Неприятная мысль заставила его поморщиться, и он записал в блокноте: «О КГБ – просит помочь: ушли разведчики за границу. Многое знают, стоит вопрос: может быть, отозвать разведку из-за границы. Разобраться и посоветоваться, что делать. Ушли в Вену, в Бейруте, есть в Канаде». Брежнев не понимал этого, искал причины ухода на Запад высокопоставленных офицеров разведки. Был бы один факт, тогда можно было понять как слабость этого одного конкретного человека, но когда их несколько, вот тут он, словно перед пропастью, со своими ответами, останавливался, не решаясь сделать последний шаг. Ответы расплывчато кружились рядом, а соединить в один, решающий, не удавалось. Получалось такое, в чем он не мог до конца признаться даже себе.
«Так что с «Болидом»? – снова остро вернулась мысль. – Задача решается просто, они не знают, следовательно, надо сделать так, чтобы они узнали, а если все же знают, но не верят, значит, доказать обратное всеми возможными способами этот факт».
Он вспомнил, как накануне своего дня рождения, 19 декабря, все наперебой трещали: «День рождения нашего всеми любимого и глубокоуважаемого Леонида Ильича Брежнева!»
«Зачем нам омрачать такие хорошие праздники мелкими неприятностями?» – сказал тогда Устинов, хотя за три дня до этого уже имел на руках из донесения ГРУ[26] мнение аристократа Жискар д'Эстена, президента Франции. Тот в конфиденциальном заявлении на заседании бюро сказал и попросил закрепить в декларации оборонной стратегии, что «независимость Франции – это вовсе не нейтралитет. Соединенные Штаты были нашими союзниками, и в случае возникновения конфликта мы, конечно, выступим на их стороне, как об этом дал понять де Голль во время кубинского «ракетного кризиса».
Игнорировать теперь, после закрепленного оборонного факта, стратегические ракеты Франции нельзя, но более значительной была совершенно секретная информация, добытая начальником научно-технической разведки резидентуры ПГУ[27] во Франции полковником Д.Г. Каштан, о начале создания концерном Zenith Aviation сверхзвуковой стратегической крылатой ракеты с четырьмя управляемыми программами полета. Брежнев внимательно прочитал тогда это небольшое, необязательное к просмотру приложение к обзору разведдонесений и запомнил фамилию полковника, который сообщал, что весной будет подписано формальное соглашение о совместной разработке новой СКР Францией, Великобританией, Нидерландами, Норвегией, Соединенными Штатами и ФРГ[28].
Ограниченная и густозаселенная территория Франции исключала возможность скрытного строительства и размещения защищенных шахт баллистических ракет наземного базирования. Поэтому правительство республики решило развивать морскую составляющую стратегических сил ядерного сдерживания и создание крылатых ракет большой дальности полета. Вот в этом пункте позиции двух стран, Франции и СССР, пересекались.
Выход Франции из НАТО в феврале 1966 года произошел, когда за год до этого генералу де Голлю, президенту Франции, во время его визита в СССР, на ракетном полигоне показали главные мишени удара МБР «Сатана»[29]. Генерал сильно испугался! Первым номером стоял Главный штаб НАТО, размещавшийся в те годы в Париже, и, как следствие, де Голль, обеспокоенный таким разворотом событий, принял решение о выходе из Североатлантического союза и удалении штаба из Парижа. После такого крупномасштабного политического действия Франция лишилась помощи от Северной Америки в получении современных технологий и оборудования. «Мне жизнь французов дороже всего североамериканского потенциала! – сказал он тогда и, гордо подняв голову, отрезал: – Французы всегда были впереди. Делайте, господа, без наших бывших союзников. Франция – вперед!»
