом сэр Уильям Джон, нахмурив еще более встопорщившиеся брови.

– После того как я оказался на дне пропасти, прилетел мой демон. Пользуясь тем, что инфернал погнался за мной, он смог забрать и принести тело профессора фон Колера.

– Что за демон?

– Низший демон, не знаю, как его зовут. Он ко мне случайно попал, – пожал я плечами, недоумевая самому себе. Потому что, действительно, как-то ведь и не удосужился узнать, что за демон у меня в услужении и какой у него ранг в классификации.