Проектирование и строительство французских высотных крылатых сверхзвуковых ракет и в особенности создание интеллекта для полета и наведения у них, как и в СССР, шло с большими трудностями. Разведка Франции «SDECE»[30], как самая эффективная в мире, которую возглавлял граф Александр де Маранш, массированно охотилась за военными технологиями американского военно-промышленного комплекса, где в то время шла разработка крылатой ракеты «Томагавк»[31], однако она была дозвуковая, что не устраивало Францию. В «Советской Империи», так называли СССР в SDECE, о разработках сверхдальних сверхзвуковых ракет знали немного, в силу того что СССР не был в зоне особого внимания службы разведки Франции.
Северная Америка еще меньше внимания уделяли этому виду вооружения, не испытывая надобности в нем по многим объективным причинам. Руководство военно-морских сил США, предложив военно-промышленному комплексу в 1971 году работу по изучению возможности создания СКР с подводным запуском, получило два проекта крылатых ракет.
Отклонив первый вариант, с тяжелой крылатой ракетой подводного старта и дальностью полета до 5500 км, которые планировалось размещать на борту пяти атомных подводных лодок типа «Джордж Вашингтон» и пяти типа «Этен Аллен», в пусковых установках «UGM-27» для баллистических ракет «Поларис», снимаемых с вооружения, ВМС США остановились на втором, «легком» проекте.
В ноябре 1972 года промышленности были выданы контракты на разработку SLCM «Submarine-Launched Cruise Missile» – крылатой ракеты со стартом на подводных лодках из торпедных аппаратов. Позже от офицеров флота, курировавших проект, она получила свое словесное название «Томагавк».
Такая ситуация в области оборонно-наступательного баланса вооруженных до зубов главных мировых стран создавала уникальную возможность вернуть военный баланс и привести в равновесие силы, поставив на вооружение в СССР комплекс «Болид». Для начала необходимо было заслать на Запад мощный информационный заряд о создании и запуске в производство этого супероружия.
Леонид Ильич поднял глаза на тихо сидевшего Черненко, снова вздохнул и сделал движение кистью руки, мол, давай дальше. Константин Устинович слегка дернул головой с седой кудрявой шевелюрой, кашлянул.
– Мы подготовили ответ вместе с Международным отделом, и все твои пожелания выполнены, может быть, даже немного превышают планку, что мы сейчас и исправим. – Черненко протянул ему текст и дождался, пока генсек прочитает его, а когда Брежнев закончил и откинулся в кресло, то сам, вытянувшись на стуле, в кресло садиться он не любил, встревоженно спросил: – Что-то не так?
– Пока все так. – Брежневу понравился дерзкий текст ответного письма. – Надо добавить мысль, что мы надеемся, что его разворот от прежних заявлений вызваны обращениями и переговорами с союзниками, как-то так… – покрутил рукой примиренчески, – давай оставим ему возможность, чтобы он мог хоть этим объяснить свои новые предложения. Ты же смотрел?
Брежнев вспомнил, как ему зачитали отрывок из инаугурационной речи Джимми Картера, который вселял определенные надежды: «Мы твердо намерены проявлять настойчивость и мудрость в своем стремлении к ограничению арсеналов оружия на Земле теми пределами, которые необходимы для обеспечения собственной безопасности каждой страны. Соединенные Штаты в одиночку не могут избавить мир от ужасного призрака ядерного уничтожения, но мы можем и будем сотрудничать в этом с другими».
– Да, он предложил, во-первых, накатить уже в этом, а не в следующем договоре «существенные сокращения» стратегических вооружений. – Черненко весь подобрался: он, как опытный «толкатель» бумаг, хорошо понимал скрытую суть, повторяя строчки официального письма. – Это же сколько времени мы будем считать и обговаривать, торговаться, пока не найдем компромисс. Пройдут годы! – Он обреченно взмахнул рукой. – Во-вторых, оставить за рамками Договора ОСВ-2 вопрос о наших бомбардировщиках Ту-26, как они его называют, «Бэкфайр» и крылатые ракеты большой дальности, для последующих переговоров, то есть, по сути дела, вопреки владивостокским договоренностям, Америка хочет развязать себе руки для гонки стратегических вооружений на новом направлении.
